Гюи Шантеплёр - Невеста „1-го Апреля“

• Название: Невеста „1-го Апреля“
• Автор: Гюи Шантеплёр
• Издательство: Русское Книжное Товарищество "Деятель"
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1913

Роман о любви. История, которая началась с невинной шутки, а закончилась трепетной любовью.

---

Сюзанна тоже почувствовала приступ гнева. Она живо поднялась и стала перед своим женихом.

— Послушайте, Мишель, — сказала она, — если вы все время будете так злы и станете мне портить удовольствие — скажите это! При таких условиях я готова не знаю на что, я согласна лучше отказаться от бала Сенвалей.

Она перебила себя, затем, кончая:

— Какой вы невыносимый, знаете ли! я убеждена, что вы не сознаете, до какой степени вы несносны.

ее руки беспомощно висели вдоль ее тела в то время, как она подняла на Мишеля свои большие, блестящие глаза. Нежный и приятный запах исходил от нее, ее туалета, цветов, разогретых на ее груди, ее слегка напудренных волос.

И гнев ее был прелестен, и как ни старалась она сделать сердитое лицо, не было ничего жесткого на ее забавном личике, в ее музыкальном голосе, который в эту минуту обнаруживал более заметно иностранный акцент. Тогда — первый раз может быть — у Мишеля явилось безумное желание взять ее в свои объятия, чувствовать у своих губ ее красивые надушенные волосы, прижать на одно мгновение совсем близко к своему сердцу это очаровательное дитя, бывшее его невестой, принадлежавшее ему более, чем кому другому, и сказать: „ну да, не езди на этот бал, не езди туда, молю тебя, не знаю почему и по какому праву я прошу у тебя этой жертвы, но я прошу ее у тебя от всей души, в виду тех страданий, которые я предчувствую и которых боюсь“.

Но Сюзи не прочла ничего из этих мыслей во взгляде, устремленном на нее в продолжение очень короткого мгновения и очень быстро продолжала, также после некоторого размышления:

— Впрочем, было бы очень глупо, если бы я из-за вас отказалась от бала.

— Я сам был бы огорчен, если бы вы отказались от удовольствия, — ответил он сухо.

Она подчеркнула вызывающей усмешкой его замечание, повернулась на одной ноге и принялась за свою газету, когда вошла Колетта с торопливым видом, в сопровождении своего как всегда бесстрастного мужа. Она поцеловала своего брата, затем, сама, очаровательная в своем муаровом платье цвета „mauve“ с нарисованными бледными орхидеями, она мельком бросила на Сюзанну материнский взгляд.

— Ну, братец, — воскликнула она, — ты гордишься своей невестой?

— Очень горжусь, — ответил Мишель без всякого энтузиазма.

Однако, в Шеснэ, в то время, как перед входом в зал Сюзанна поправляла волосы перед зеркалом в передней, он, казалось, пришел в лучшее расположение и попросил молодую девушку дать ему первый вальс.

Мисс Северн выразила сначала полное удивление и затем с искренней досадой сказала:

— О! Мишель, как мне обидно, я не знала, что вы танцуете, вы никогда не танцевали на вечерах это лето… и я уже пообещала первый вальс Раймонду Деплану.

— А! — ответил просто молодой человек.

Не добавив ничего, он предложил руку Сюзанне и последовал с нею за Робертом и Колеттой, проходившими в настежь открытые двери и остановившимися, чтобы раскланяться с г-ном и г-жой Сенваль.

Мисс Северн едва не вскрикнула при входе.

Этот зал, предоставленный бесконечно разнообразной игре двух цветов, величественный, манящий, напоминал феерический апофеоз.

В ослепительном свете, придававшем загадочный блеск орхидеям цвета „mauve“ и бледно-зеленым хризантемам корзин, драпировкам из легкого шелка и громадному декоративному полотну, кружились платья цвета „mauve“ и зелени, уносимые невидимой музыкой. Различные оттенки темно и бледно голубые, желтые и розовые сливались, образуя гаммы цветов или объединялись гармоничными контрастами.

Волны света и красок, неуловимые и обманчивые в своем причудливом сочетании, но великолепные, мелькали с головокружительной быстротой. Через широкие просветы фона угадывались деревья парка, рисовавшиеся без определенных контуров, таинственно освещенные зеленоватым и фиолетовым отблеском каких-то неестественных сумерек.

Г-жа Сенваль улыбнулась наивному восхищению Сюзанны, и Тремору пришлось любезно выслушать комплимент, что вызвало огонек усмешки в синих зрачках молодой девушки.

Колетта и ее кузина сели подле г-жи Рео, и почти тотчас же Раймонд Деплан, пробившись сквозь толпу, пришел требовать вальс, который готовились играть.

