Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“

• Название: Невѣста „1-го Апрѣля“
• Автор: Гюи Шантеплёр
• Издательство: Русское Книжное Товарищество "Деятель"
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1913

Роман о любви. История, которая началась с невинной шутки, а закончилась трепетной любовью.

---

Однажды вечеромъ, около семи часовъ, когда онъ входилъ въ маленькую гостиную, г-жа Фовель спросила его съ нѣкоторымъ волненіемъ, не встрѣтилъ ли онъ случайно Сюзанну.

— Сюзанну? нѣтъ; развѣ она вышла? Черезъ минуту пойдетъ проливной дождь, — отвѣтилъ онъ, пожимая руку, дружески протянутую ему г-номъ Фовелемъ, продолжавшимъ читать, наклонившись подъ лампой.

— Она у Мишо уже, Богъ вѣсть, сколько времени, бѣдная малютка! Я начинала безпокоиться, видя, что она не возвращается, когда маленькій Луи пришелъ сообщить, что его бабушка внезапно скончалась, и Сюзанна не захотѣла ихъ покинуть, его сестеръ и его, до возвращенія дѣда, который неизвѣстно гдѣ находится. Лошадей уже запрягаютъ, и я надѣюсь, что Сюзи не уйдетъ раньше пріѣзда кареты.

— Какая храбрая маленькая филантропка! — воскликнулъ г-нъ Фовель, любившій почти отечески свою будущую невѣстку.

Треморъ сѣлъ съ недовольнымъ видомъ.

— Я нахожу даже, что она черезчуръ далеко простираетъ свою филантропію и особенно самостоятельность, — пробормоталъ онъ. — Какъ разъ подходящій часъ и время для молодой дѣвушки быть внѣ дома!

Колетта сдѣлала жестъ полнаго безсилія, и Мишель принялся разговаривать о безразличныхъ предметахъ съ Робертомъ; однако, когда пришли сказать, что карета готова, онъ поднялся.

— Я поѣду за ней, — заявилъ онъ.

Старуха Мишо спала своимъ послѣднимъ сномъ на постели, гдѣ въ продолженіе долгихъ лѣтъ она чахла, неподвижная, какъ брошенная, негодная къ употребленію вещь. Свѣтъ двухъ восковыхъ свѣчей заставлялъ трепетать линію ея худого и какъ бы помолодѣвшаго профиля, выдѣлявшагося на бѣлой подушкѣ, усѣянной цвѣточками. Подлѣ изголовья молились на колѣняхъ старикъ Мишо и Марсьенна, сѣдая голова подлѣ каштановой головки, согнувшееся тѣло, изнуренное нищетой, подлѣ тѣла слишкомъ слабаго и слишкомъ нѣжнаго для борьбы.

Въ едва прозрачной тѣни, освѣщаемой моментами колебаніемъ восковыхъ свѣчей, поперемѣнно то вырисовывались, то исчезали неясныя формы. Сюзанна сидѣла подлѣ закрытаго окна, и казалось, жизнь отсутствовала въ ея взорахъ, устремленныхъ на маленькіе траурные огоньки. Она была очень блѣдна усталой блѣдностью, придававшей худобу ея лицу. Подавляющая тишина тяготѣла на предметахъ, съ которыми, казалось, случилось нѣчто странное, какъ будто ихъ неподвижность зависѣла въ этотъ день отъ какой-то таинственной причины, и по временамъ чудилось, что дыханіе приподнимало бѣлую простыню, гдѣ угадывалась, неясно очерченная и уже ссохшаяся, не дышавшая болѣе грудь.

Мишель остановился подлѣ постели съ непокрытой головой, съ опущеннымъ лицомъ, съ безмолвными губами и съ выраженіемъ серьезнаго волненія на лицѣ, съ тѣмъ почтеніемъ, которое составляетъ какъ бы молитвенное поклоненіе смерти. Затѣмъ онъ подошелъ къ Сюзаннѣ.

