Мигель Сильва - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Мигель Сильва
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Имя одного из крупнейших прозаиков Латинской Америки, лауреата международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» широко известно в Советском Союзе. В сборник входят его романы последних лет «Когда хочется плакать, не плачу» и «Лопе де Агирре, Князь Свободы», посвященные важнейшим вопросам нашего времени: целям и методам революционного действия, насилию и тирании, необходимости борьбы с социальной несправедливостью. Талантливый писатель обращается не только к злободневному сегодняшнему, но и к историческому материалу.

---

— Какая жалость, что Лопе де Агирре все не идет, — сказал капитан Хуан де Уманья.

А между тем в Санто-Доминго собрали флот, который должен был сразиться с тираном, где бы он ни находился, и разгромить его. Адмиралом должен был стать Хуан де Охеда, у которого была слава дерзкого воина. Без сомнения, это был могучий флот, он состоял из четырех кораблей с более чем тысячью вооруженных людей, не говоря уж о пушках и божьем благословении, а также чрезвычайно полезных помилованных грамотах для изменников, которые захотят перейти на сторону короля: «Настоящим даем власть и право нашим королевским именем прощать и миловать всех людей и солдат, кои переходят к нам на службу, каковы бы ни были преступления, измены и бунты, тирании и убийства ими сотворены в то время, пока они находились под командою тирана. Я, Король».

Могучему флоту понадобилось бы несколько недель, чтобы выйти в море. И если бы с помощью небес он в конце концов все-таки отчалил, то несчастный тиран Лопе де Агирре к тому времени уже был бы мертв.

Вождь мараньонцев вынужден был изменить все свои военные планы. Когда корабль главы доминиканцев исчез с горизонта, для Лопе де Агирре стало совершенно ясно, куда он направился. Изменник Педро де Мунгиа донесет губернаторам и судьям короля о моем плане неожиданного нападения на Номбре-де-Дьос и Панаму, а оттуда — на Перу. Все порты этого моря будут бодрствовать днем и ночью с оружием наготове, а Номбре-де-Дьос — более, чем остальные.

— Мы не пойдем на Номбре-де-Дьос, мы нападем на побережье Борбурата, менее других охраняемое, — обращается Лопе де Агирре к Диего Тирадо, Николасу де Сосайе и Хуану де Агирре, онемевшим от удивления. — Мы продвинемся в глубь губернаторства Венесуэла, дадим сражение и одержим победу, казним в Эль-Токуйо губернатора Кольадо, потом перевалим через Анды и выйдем в Новую Гранаду, чтобы разделаться там со сторонниками короля, которые выступят нам навстречу, а затем через Попайан и Кито победителями, триумфально, войдем в Перу, и уж там в решающем бою одолеем короля Испании, завоюем свободу для Чили и Лос-Чаркас, Перу и Кито, Новой Гранады, Венесуэлы и Панамы.

Он был похож на лунатика, этот человечек, предрекавший невозможные подвиги, но так уж повелось, что грубые мараньонцы верили в его мечтания.

— Я не боюсь королевских войск, пусть они дрожат от страха при звуке наших имен, — говорит Лопе де Агирре. — А вот измен я боюсь, они опаснее любого боевого оружия; боюсь позорного прощения, которое сегодня король дает, а завтра отбирает, король нарушит свое слово, как нарушил его, когда велел повесить Мартина Роблеса, Томаса Васкеса, Алонсо Диаса, Хуана де Пьедранту и многих других. Вы, мараньонцы, пошедшие за мною, отказавшиеся от испанского подданства и предавшие смерти нескольких управителей короля, вы не получите прощения никогда. Правда, дети мои?

Совсем немного оставалось до отплытия, когда Лопе де Агирре рассказали о том, что на острове с воинственными намерениями появился метисский вождь по имени Франсиско Фахардо, уроженец Маргариты. Этот Франсиско Фахардо был сыном испанского дворянина Франсиско де Фахардо и доньи Исабель, из семьи потомственных касиков, внучки касика Чараймы и двоюродной сестры касика Найгуаты. Славный родитель Фахардо, получив по распоряжению доньи Альдонсы Манрике должность заместителя губернатора острова, воспользовался своим положением и стал грабить индейцев гуайкери, дурно обращаться с ними и продавать в рабство. А донья Исабель из семьи потомственных касиков так была влюблена в своего мужа, что никогда ему не перечила, даже видя, какие беды чинит он людям ее расы.

Вот что рассказали Лопе де Агирре местные жители. И еще они рассказали, что сын испанца и доньи Исабель (тот самый Франсиско Фахардо, что высадился вчера на острове с шестью десятками испанцев и двумя сотнями индейцев в поисках тирана Агирре, которого он собирается схватить и убить), мужественный и рассудительный юноша в расцвете талантов, обладает приятной наружностью, смелостью и силой, которую уже испытали его враги, и все эти свои достоинства он целиком и полностью отдал на службу королю Испании. Начинал Фахардо мирно и спокойно, ходил от холма к холму, уговаривая индейцев идти в вассалы к королю Филиппу, красноречиво изъяснялся на языках племен куманагота и гуайкери, благодаря его проповедям многие, прежде воинственно настроенные, оставили свои маканы[137] и взялись обрабатывать землю бок о бок с конкистадорами. Но когда белые капитаны принялись унижать и избивать местных жителей, насиловать индианок, которые сопротивлялись их ухаживаниям, и когда касик по имени Пайсана взбунтовался против насильников и захотел отомстить за нанесение обиды, вот тогда метис Франсиско Фахардо ничтоже сумняшеся вступил в союз с угнетателями. Его верность короне дошла до такой крайности, что он захватил в плен касика Пайсану, не приняв даже во внимание, что тот поднял белый флаг, и вздернул его на виселице рядом с десятью сопровождавшими касика индейцами из племени карака.

