Виктор Поротников - Спартанский лев

• Название: Спартанский лев
• Автор: Виктор Поротников
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035403-7, 5-271-13552-7, 5-9578-3565-х

Новый роман современного писателя-историка В. Поротникова рассказывает о событиях греко-персидских войн VI—V вв. до н.э. Центральное место занимают описания жизни легендарного спартанского царя Леонида и знаменитой битвы при Фермопилах.

---

   — Царь, эфоры зовут тебя к себе, — выпалил юный гонец.

Леонид не вошёл, а почти вбежал в эфорейон, столкнувшись в тенистом портике со старейшиной Евриклидом, который явно поджидал его здесь. Евриклид ничего не сказал Леониду, лишь, посмотрев в глаза, сделал обнадёживающий кивок головой.

   — Они ждут тебя, царь.

С бьющимся сердцем Леонид вступил в небольшой зал, озарённый солнечным светом, льющимся из узких окон под самым потолком. Белые стены помещения были расписаны извилистыми линиями меандра возле самого пола и на высоте человеческого роста.

Эфоры сидели в креслах и что-то негромко обсуждали, но при виде Леонида замолчали. Взоры их устремились к Гипероху, который сделал несколько шагов навстречу царю. В правой руке Гиперох держал бронзовый позолоченный жезл с крошечной фигуркой богини Ники на конце. На этот жезл наворачивали пергаментный свиток, на котором эфоры писали приказ царю, отправлявшемуся в поход за пределы Лаконики. По выполнении приказа царь был обязан сжечь пергамент и вернуть эфорам жезл.

Находившийся тут же грамматевс[184] протянул эфору-эпониму свиток.

   — Царь Леонид, — громко и торжественно промолвил Гиперох, — властью, данной нам от предков, повелеваем тебе выступить в поход и защищать Фермопилы до последней возможности.

Затем Гиперох привычными движениями накрутил пергамент на бронзовый жезл и вручил его Леониду.

   — Когда выступать?

   — Немедленно.

   — Это ещё не всё, царь. — Гиперох задержал Леонида, уже повернувшегося к двери. — Войско останется в Лакедемоне до окончания праздника в честь Аполлона Карнейского. Ты можешь взять с собой только своих телохранителей. — Гиперох опустил глаза и негромко добавил: — Прости, но ты сам выбрал этот жребий.

   — Благодарю вас всех, — произнёс Леонид и скрылся за дверью. Вскоре глашатаи возвестили о сборе царских телохранителей на площади возле герусии.

В доме Леонида собрались друзья и родственники. Все желали ему удачи. Царило обычное в таких случаях оживление, когда боевая труба возвещала выступление в поход.

Леонид, уже облачённый в панцирь, с красным плащом на плечах, поднял чашу с вином за то, чтобы его воины превзошли своими подвигами легендарных героев «Илиады». За это охотно выпили как мужчины, так и женщины.

Наконец, гости оставили Леонида наедине с Горго.

   — Мне бы надо, как жене спартанского царя, говорить о доблести и бесстрашии перед лицом врагов, — промолвила Горго, прижавшись к мужу, — но я скажу то, что тревожит моё сердце. Леонид, почему эфоры отправляют тебя против сильнейшего врага всего с тремястами воинов?

   — Не беспокойся, остальное войско придёт к нам после окончания праздника. Эфоры ведь не могут оскорбить Аполлона. Я уверен, в пути многие наши союзники присоединятся к моему отряду.

   — Я буду молиться за тебя. — Горго заглянула мужу в глаза.

   — Береги сына. — Царь обнял жену, их уста соединились.

Чувствуя нетерпение мужа, Горго взяла прислонённый к стене круглый щит и, подавая его Леониду, спросила:

   — Со щитом или на щите[185]?

Леонид улыбнулся:

   — Со щитом. Конечно, со щитом!

Оставшись одна, Горго бесцельно побродила по мужскому мегарону, хранившему следы поспешных сборов, потом вышла во внутренний дворик. На жертвеннике тлели, подернутые пеплом, кусочки мяса. Это была благодарственная жертва богам. От сгоревшей благовонной смолы витал слабый ароматный дымок.

Горго вспомнилось, как на этом жертвеннике сжигал мясо и жир её отец перед каждым дальним походом. Жертвы царя Клеомена всегда были угодны богам, потому-то он не знал поражений. И только эфоров Клеомен одолеть не смог, вражда с ними погубила его. Горго казалось, что и нынешние эфоры за что-то мстят Леониду, посылая его с горстью людей против полчищ персов.

Пришла рабыня и сообщила о приходе Дафны. Муж её был одним из гиппагретов, поэтому тоже отправился в поход к Фермопилам. Побывавшая на площади Дафна пришла поделиться увиденным с Горго.

