Норман Лебрехт - Кто убил классическую музыку?

• Название: Кто убил классическую музыку?
• Автор: Норман Лебрехт
• Издательство: «Классика-XXI»
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89817-202-2

На вопрос, вынесенный в заглавие своего бестселлера, авторитетный английский критик и публицист отвечает: с музыкой «расправились» агенты, импресарио и владельцы крупных бизнес-корпораций, политика которых направлена исключительно на извлечение прибыли.

Стремясь показать механизмы функционирования музыкальной индустрии, автор описывает скрытые пружины блистательных карьер и рисует выразительные портреты тех, кто, оставаясь неизвестным широкой публике, дергает за ниточки из-за кулис.

Однако Лебрехт не считает, что классика «убита» окончательно и бесповоротно, она вполне может возродиться «при условии разрушения системы звезд и восстановления здоровой экономики».

Книга адресована всем, кому небезразличны судьбы музыки и культуры в современном мире.

---

Если бы Вольф повсюду возил с собой музыкальный словарь, ему вряд ли удалось бы найти в нем описание двух более воинственных персонажей. Если оба музыканта останавливались в одном и том же небольшом лондонском отеле, ему приходилось идти на немыслимые ухищрения, чтобы помешать им увидеть друг друга. Конечно, защищая клиентов от потрясений и неудобств, Вольф завоевывал их безграничное доверие. «Г-н Вольф, мой агент — очаровательный человек, образованный, любезный, честный, умеющий жить и веселый»[153], — говорил Бюлов; не было другого человека, о котором он отозвался бы с такой теплотой.

Вольфу приходилось употреблять все свое очарование, знания, любезность, умение вести дела и юмор, чтобы артисты соглашались играть. Он раздавал и писал интервью от их имени, деликатно и разумно управлял их финансами, устанавливал связи везде, куда они приезжали. Будучи с Рубинштейном в Барселоне, он узнал, что некий дирижер ищет произведение для открытия концертного сезона, и подписал контракт за ничего не подозревающего немецкого композитора Фердинанда Хиллера. К моменту своего возвращения в Берлин в 1880 году Вольф уже был известен концертирующим музыканта» всей Европы. В возрасте тридцати пяти лет он создал агентство «Концертная дирекция Германа Вольфа», в списках которого, помимо Рубинштейна и фон Бюлова, значились умнейший скрипач Йозеф Иоахим и его жена, певица-сопрано Амалия, французский композитор Камиль Сен-Санс, с которым Вольф познакомился во время поездки вместе с Руби в Париж, бельгийский тенор Эрнст Ван Дик, пианисты Эжен д'Альбер и Эмиль Зауэр и дюжина других, менее громких имен. На важнейшем посту представителя Эбби, Шеффеля и Гро в Европе Вольф искал исполнителей для Метрополитен; кроме того, он стал агентом оркестров Лондона, Парижа и Копенгагена.

Самые грандиозные идеи Вольф приберегал для Берлина. В январе 1882 года он привез в столицу Германии Ханса фон Бюлова с его Мейнингенским ансамблем из сорока восьми первоклассных музыкантов и Иоганнесом Брамсом, исполнившим свой си-бемоль-мажорный фортепианный концерт. Реакция на эти концерты представляла собой смесь восторга и замешательства.

Спустя десять лет после провозглашения Германской империи население Берлина увеличилось до полумиллиона человек, но культура развивалась слабо. Музыкальная жизнь ограничивалась оперным театром, руководимым аристократами, и придворным оркестром во главе с антрепренером Беньямином Бильзе — по его распоряжению во время исполнения Бетховена слушателям подавали пиво и кофе. Берлин нуждался в чем-то лучшем, и гастрольный оркестр Бюлова показывал, к чему следует стремиться.

Так случилось, что через несколько недель многие оркестранты ушли от Бильзе — он недоплатил им за гастроли по Польше и купил билеты четвертого класса вместо обещанного третьего. Объединившись, пятьдесят четыре музыканта создали Берлинский филармонический оркестр и обратились к Герману Вольфу за практическим советом. Он нашел им место для выступлений — манеж для катания на роликовых коньках, а после обнадеживающего дебюта уговорил двух друзей-бизнесменов переделать его в концертный зал. Были объявлены две серии абонементных концертов под управлением местных дирижеров, Людвига фон Бреннера и Карла Клиндворта. Иоахим, руководитель Высшей школы музыки, заявил, что готов прийти на помощь в любой момент, и этот момент наступил очень скоро: в сентябре 1886 года во время пожара в казино голландского города Шевенинген погибли все инструменты оркестра. Чтобы поддержать дух музыкантов, Иоахим согласился дирижировать большинством концертов следующего сезона. Самые богатые люди Берлина, во главе с семействами Мендельсонов и Сименсов, сделали щедрые пожертвования в фонд оркестра. Однако настоящее спасение пришло от Вольфа, предложившего услуги для организации концертов, причем исключительно на свой риск. Он выдвинул только одно условие: главным дирижером станет Ханс фон Бюлов.

Так и не оправившийся после ухода первой жены к Рихарду Вагнеру, Бюлов жил в Гамбурге с кроткой второй супругой Марией и дирижировал там концертами, которые организовывал для него Вольф, В пятьдесят семь лет, после смерти Вагнера и охлаждения отношений с Брамсом, Бюлову, утратившему большую часть прежних амбиций, было не так-то легко перебраться в Берлин. Однако Вольф обещал ему полную свободу в составлении программ, любое необходимое количество репетиций и возможность стать фигурой национального масштаба. Последнее обстоятельство стало решающим.