Лопе де Агирре едко рассмеялся. Выходило так, что отважнейший воин Франсиско Фахардо, сын и внук индейских касиков, жестоко бьется за то, чтобы отдать в зависимость королю братьев по крови. В то время как я, Лопе де Агирре, солдат и баск, на мое счастье благородного происхождения, отказался от испанского подданства и отдаю жизнь за свободу тех, кто родился в Индийских землях. Лопе де Агирре казнил невесть сколько испанских капитанов за то, что они не хотели отречься от своего короля; Франсиско Фахардо казнил невесть сколько воинов-индейцев за то, что они восстали против королевского ига; Лопе де Агирре и Франсиско Фахардо — не из одного теста, правда, дети мои?

Обдумав все как следует, Лопе де Агирре написал письмо к Франсиско Фахардо, прося его и убеждая оставить лагерь короля и присоединиться к мараньонцам. «Мне сообщили об отваге и мужестве, присущих Вашей милости, и я знаю, что упомянутые достоинства Ваша милость отдает на защиту дела Короля, Вашего сеньора, сие меня смущает и печалит. Ваша милость гордится тем, что его мать — жена индейского касика, Ваша милость говорит, что нежно любит свой народ, как же в таком случае может Ваша милость служить тем, кто несет рабство, мучения и смерть братьям по крови? Капитаны и правители короля властвующие на землях Венесуэлы, вырывают у живых индейцев внутренности и скармливают их своим псам, привязывают пленников-индейцев к деревьям и сжигают их заживо, закапывают их в песок по шею и заставляют умирать от жажды, привязывают к конским хвостам, и кони волокут за собой по земле их тела, прожигают им руки и ноги расплавленным свинцом, четвертуют их и сажают на колы с немыслимой яростью, все это своими глазами видела Ваша милость, в Вашем присутствии такое творил злодей эстремадурец Хуан Родригес Суарес. Я приглашаю Вашу милость под наше знамя сражаться вместе против испанского короля за свободу индейцев, негров и всех людей, живущих в этой части света. Искренне и от всей души предлагаю Вашей милости должность начальника штаба, на должность сию никто не назначен с того времени, как Мартин Перес де Саррондо замыслил предать меня и мне пришлось примерно его наказать. Переходите, Ваша милость, на нашу, мараньонскую сторону, Вы будете у нас почитаемы, станете начальником штаба, и хватит, Ваша милость, тратить свои таланты и доблести на тех, кто Вас презирает и Вам заведует, кто только и ждет удобного момента, чтобы отрубить голову Вашей милости и избавиться от метиса, который им ненавистен». Возмущенный Франсиско Фахардо ответил, что не принимает и даже слушать не желает никаких предложений из уст тирана, «никакого понимания, говорил дальше Фахардо, нет у того, кто сомневается в моей верности Королю, нашему сеньору, я вызываю Вашу милость, сеньор тиран, давайте сойдемся пешими или верхами, чтобы решить наш спор с копьем в руке».

Лопе де Агирре не обратил внимания на хвастливые угрозы сына индейских касиков. Он заперся с солдатами в крепости, а потом вывел их потайным ходом прямо на морской берег, совершил там свое последнее преступление на острове, о котором уже рассказывалось, — казнил адмирала Алонсо Родригеса, потом все погрузились на четыре корабля и взяли курс на Борбурату. За вычетом тех, кто перешел к королю вместе с Педро де Мунгиа и теми, что сбежали после, у Лопе де Агирре оставалось сто пятьдесят мараньонцев. Кроме того, он вез с собой две сотни индейцев и индианок прислуги, восемь черных рабов, несколько лошадей, шесть артиллерийских орудий и столько оружия и боеприпасов, сколько смог захватить. И еще отправился с ним против собственной воли, хотя и было дано обещание сделать его епископом Перу, лиценциат Педро де Контрерас, священник и викарий острова Маргариты.

Матрос по имени Педро Барбудо, с кандалами на ногах, плывет лоцманом на самом большом и новом корабле, на том же корабле, где плывет и Лопе де Агирре. На остальных трех кораблях маленькой флотилии нет компасов (тиран не позволил иметь компасы); при свете дня они без труда следуют за судном Лопе де Агирре; ночью идут, ориентируясь на фонарь, который зажигается на корме капитанского корабля. До Борбураты всего два дня пути, сказали им в Пуэбло-де-ла-Мар те, кто уже плавал туда. И вот прошло четыре дня и четыре ночи, а корабли все дремлют в невыносимом штиле, черт бы его побрал, море кажется огромной лагуной без волн и пенных гребешков. Сначала Лопе де Агирре подумал, что это безветрие — ловушка, в которую заманил его лоцман, чтобы сбить с пути, и чуть было не убил этого самого лоцмана, но потом понял, что на то была божья воля, и тогда он обратился прямо к всевышнему.