Сюзанна колебалась только мгновение,

— Г-н Деплан, — сказала она, — я буду с вами невежлива; но когда я вам обещала этот вальс, я думала, что Мишель не будет на балу, а так как он явился и просил у меня этот вальс, я была бы вам очень благодарна, если бы вы мне его вернули.

— Это более чем справедливо, сударыня, — ответил молодой человек, поклонившись.

Она мило его поблагодарила, протянула ему свою памятную книжечку, чтобы Деплан вписал в нее другой вальс, затем тотчас же принялась за поиски Мишеля, которого она нашла одиноким, довольно меланхолично прислонившимся к косяку двери.

— Я вернула свой вальс, — сказала она, кладя свою руку в перчатке на руку Тремора, в то время, как оркестр начал играть.

— Я должен вам заметить, что я вас об этом не просил, Сюзанна.

— Я знаю, я действовала по собственному побуждению.

— Вы хотите танцевать со мной?

— Если вы сами этого желаете, конечно, — сказала она с ударением, немного обманутая в своем ожидании этим двусмысленным приемом.

— О! я был смешон, пригласив вас. Я танцую плохо и не люблю танцевать. Право, не знаю, что за фантазия внушила мне мысль и…

Между тем как он говорил принужденным тоном, мисс Северн обвивала его лаской своего взгляда. Она не хотела сердиться, она хотела быть веселой, довольной, веселиться без задней мысли.

— Не будьте злым, Майк, — сказала она очень мягко.

Тогда, не отвечая, он обвил рукой талию молодой девушки и увлек ее под мечтательные звуки вальса, одного из тех венгерских вальсов, которые в своем бешено веселом ритме скрывают щемящую грусть и отчаянное веселье и как бы трагическое сожаление о предметах навсегда исчезнувших.

Сюзи подумала, что Мишель плохо вальсирует, однако ей было приятно вальсировать с ним.

В том одном, что он вел, увлекал ее за собою в опьянении этой немного дикой музыкой, было много удовольствия, но удовольствия, так сказать, „нормального“, не выводившего ее из равновесия, а наоборот, успокаивавшего ее, подкреплявшего и изгонявшего „blue devils“, влияние которых она только что испытала.

Она заговорила первая. Маленькое замечание относительно гармоничного эффекта двух господствующих цветов бала, то, что она сказала бы любому своему кавалеру.

Мишель ответил, любуясь тем же, чем она несколькими словами, выражавшими более полно то, что она хотела сказать сама, высказала только наполовину, восклицаниями и выразительными недомолвками, за недостатком точных выражений в своей немного бессвязной речи.

— Какие вам нравятся больше платья, „mauve“ или зеленые? — спросила она.

— Зеленые.

— А… скажите, Майк, между зелеными, каким вы дадите предпочтение?

Майк улыбнулся, и Сюзанна подумала, что у него очень молодой вид, когда он так улыбается.

— Платью м-ль Сенваль и вашему.

— В самом деле? мое платье вам нравится?

— Мне кажется, я вам уж это говорил.

— О! так двусмысленно!

— А теперь лучше, значит?

— Немного лучше, Майк, — продолжала она с невольным кокетством, — а между туалетом Маргариты Сенваль и моим, которому вы отдаете предпочтение?

Мишель еще раз улыбнулся. Она ждала с некоторым душевным волнением.

— Ваш, мне кажется, лучше.

— Почему?

— Потому что он более прост.

— А затем?

— А затем, я не знаю… может быть потому, что вы блондинка и аквамаринный цвет вам идет.

— Может быть, да.

— Заметили вы, что мы часто сходимся во вкусах? — сказал он дружески.

— Конечно, но только не во всем, только в мебели и в туалетах.

— Этого было бы мало.

— Насчет истории Хеттов? — спросила она с очень забавным беспокойством.

На этот раз он совершенно рассмеялся.

— Это было бы уже лучше.

— Насчет вальса?

— О! нет (он только что как раз сбился с такта), я очень плохо вальсирую.

— Очень плохо — нет, — поправила Сюзи с полной откровенностью, — но неважно. Однако я все таки очень рада вальсировать с вами.

— Вы очень любезны. Это в роде того, когда вам наступают на ногу, и вы отвечаете: „пожалуйста“.

— Нет, я люблю танцевать с вами… может быть это потому, что вы для меня кое-что, а другие для меня — ничто.

Инстинктивно, когда она ему это говорила со своим детским выражением, он притянул ее немного ближе к себе.

— Я, значить, для вас все-таки кое-что? — пробормотал он.

— Вы мой жених… и также мой кузен, — ответила она, улыбаясь.

Лицо Тремора опечалилось.

— Это верно, я забыл, — сказал он с некоторой напыщенностью, я ваш кузен!