   — Леонид приказал остаться в Спарте тем из своих телохранителей, которые не имеют сыновей, — сказала Дафна, — а на их место взял добровольцев, у которых есть сыновья. Царь пояснил, что не хочет, чтобы хоть один спартанский род прервался.

Затем она стала рассказывать о том, как Леарх, непременно желая идти в поход, сбегал домой и привёл свою беременную жену.

   — Видела бы ты, с каким жаром мой брат убеждал царя, что Элла носит под сердцем мальчика, а не девочку.

   — Разве это можно определить заранее? — удивилась Горго.

   — Можно. — Дафна закивала головой. — Опытная повитуха уже на шестом месяце беременности определяет, кто родится, мальчик или девочка. Вот и Леарх ссылался на повитуху, показывая Леониду живот своей жены.

   — И что же Леонид?

Оставил Леарха в своём отряде.

Ещё Дафна поведала Горго об Эвридаме, муже рыжеволосой Меланфо, который тоже пожелал вступить в царский отряд добровольцем.

   — Леонид не хотел брать с собой Эвридама из-за его хромоты и отсутствия четырёх пальцев на правой руке. Однако Эвридам не растерялся и тут же показал, что и покалеченной рукой может крепко держать копьё. А про свою хромоту сказал, мол, это гарантия того, что он не побежит от врага. Леонид засмеялся и разрешил Эвридаму остаться.

   — Кто ещё вступил в отряд?

   — Агафон, сын Полиместора. Тот самый лазутчик, побывавший в плену у персов. Ещё бывший эфор Евксинефт, сын Молока. И Мегистий вместе с сыном Ликомедом, — перечисляла Дафна. — Но Мегистий идёт как прорицатель, а не как воин.

   — А была ли на площади Мнесимаха, бывшая жена Леонида? — спросила Горго, не глядя на Дафну.

   — Была. Вместе с дочерьми.

   — Она плакала?

   — Нет, — покачала головой Дафна.

   — А я бы, наверно, не удержалась от слёз, если бы пошла на площадь, — печально промолвила Горго.

Стал накрапывать дождь. Подруги перешли под крышу, в женский мегарон.

   — Ты о чём-то хочешь меня спросить? — Горго почувствовала какую-то скованность в поведении Дафны.

Та молча кивнула.

   — Спрашивай.

   — Ты не подсмотрела, что написано на пергаменте эфоров? — волнуясь, спросила Дафна. — Что за приказ дан Леониду?

   — Конечно, я прочитала этот приказ, — со вздохом произнесла Горго. — Эфоры повелевают удерживать Фермопилы до последней возможности.

ПУТЬ К ФЕРМОПИЛАМ

Симонид был не на шутку обозлён и раздосадован тем, как с ним — величайшим поэтом Эллады! — обошлись элланодики, коллегия устроителей состязаний в Олимпии. Симонид обратился к элланодикам с предложением, ввиду угрожающего развития дел, провести Олимпийские игры по укороченной схеме, отменив менее значительные состязания. Чем скорее завершатся Олимпийские игры, тем больше останется времени у государств Эллинского союза, чтобы собраться с силами и выступить навстречу персам.

Элланодики не только не прислушались к совету Симонида, но даже ответили ему грубостью, велев не совать нос не в своё дело. Мол, ритуал проведения Олимпийских игр освящён богами и нарушать давным-давно установленный порядок состязаний есть святотатство! Кто-то из элланодиков с ехидством заметил Симониду: ведь они же не поучают его в деле стихосложения, не советуют, к примеру, отменить эподы[186], которые ритмически сильно отличаются от пентаметра[187] и ямбического триметра[188].

Спесивая грубость элланодиков вывела Симонида из себя. Он пытался разговаривать с членами различных эллинских делегаций, приехавших в Олимпию поддержать своих атлетов, убеждая своих собеседников оставить шумное зрелище и взяться за оружие.

«Персы уже в Фессалии! Ксеркс не стоит на месте, его полчища вот-вот вступят в Беотию. А мы тут веселимся и заключаем пари, делая вид, что нет никаких поводов для беспокойства!»

Однако к словам Симонида почти никто не прислушался. Левкадяне заявили, что их государство не состоит в Эллинском союзе, поэтому воевать с персами им как-то не с руки. То же самое сказали Симониду критяне, закинфяне и этолийцы. Аркадяне хоть и вступили в Эллинский союз, но от немедленного выступления в поход их удерживало священное перемирие, нарушить которое означало подвергнуть себя гневу Зевса Олимпийского. К тому же нарушители перемирия не допускались элланодиками на следующие Олимпийские игры.

Ахейцы заявили, что во главе Эллады стоят Афины и Спарта, вот пусть афиняне и спартанцы сражаются с персами за гегемонию над Элладой. При этом ахейцы указывали Симониду на спартанского царя Леотихида, по поведению которого не было заметно, чтобы он был встревожен нашествием персов.