Карл Фалькенгорст - Танганайский лев

• Название: Танганайский лев
• Автор: Карл Фалькенгорст
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

Роман классика немецкой приключенческой литературы К.Фалькенгорста "Танганайский лев" повествует о новых приключениях африканского "Кожаного чулка" и переносит нас в Северную Африку, где отважным героям предстоит противостоять работорговцам, готовым на все, лишь бы разжиться "черным товаром".

---

Однако тем, кто был снаружи, наскучило неподвижно стоять на своих местах, тем более, что они не были посвящены в подробности самого плана, и им казалось весьма странным, что их заставили так строго караулить хижину Инкази.

Начинало светать. Вдруг Симба услышал нечто похожее на шум приближающихся шагов. Он дальше сунул голову в щель дверцы и заглянул вниз, на дно ущелья, но ничего не мог разглядеть. Там царил полнейший мрак. И сколько он ни напрягал зрение, все его усилия оставались тщетными. Кровь прилила у него к голове, светящиеся точки и кроваво-красные пятна запрыгали перед глазами.

Он закрыл на минуту веки, поняв, что в данный момент зрение бессильно, что теперь он может рассчитывать только на свой привычный чуткий слух.

Затем снова стал прислушиваться и теперь услышал, что происходило там, на глубине двадцати футов, слышал даже каждое слово, которое произносилось там. Узкое ущелье доносило до него каждый звук, как настоящая звуковая труба, так что даже и самый шепот казался громким говором.

— Чш! — послышался звук, подобный шипению змеи.

— Чш! — отозвался кто-то. — Мы здесь! Канат висит! — Это был голос Фераджи.

— Смирно! Тихо взбирайся вверх! — прозвучала команда Османа.

Затем послышался мерный шум многочисленных тихих шагов, да еще раздававшийся время от времени звук скатывавшегося вниз камня.

— Все здесь? — послышался снова голос Османа.

— Мабруки нет! — отозвался один из ловцов невольников.

— Подлый трус! — презрительно выругался Фераджи.

— Теперь взбирайтесь все по очереди! — скомандовал Осман. — Фераджи подымается первый, я — за ним, а там и вы все, один за другим! А теперь тихо! Никто ни звука ни здесь, ни там, наверху!

Все стихло внизу. Прошло несколько жутких секунд. Канат качался из стороны в сторону. Очевидно, Фераджи колебался.

— Ах ты трус! — прошипел Осман. — Вот я покажу всем вам, что значит смелость. Я пойду первый, но вы последуете за мной все до одного, иначе я сам первый размозжу вам череп, клянусь Аллахом!

— Мы идем за тобой! — тихо отозвалось несколько голосов разом; то были, без сомнения, отважные ловцы рабов, служившие у Солимана.

— Да, на вас я могу положиться! — тихо сказал Осман. — Знайте, что Солиман хочет изловить Симбу и Инкази, ему легко будет добраться до острова Муциму, — и там они в его руках. Нам же предстоит несравненно более трудная задача: мы должны овладеть неприступной твердыней Мудимы, и слава наша прогремит надо всем озером Танганайка! Вперед, ребята! Честь и слава смелым и отважным! Мы идем на неверных; сам Пророк поможет нам и вознаградит того, кто поднял меч свой на неверных!

— Позволь мне быть впереди всех, Осман! — шепнул ему теперь Фераджи!

— Нет, ты будешь вторым! — ответил молодой раб, сгоравший от нетерпения прославить свое имя, связав его с каким-нибудь отчаянно отважным делом.

— Тихо! Молчать и следовать за мной! — скомандовал еще раз Осман, и затем Симба заметил, что канат, который он легко пропустил между пальцами, туго натянулся. Очевидно, Осман взбирался по нему вверх.

Наступила решительная минута.

Симба осторожно спустил дверцы трапа и сам на цыпочках удалился в тот угол, где стоял, прислонясь к стене, Инкази.

— Все в порядке, Инкази, — прошептал он. — Осман подымается первый. Солиман ищет нас на Танганайке. Мы впустим только одного Османа!

Он достал из кармана заряженный револьвер.

Прошло еще несколько секунд, но вот скрипнула дверка трапа, и Осман вошел в горницу. Защитники тэмбе Мудимы, несмотря на весьма недостаточный свет, ясно различали очертания молодого араба, потому что глаза их успели привыкнуть к темноте.

Осман остановился, глядя вперед и только что хотел обернуться назад, вероятно для того, чтобы осмотреть и остальные углы хижины или же чтобы подать знак следовавшему за ним Фераджи, когда за стеной, у самых дверей хижины, раздался странный шум. Казалось, будто безмолвные стены домика готовы были обрушиться.

Осман невольно содрогнулся.

На секунду шум и треск смолкли, но вот уж снова что-то загремело и загрохотало под землей точно в момент землетрясения; затем послышался еще один глухой страшно сильный удар, сопровождаемый стонами и криками ужаса и отчаяния, которые как будто исходили из-под земли.