— Я вамъ благодарна, что вы пришли, — сказала она вполголоса, немного отрывисто. — Маленькая дѣвочка спитъ, подруга Марсьенны придетъ на эту ночь, я могу уйти…

Услышавъ шепотъ разговора, старикъ Мишо и Марсьенна поднялись, оба плакали. Мишель протянулъ имъ руку безъ лишнихъ словъ, но однако очень сочувственно. Маленькому Луи онъ рѣшилъ оказать помощь, о которой онъ не хотѣлъ здѣсь вызывать мысль, ту помощь, которую слѣдуетъ давать бѣднякамъ, затѣмъ, чтобы они могли спокойно плакать въ горестные, трудные для нихъ часы.

Теперь Мишель думалъ о Сюзаннѣ, только о Сюзанне, испуганный ея блѣдностью, возбужденіемъ ея сухихъ и слишкомъ блестящихъ глазъ. Быстро закутавъ ее въ плащъ, безмолвную, пассивную, не пытавшуюся помогать ему какимъ нибудь движеніемъ, онъ вырвалъ ее отъ благодарившихъ Мишо и увлекъ за собой изъ дома.

По прежнему безмолвная, миссъ Севернъ прижалась въ уголъ кареты; лошади ринулись впередъ.

— Какой грустный день! Колетта очень о васъ безпокоится…

Треморъ произнесъ эти слова машинально и безъ всякаго порицанія. Съ жестомъ чрезмѣрной усталости, Сюзанна не дала ему продолжать.

— Я сдѣлала все, что могла, чтобы никого не безпокоить… Я послала маленькаго Луи, какъ только стало возможно… Я не могла же оставить этихъ трехъ дѣтей однихъ съ ихъ умиравшей, затѣмъ умершей бабушкой… Я сдѣлала, что могла…

— Но, мое дорогое дитя, — воскликнулъ Мишель, — я васъ ни въ чемъ не упрекаю… мнѣ только кажется, что вы черезчуръ много надѣетесь на свои силы.

Она глубоко вздохнула, затѣмъ низкимъ и прерывающимся голосомъ, какъ только что, она принялась разсказывать, что, придя послѣ полудня къ Мишо, она застала бѣдную женщину, заболѣвшую съ утра, въ агоніи, между тѣмъ какъ дѣти, окружавшія ее, не представляли себѣ, что это была уже смерть. Она, Сюзанна, поняла это тотчасъ же. Маленькій Луи побѣжалъ за деревенскимъ врачемъ, за старикомъ Мишо и за священникомъ, но все произошло такъ быстро, ужасно! До возвращенія старика Мишо, нѣсколько минутъ спустя послѣ прихода доктора и священника, все было кончено. Вначалѣ Марсьенна отказывалась вѣрить правдѣ; она цѣловала свою бабушку, звала ее, она…

Бѣдная дѣвушка прервала свой разсказъ:

— О! Мишель, — прошептала она, — если бы вы знали! Мнѣ казалось, что я теряла бабушку и дядю Джона во второй разъ, что… Я себя почувствовала одинокой, такой одинокой, я…

Глубокое рыданіе безъ слезъ потрясло ее всю, она быстро повернулась и спрятала свое лицо въ мягкую подушку кареты.

— Сюзи, моя бѣдная крошка…

Инстинктивнымъ движеніемъ Мишель отдернулъ ее отъ угла кареты, въ которомъ она хотѣла, одинокая, заглушить свое горе и привлекъ ее къ себѣ. То была не ласка, даже не — по крайней мѣрѣ сознательная — любовь брата, въ этомъ стихійномъ порывѣ; только, если бы дитя, приведенное имъ къ умершей бабушкѣ, содрогнулось тѣмъ же самымъ рыданіемъ, можетъ быть, Треморъ привлекъ бы его такимъ же образомъ къ себѣ, прижалъ бы его къ своему страдавшему и понимавшему страданіе сердцу; но это было состраданіе сильнаго къ слабому, твердая и широкая рука, протягиваемая хрупкой рукѣ.

