Джон Кроули - Большой, маленький

• Название: Большой, маленький
• Автор: Джон Кроули
• Жанр: Научная Фантастика

---

Он не чувствовал себя готовым войти в эту дверь прямо сейчас. Сердясь на самого себя и не в состоянии что-либо с этим поделать, он повернулся и прошел по холлу к входной двери. Дверь была в самом конце холла и дневной свет пробивался сквозь непрозрачное стекло; он отодвинул щеколду и открыл дверь. Сделав шаг вперед, Оберон оказался во дворе птичника, устроенного в центре городского квартала. Двор окружали строения с доброй дюжиной дверей; все двери отличались одна от другой; каждая дверь была огорожена ржавыми прутьями, цепями, железными заборчиками, замками; на некоторых дверях было несколько заграждений сразу, но несмотря на все эти запоры, двери выглядели хрупкими и легко открываемыми. Что было за ними? Некоторые были широко распахнуты и он заметил там коз. Из дверей вышел очень маленький мужчина с непомерно сильными руками; на спине он нес огромный мешок из джутовой ткани. Он торопливо прошел через двор, быстро перебирая своими короткими ногами. Он был не больше ребенка; Оберон окликнул его:

— Простите…

Мужчина даже не приостановился. Может быть, он глухой? Оберон последовал за ним.

— Эй, — снова окликнул он, и на этот раз человек остановился. Он повернул к Оберону свою большую темноволосую голову и широко улыбнулся; его глаза были широко расставлены по обе стороны довольно широкого носа.

Мальчишка, подумал Оберон. Человек был похож на жителя средневековья, скорее всего, это был результат бедности. Он обдумывал, как бы ему сформулировать вопрос, так как скорее всего /он был уверен в этом/ человек был слабоумным и мог не понять. В это время человечек длинным грязным пальцем указал куда-то за спину Оберона.

Он повернулся. Джордж Маус только что открыл дверь, выпуская трех кошек, но тут же захлопнул ее снова прежде, чем Оберон успел окликнуть его. Он бросился к той двери, спотыкаясь о разбросанный хлам, на бегу обернулся, чтобы поблагодарить маленького грязного человечка, но того уже и след простыл. В конце прихожей, куда он попал, войдя в дверь, он остановился, вдыхая запах еды, и прислушался. Он смог услышать спор, громыхание посуды, плач ребенка. Собравшись с духом, он толкнул дверь и та распахнулась.

ПЧЕЛА ИЛИ МОРЕ

Девушка, которую он видел, когда она собирала яйца, стояла у плиты все в том же блестящем халате. Ребенок почти фантастической красоты, размазывая по грязному личику слезы, сидел на полу рядом с ней. Джордж Маус сидел во главе круглого обеденного стола, его ноги в грязных ботинках занимали почти всю комнату.

— А-а-а, — протянул он. — Привет. Как спалось? — Он постучал костяшками пальцев, приглашая сесть рядом с ним. Ребенок, которого появление Оберона немного заинтересовало, снова приготовился выдать очередную порцию плача, искривив свои ангельские губки. Он тянул девушку за халат.

— Сейчас, сейчас, — мягко сказала она, — не плачь. — Она посмотрела на ребенка сверху вниз, а тот поднял на нее свои глазенки; казалось, они пришли к взаимопониманию. Ребенок перестал плакать. Она быстро помешала что-то в кастрюле длинной деревянной ложкой, раскачиваясь при этом всем телом. Оберон заворожено наблюдал за ней, когда Джордж снова заговорил.

— Это Сильви, мой мальчик. Сильви, поздоровайся с Обероном Барнейблом. Он приехал в город попытать счастья.

Она улыбнулась мимолетной, но искренней улыбкой, как будто солнце выглянуло из-за туч. Оберон с усилием поклонился.

— Будете завтракать? — спросила она.

— Конечно, будет. Садись, кузен.

Она снова повернулась к плите, достала с самодельной полочки одну из двух стоящих на ней коробочек с надписями «Соль» и «Перец», и энергично потрясла ею над кастрюлей. Оберон уселся, положив руки перед собой. Из кухни сквозь разноцветные окна был виден двор, где кто-то — но не тот странный незнакомец, которого Оберон видел раньше — с помощью пастушьего посоха выгонял коз пощипать оставшуюся скудную растительность.

— У тебя здесь много арендаторов? — спросил он своего кузена.

— Как тебе сказать… они не совсем арендаторы, — ответил Джордж.

— Он всех принимает, — вмешалась Сильви, глядя на Джорджа любящим взглядом. — Им больше некуда идти. Они вроде меня. У него доброе сердце.

Она засмеялась, засуетилась.

— Там во дворе мне встретился какой-то грязный парнишка, — начал Оберон.

Он увидел, что Сильви перестала размешивать в кастрюле и повернулась к нему.

— Очень маленького роста, — продолжал Оберон, удивляясь наступившей тишине.

