Джавад Тарджеманов - Серебряная подкова

• Название: Серебряная подкова
• Автор: Джавад Тарджеманов
• Жанр: История

---

Его воспоминания были прерваны подозрительным шорохом у входа в спальню. Дверь чуть заметно скрипнула.

"Пучеглазый!" - догадался Коля, закрывшись одеялом.

Длинная тощая фигура надзирателя, загораживая ладонью свечку, осторожно прошла вдоль кроватей. Снизу огонек освещал его тонкий нос и проворно бегающие глазки.

Ничего не обнаружив, надзиратель на цыпочках вернулся к двери, постоял немного на пороге и так же бесшумно вышел в коридор.

Коля долго потом вертелся на жестком матраце, посматривая на спящих товарищей. Эта первая ночь в гимназической спальне казалась ему бесконечной. За окном шумел ветер; от его завываний становилось тоскливо и страшно.

Сон пришел только под самое утро, когда уже начали светлеть незавешенные окна - из черных они стали синими.

Но тотчас в нижнем этаже пронзительно зазвенел колокольчик. Шесть часов. Дежурный вскочил как ужаленный и босой, неодетый бросился будить воспитанников, сдергивая с тех, кто был поближе, одеяла:

- Вста-а-а-вай... Подъем!

Некоторые успевали схватить конец одеяла, пытаясь в него закутаться, но дежурный мальчик им не уступал, тащил к себе другой конец.

- Тебе-то хорошо, а мне каково, - жаловался он, - С кого будет спрос, если ты проваляешься?

Точно живое, слетело и с Коли одеяло. Испуганно векочив, он осмотрелся, будто в первый раз видел, где находится. Тесно: девять небольших кроватей и шкафчики в изголовьях, каждому - свой. В середине длинный стол, вокруг него скамейки, дубовые, крепкие. Комната высокая, но воздух в ней тяжелый, затхлый. Каменные плиты пола холодом жгут босые ноги.

Удивление в глазах мальчика сменилось тоской... Дома... Еще затемно, бывало, присядет на край постели мать, проведет рукой по голове и скажет: "Колюшка, самая румяная лепешка стынет". Но ему не хочется расставаться так рано с теплой постелью. Натягивает он одеяло до самого подбородка и сладко дремлет. Ему так приятно чувствовать близость матери, слышать спросонок ее ровный, ласковый голос...

- Эй, ты, чухонь, одевайся!

Это уже не голос матери... Коля вздрагивает всем телом и хватается рукой за брюки.

- Надзиратель! - крикнул кто-то испуганно.

- Коля, скорей, поторапливайся, - шепчет Миша, - не то, чего доброго, и в карцер попадешь.

Все одеваются наспех, ощупью: тусклый рассвет робко заглядывает в окна спальни, а свечей по утрам зажигать не полагается.

- По два в ряд! Стро-о-ойся! - провизжал дежурный, худенький белобрысый мальчуган с испуганными глазами.

Воспитанники, обвязавшись вокруг пояса полотенцем, построились. Чтобы согреться, боками толкали друг друга.

Надзиратель, хмуро посмотрев на всех, махнул рукой.

- Веди! - разрешил он.

Мальчики следом за дежурным зашагали в умывальную. Там сразу же началась борьба: умывальников всего лишь три, а каждому хотелось вымыться пораньше.

"Старички" ругались Охрипшими голосами. Высокий широкоплечий гимназист локтем оттолкнул Мишу Рыбушкина в угол.

- Сторонись, после Смолина я моюсь! - крикнул он.

Смолин, такой же грубый, широкоплечий, под стать первому, плескался над умывальником, разбрызгивая воду во все стороны. Когда же кончил умываться, высоко поднял мыло и крикнул:

- Кому дать? Кто Петра Смолина сегодня угощает, подходи!

На три умывальника воспитанникам выдавали один кусок мыла.

- Отдай сюда! - потребовал Миша.

Кто-то заявил:

- Надзирателю скажем!

Смолпн рассердился, пригрозил им:

- Ну, подождите, жадюги. Небось карманы от гостинцев лопаются... - Он осмотрел всех столпившихся. - Эй, Панкратов! Таврило! Выходи, получай!

Из толпы нерешительно выдвинулся некрасивый большеголовый мальчик. Добрые глаза его смотрели вниз.

- Бери, бери! - протянул ему Смолин. - Живо! Тебе, кажется, мать пирожков принесла, я видел...

Несколько раз, когда Коля становился под кран, его сзади оттаскивали за ворот. Умыться удалось ему в последнюю очередь.

Наконец причесанные гимназисты парами проследовали в столовую. На столах дымились кружки горячего молока, возле каждой - ломоть пшеничного хлеба. Но сначала, перед завтраком, нужно выслушать молитву.

- "Очи всех на тя, господи, уповают, и ты даешь им пищу во благовремении", - громко читал юноша в мундире с красным воротником.

Ученики стояли со сложенными крест-накрест руками.

После молитвы расселись по скамейкам. Счастливчики достали из карманов домашние лакомства. Со всех сторон посыпалось:

- Княжевич, дай баранку, я тебе задачку решу.