Все это было делом нескольких секунд, но впечатление этого страшного треска, грохота где-то под землей и отчаянные человеческие голоса, доносившиеся из глубины, — все это производило такое потрясающее впечатление, что Осман стоял, точно окаменелый, в тот момент, когда Сузи широко распахнул дверь хижины и первые лучи рассвета озарили розовым блеском стройную фигуру араба.

— С добрым утром, Осман! — насмешливо приветствовал его Симба, выступая из мрака.

Это приветствие показалось Сузи и трем сопровождавшим его неграм столь забавным, что все они громко расхохотались и в свою очередь насмешливо приветствовали пленника теми же словами:

— С добрым утром, господин!

Тогда только очнулся и пришел в себя ошеломленный всем происшедшим Осман. Он отступил назад к открытой дверце трапа, смерив Симбу надменным взглядом, полным непримиримой вражды и ненависти, и грозно замахнулся кинжалом, который держал в руке.

Это было поистине величественная фигура, молодой араб в своем ярко-красном тюрбане и зеленой затканной золотом одежде, с выражением самой отчаянной решимости на красивом, надменном лице.

Симба тотчас же понял, что Осман будет сопротивляться до последнего, и ему стало жаль его. Там, внизу, и без того уже было пролито немало крови. Не подлежало сомнению, что низвергнутый в глубину ущелья громадный ствол, на котором держался канат, убил наповал Фераджи, а многих из его товарищей, частью убил, частью ранил. К чему было еще проливать и эту кровь без всякой пользы для себя?

Что выиграл бы с этой смертью Мудима или сам он?

Напротив, только тогда, когда любимец Солимана, его ближайший родственник находился в их руках в качестве пленного, они могли ставить Солиману какие им заблагорассудится условия и отвратить войну.

Поэтому рассудок и доброе сердце одновременно повелевали Симбе пощадить жизнь молодого араба.

— Осман, — сказал он почти дружелюбным тоном, — брось свой кинжал и сдайся! Ты — наш пленник. Я возьму тебя к себе и, вероятно, возвращу Солиману!

Но действие этих слов невольно поразило даже самого Симбу.

— Осман не сдается никогда! — гневно и хрипло крикнул он. — Чтобы я был рабом? Я! Осман?! Нет! Лучше я разом кинусь вниз головой в эту пропасть! — И он уже сделал движение, чтобы откинуть трап, но в этот самый момент к нему проворно подскочил Инкази, намереваясь помешать ему, а также и Сузи с ружьем в руках.

В этот момент произошло нечто, в чем никто не мог дать себе ясного отчета.

Все видели, что Осман вдруг обернулся в сторону Инкази и, ловко увернувшись от него, вонзил кинжал глубоко в грудь своего врага. Громко вскрикнув, Инкази повалился на землю, но в тот же самый момент на голову его противника грузно опустился приклад ружья здоровенного Сузи, — и сраженный этим ударом Осман упал с раздробленным черепом на своего поверженного врага.

Симба не успел воспротивиться случившемуся, не успел предотвратить ни того, ни другого рокового удара; все это произошло с быстротой молнии.

Он склонился над своим юным другом; из страшной раны в груди струилась темная густая кровь; на губах тоже выступала кровавая пена.

Симба бережно поднял его на руки и вынес, как ребенка, на порог хижины.

Первые лучи восходящего солнца ласково заиграли на мертвенно бледном лице умирающего юноши. Инкази медленно сомкнул веки. Неужели он в последний раз видел солнечный свет? Неужели этой молодой жизни пришел конец?

Глава X Муциму гневается

Предчувствие Мудимы. — Солиман колеблется. — Потрясающее событие. — Святотатство против Муциму. — У тела Османа. — Смертельные враги. — Возвращение в Удшидши. — Осторожный капитан. — Муциму гневается. — Последний взгляд на «Змею».

С восходом солнца вернулся Мудима со своего поста. Враг не показывался с той стороны. Теперь его ужасно тревожила мысль о том, что произошло в эту ночь там, у потайного хода. Удался ли план его названного брата? Попался ли Солиман в западню? О, если бы только он мог увидеть Солимана пленником в крепости Мудимы. Этого Солимана, с которым он уже столько лет имел счеты, видеть его в своей власти! О, какой радостью, каким упоением наполняла эта мысль душу старого Мудимы!

Но не даром звали его Мрачным. При входе в ворота тэмбе сердце его стало сжиматься каким-то тягостным предчувствием. Почему никто не спешил возвестить ему радостную весть? Никто не вышел встретить его, порадовать! Почему в его доме и во дворе царила такая мертвая тишина? Почему не раздавалось здесь ни криков радости и торжества, ни веселой пальбы из ружей, какою негры знаменуют всякое радостное событие? Вон часовые; все они стоят молча и неподвижно на своих местах… он ускорил шаг — предчувствие не обмануло его: случилось какое-то несчастье.