— Брауни, — воскликнула Сильви. — Это был Брауни. Ты видел его?

— Думаю, да. Кто…

— Да, старый Брауни, — резко вмешался Джордж. — Он всегда живет отдельно, как рак-отшельник. Он делает много всякой работы. — Он как— то странно посмотрел на Оберона. — Я надеюсь, ты не…

— Я думаю, что он не понял меня. Он сразу ушел.

— Ах, — мягко вздохнула Сильви, — Брауни.

— Ты его тоже принял? — спросил Оберон у Джорджа.

— Хм. Кого? Брауни? — задумчиво переспросил Джордж. — Я думаю, что старый Брауни всегда жил здесь, черт его знает. Послушай, — он внезапно переменил тему разговора, — чем ты сегодня собираешься заняться? Будешь вести переговоры?

Оберон достал из внутреннего кармана визитную карточку, на ней было написано «Петти, Смилдон и Руфь, поверенные», а ниже адрес и номер телефона.

— Это поверенные моего дедушки. Я приехал узнать насчет наследства. Как мне туда добраться?

Джордж помедлил с ответом, громко и медленно прочитал адрес, как будто в нем была какая-то тайна. Тем временем Сильви, перекинув полотенце через плечо, поставила горячую, дымящуюся кастрюлю на стол.

— Вот она твоя гадость, — сказала она, громко хлопнув крышкой кастрюли. Джордж с удовольствием вдохнул запах.

— Она не любит овсяной каши, — сказал он Оберону и лукаво подмигнул.

Она отвернулась, всем своим видом показывая отвращение, легко и грациозно подняла ребенка, который сосал шариковую ручку.

— Посмотрите на это чудо! Посмотрите на его милые, толстенькие щечки! Так и хочется их съесть. — Она жадно чмокнула его в толстые грязные щеки, а он старался вырваться и его глазки искрились весельем. Она усадила его на шаткий высокий стульчик и поставила перед ним еду. Она кормила малыша, открывая вместе с ним свой рот, подбирала ложкой остатки каши с его подбородка. Наблюдая за ней, Оберон поймал себя на том, что тоже открывает рот, как бы помогая ей.

— Ну, фотомодель, — обратился Джордж к Сильви, когда она закончила кормить ребенка. — Ты собираешься есть, или как?

— Есть? — она скривилась так, будто он сделал ей неприличное предложение. — Я собираюсь лечь в постель, я собираюсь спать. — Она потянулась, зевнула, показывая свое искреннее желание отправиться в царство Морфея. При этом она лениво прикрывала рот рукой с длинными накрашенными ногтями. Ее блестящий халат слегка распахнулся и была видна ложбинка на животе и пупок. Оберон почувствовал, что ее загорелое тело было слишком мало, чтобы вместить ее всю; она олицетворяло собой изнеможение и расслабленность — все это соединялось в ней и вспыхивало, как бриллиант.

— Пчела или море? — сказал он.

КРЫЛАТЫЙ ВЕСТНИК

Оберон, не имея ни малейшего опыта, чтобы разобраться в окружающих его событиях, ехал в шумном поезде подземки и пытался разобраться, какие отношения были между Джорджем и Сильви. Он мог бы быть ее отцом, но Оберон был не настолько наивен, чтобы не видеть невозможность такого союза. Но она готовила ему завтрак. И в какую постель она легла, когда собралась спать? Он хотел… нет, он не знал точно, чего он хотел и в этот момент поезд дернулся и это смешало все его мысли. Ухватившись за холодный поручень, Оберон ждал немедленного столкновения или крушения.

Потом он заметил, что никто из пассажиров не проявляет ни малейшего волнения; с непроницаемыми лицами они читали газеты на иностранном языке или укачивали детей, или копались в своих кошельках, или безмятежно жевали жвачку, или… о боже, те, кто спали, даже не пошевельнулись. Единственное, что им всем показалось странным, так это его собственное поведение и только на него они бросили быстрые взгляды. Но ведь здесь произошло бедствие! За грязными окнами он увидел другой поезд на параллельном пути, несущийся прямо на них со свистом и железным скрежетом. Освещенные желтым светом окна другого вагона бросились на них, словно пораженные ужасом. В самый последний момент, когда столкновение казалось неизбежным, два поезда извернулись и проследовали каждый по своему пути в дюйме друг от друга с бешеной скоростью. В другом поезде Оберон мог разглядеть одетых пассажиров, которые читали газеты, копались в своих сумках и жевали жвачку. Он сел на место. Пожилой негр в дряхлой одежде стоял в середине вагона, придерживаясь за поручень и негромко приговаривал: «Не причиняйте мне зла, не причиняйте мне зла»; при этом он протягивал другую руку с грязной серой ладонью ко всем, находившимся в вагоне, а пассажиры в большинстве своем игнорировали его. Постепенно он успокоился.