- Сенька, твой черед. Я тебя угощал, помнишь?

- Давай сменяем хлеб на молоко!

Смолин выжидал, когда надзиратель, свесив голову, задремлет.

- Эй, Таврило! - тараторил он. - Твой пирожок так и рвется ко мне в рот, помоги-ка ему. бедняжке, найти дорогу!

Коля вспыхнул, но Миша предупредил его:

- Ешь! И не связывайся...

Когда звонок возвестил окончание завтрака, мальчики, покинув скамейки, гурьбой устремились к выходу: каждый спешил вовремя попасть в свой класс.

Началась возня у двери, затем на лестнице. Под общий хохот один мальчуган вскочил на плечи другому.

Спускавшийся вниз надзиратель не выдержал.

- Обезьяны! - крикнул он и стащил наездника. Затем, распахнув дверь чулана под лестницей, втолкнул его туда и запер на задвижку.

- Темница, - шепнул Рыбушкин. - А есть еще настоящий карцер, туда сажают надолго.

- За что? - не понял Коля.

- Узнаешь...

Разогнав гимназистов по классам, надзиратель ушел.

А Краснов опоздал на урок. Оставшись без присмотра, гимназисты зашумели, забегали. Кто-то залепил комком жеваной бумаги толстощекому Николаю Княжевичу прямо в нос. Тот не долго думая швырнул в обидчика своей доской.

Аспидная доска со свистом пролетела по воздуху и попала в оконное стекло.

На звон и грохот прибежал хромой сторож.

- Чье баловство? - крикнул он грозно. - Сейчас же выходи, который озорник!

Перепуганные мальчики молчали.

- Вот я господину инспектору доложу, - пообещал старый инвалид и, хлопнув дверью, заковылял по коридору.

- Признавайся, Княжевич, - посоветовал Рыбушкин. - Твой отец прокурор. Тебе язва эта ничего не сделает, а не то нам всем...

Он не успел договорить, как в дверях показался инспектор Яковкин, красный от возмущения.

- Весьма похвально, - медленно произнес он, ехидно улыбаясь. - Весьма похвально. Примерное поведение воспитанников - украшение гимназии...

Окинув зорким взглядом всех учеников, инспектор посмотрел в упор на Колю, будто сверля его своими круглыми глазами.

- Лобачевский, - произнес он медовым голосом. - Вижу, ты скажешь мне, кто посмел разбить казенное стекло.

Коля недоуменно пожал плечами.

- Дурачком прикидываешься? - завизжал Яковкин, топая ногами. - Не верю, что не видел! Не верю, что не знаешь!

Он остановился первести дух, но Коля в это время сказал ему:

- Знаю... Это я стекло разбил, господин инспектор!

В классе послышался глубокий вздох. А спустя минуту надзиратель и сторож, прибежавшие на крик инспектора, уже волокли Колю в дальний конец коридора.

- В карцер его! На хлеб и воду! Потом совет гимназии рассмотрит! задыхался инспектор, устремляясь по коридору в другую сторону.

Сторож и надзиратель втолкнули Колю в карцер и, с грохотом хлопнув дверью, задвинули тяжелый засов.

Несколько минут Коля стоял неподвижно, затем, когда шаги в коридоре стихли, очнулся и, кинувшись к двери, что было силы забарабанил по ней руками.

- Пустите! - кричал он срывающимся голосом.

Уйду от вас! Убегу! Пустите!

Но к нему не подходили - за дверью было тихо.

Коля сел на пол, спиной опираясь о грязную стену.

Теперь он мог осмотреться. В небольшой пустой комнате стоял полумрак, по углам висела давняя паутина. Окон в карцере не было, и свет падал сверху, через трубу с круглым стеклом, вмонтированную в крышу. Ему стало жутко. "Мама не простит, - подумал он. - Сколько хлопотала, сколько денег истратила. И вот... А с какой радостью мы ехали в Казань! И вдруг эти Краснов, Яковкин... Совсем не такие..."

Он ожидал, что все учителя будут похожи на дядю Сережу. Тот никогда не кричал и не топал ногами. Однажды, когда Коля поздно вечером сидел в его кабинете и донимал дядю вопросами: откуда берутся туманы, отчего падает снег и почему бывает холодно, - в дверь постучали.

- Войдите, - сказал Сергей Степанович.

Мать вошла и всплеснула руками.

- Так и есть! Опять, Коля, ты дядю Сережу мучаешь вопросами?

- Это ничего, Параша, - успокоил ее Сергей Степанович. - Коля у нас молодец. Глаз у него "не спящий", все видит и всему объяснения ищет. Он доберется до самых начальных истин. Это похвально...

Коля утешал себя воспоминаниями до тех пор, пока не загремел, отодвигаясь, дверной засов и чья-то рука не дотронулась до его плеча.

- Дело-то какое вышло, - досадливо говорил сторож стоявшему за ним надзирателю.

Но тот оборвал его:

- Не тебе рассуждать об этом... Лобачевский, вставайте, напрасно вы не сказали, что стекло разбил Княжевич. Можете вернуться в класс.