Бюлов открыл берлинский сезон беспрецедентно серьезной программой — три симфонии (Моцарта, Гайдна и Бетховена) и никакого концерта, никаких мелочей «на десерт». Оркестр играл как одержимый, «по-мужски», критики восторгались тем, что наконец-то из музыкального исполнительства ушла всякая мишура. «Больше я не стану пропагандировать плохую музыку»[154], — заявил Бюлов. Он берег свои силы для высочайших целей немецкого искусства, и его концерты принимали характер священнодействия; пиво и кофе были изгнаны из стен бывшего манежа. К концу своего первого сезона Берлинский филармонический стал ведущим оркестром великой Германии.

Концерты Бюлова отличались накалом страстей и непредсказуемостью. Он мог приказать служителям запереть двери и сыграть второй раз Девятую симфонию Бетховена, если считал, что публика недостаточно оценила музыку. Он полагался на Вольфа во всех практических вопросах, включая выбор солистов, и позволял ему предлагать собственных музыкантов. В феврале 1889 года ми-бемоль-мажорный концерт для фортепиано Мошелеса исполнил двенадцатилетний берлинский вундеркинд Бруно Вальтер Шлезингер. Увидев своими глазами «блеск вдохновения и концентрацию энергии» Бюлова, мальчик «понял, для чего был рожден»[155], и решил стать дирижером. Бруно Вальтеру предстояло стать одним из столпов Берлинского филармонического оркестра.

На протяжении пяти лет Бюлов давал берлинцам бесконечную пищу для разговоров — как своими выступлениями, так и своими выходками. Его бичующий язык не щадил никого — ни исполнителей, ни публику, ни самого кайзера. Он ссорился с Иоахимом, оскорблял евреев, напоминал Королевскому оперному театру, что тот является учреждением искусства, а не армейской казармой, читал скабрезные стихи, обращался к прусским юнкерам на прекрасном французском и превратил зал Филармонии в форум для демократических дебатов. Дирижируя Героической симфонией Бетховена он надел черные перчатки, а прощальный концерт посвятил отправленному в отставку Бисмарку, нанеся тем самым публичное оскорбление молодому кайзеру.

В эпоху Вильгельма такие вольности в Берлине вряд ли могли сойти с рук, но Бюлов уже подал в отставку. В письме к Вольфу он жаловался на однообразие; жене он признавался, что не в состоянии еще выше поднять планку. Оркестранты умоляли его вернуться, но, дав концерт в пользу пенсионного фонда музыкантов, он для восстановления сил отправился в поездку по Египту, где и умер. Памятником ему стали великий оркестр и профессиональный совет: «Дирижируя, держи партитуру в голове, а не голову в партитуре».

Оставшись без Бюлова, оркестр обратился к Вольфу с просьбой найти ему замену, и, испытав молодых Рихарда Штрауса и Феликса Вейнгартнера, принял первую из предложенных им кандидатур — Артура Никита. Этот венгр с глубоко посаженными глазами дирижировал, почти не поднимая палочку. Если Бюлов соприкасался с оркестром каждым своим нервом, то от Никиша исходило ощущение властного достоинства, которое, по его воле, вырастало в мощное воплощение силы музыки. Если его предшественник мог остановить репетицию, чтобы исправить какие-то погрешности, то внешне довольный Никиш проигрывал произведение целиком, а потом спокойно и даже шутливо разъяснял внимавшим ему музыкантам их ошибки. Если какой-то пассаж получался слишком громким, он подстраивал оставшуюся часть симфонии таким образом, чтобы случайное недоразумение показалось плодом вдохновенного намерения. Зал Филармонии стали называть «Viel Harmonie» («Много гармонии»), и вместе с Никишем там воцарилось человеческое и музыкальное согласие.

Он ввел в репертуар произведения Чайковского и Брукнера, расширил возможности оркестра и позволил ему расправить крылья в гастрольных поездках, организованных Вольфом, — во Францию, Россию, Австрию, Италию, Испанию и Португалию. Берлинский филармонический стал первым оркестром со столь обширной географией гастролей, а маэстро всего мира старались имитировать деликатные манеры Никиша. Это был самый прославленный концертирующий коллектив в мире, который кайзер Вильгельм разрушил в 1914 году, демонстрируя неистовую самоуверенность пробуждающейся Германии. Вольфа принимали при дворе и уважали везде, где звучала музыка.

Не все восхищались его достижениями. Штраус жаловался, что оркестр представляет собой «вотчину агента Германа Вольфа»[156], и утверждал, что любой музыкант, желающий выступать в столице, должен брать Вольфа в менеджеры. Высказывал недовольство и Вейнгартнер. Вольф, стремясь избежать неприятностей, предложил Штраусу место дирижера оперного театра Метрополитен, где он получал бы в три раза больше, чем в Германии; получив отказ, он обеспечил ему профессорскую должность в Берлине, от которой композитор, пребывая в дурном расположении духа, тоже отказался. Впрочем, со стороны композитора, даже такого значительного, как Штраус, было крайне неразумно ссориться с ведущим организатором немецкой музыки, и между ними установились настороженно-любезные отношения.