Сюзанна отдавалась ласкѣ, какъ дитя. Въ продолженіе многихъ часовъ она боролась со своими воспоминаніями сироты, со своей женской нервностью, держалась энергично, мужественно, чтобы поддерживать и утѣшать другихъ; изнуренной этими усиліями, ей казались теперь пріятными эти убаюкивающія, успокаивающія слова.

Съ пересохшимъ горломъ, съ горячими глазами, она не плакала больше, но ея лобъ лихорадочно прижимался къ плечу Мишеля, ея рука сжималась въ рукѣ молодого человѣка; по временамъ дрожь пробѣгала по ея тѣлу.

Нѣсколько разъ она пыталась заговорить. Мишель ей не позволялъ этого и говорилъ съ ней самъ очень кротко, утѣшая немного невпопадъ дружескими, сердечными, почти нѣжными словами. Затѣмъ, конвульсивныя движенія стали рѣже, маленькая ручка ослабла, усталая головка покоилась болѣе тихо на его плечѣ.

Мишель замолчалъ, боясь нарушить эту тишину, и нѣсколько минутъ они оставались такъ, безмолвные оба, она разбитая и какъ бы уснувшая въ отеческихъ объятіяхъ.

Карета катилась. Отъ времени до времени свѣтъ какого-нибудь дома мелькалъ въ стеклѣ; дождь шелъ, скучный, монотонный, такой же сѣрый какъ сумерки.

— Я была очень нервна, очень безразсудна, — пробормотала наконецъ Сюзанна.

И, высвобождаясь, она провела рукой по лбу и глазамъ.

— Вамъ лучше? — спросилъ Мишель заботливо.

— Да.

— Вы мнѣ обѣщаете быть сегодня вечеромъ благоразумной, не слишкомъ думать о тѣхъ вещахъ, которыя причиняютъ вамъ огорченія. Постараться убѣдить себя, что если ничто не можетъ вамъ вернуть тѣхъ, кого вы потеряли, вы имѣете теперь новую семью, любящую васъ, заботящуюся о васъ и желающую вашего счастья?

— Да.

Онъ смотрѣлъ на нее внимательно, въ полутьмѣ, пытаясь угадать выраженіе ея измѣнившагося лица. Карета остановилась передъ подъѣздомъ Кастельфлора.

Когда оба проходили черезъ переднюю, Сюзанна остановилась.

— Я васъ не поблагодарила, Мишель. Вы были для меня настоящимъ другомъ… добрымъ, такимъ добрымъ!

Онъ также остановился. Какъ только что въ каретѣ, онъ взялъ руку Сюзанны, затѣмъ подержавъ ее, сжимая въ своей и слегка улыбаясь, онъ обвилъ свою невѣсту немного необычнымъ взглядомъ, который, казалось, шелъ очень издалека и какъ бы сквозь завѣсу.

— Это вы — восхитительно добрая, сказалъ онъ.

VI.

— Прошу васъ, милая барышня, оставайтесь спокойно одинъ моментъ. Одинъ маленькій моментъ. Вамъ надоѣдаетъ позировать? Я это понимаю, вы такая живая, такая естественная! ахъ, чортъ возьми! выраженіе глазъ невозможно схватить!

— Да пейте же вашъ кофе, Лангилль! — воскликнулъ Треморъ, сидѣвшій на верандѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ мольберта и читавшій съ нетерпѣливымъ видомъ.

— Вы неблагодарный, Мишель, — упрекнула Сюзи. — Какъ! Вы упрекаете г-на Лангилля за его усердіе — окончить поскорѣе мой портретъ?

— Я его ни въ чемъ не упрекаю… но я хочу, чтобы онъ пилъ свой кофе горячимъ… Право, смѣшно, уже выходятъ изъ-за стола!