Игорь Курукин - Анна Иоанновна

• Название: Анна Иоанновна
• Автор: Игорь Курукин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03752-6

В судьбе Анны Иоанновны было немало крутых поворотов: природную русскую царевну, племянницу Петра I, по его воле выдали замуж за иноземного принца, полжизни провела она бедной вдовствующей герцогиней в европейском захолустье, стала российской императрицей по приглашению вельмож, пытавшихся сделать её номинальной фигурой на троне, но вскоре сумела восстановить самодержавие. Анна не была великим полководцем, прозорливым законодателем или смелым реформатором, но по мере сил способствовала укреплению величия созданной Петром империи, раздвинула её границы и сформировала надёжную и работоспособную структуру управления. При необразованной государыне был основан кадетский корпус, открыто балетное училище и началось создание русского литературного языка.

Книга доктора исторических наук Игоря Курукина, написанная на основе документов, рассказывает о правлении единственной русской императрицы, по иронии судьбы традиционно называемом эпохой иностранного засилья.

---

Можно спорить, являлось ли это прошение «конституционалистским» или его авторы только желали выяснить, позволят ли «верховники» утвердить предложение, исключавшее Верховный тайный совет из процесса создания новой формы правления и передававшее главную роль в нём императрице. Но после его подачи ситуация изменилась. Обедавшие с государыней министры уже не могли повлиять на вышедших из-под контроля «верных подданных». В депеше Лефорта от 2 марта говорится, что якобы ещё 24 февраля они решили вернуть государыне самодержавную власть, но Анна ответила, что «для неё недостаточно быть объявленной самодержицей только восемью лицами»{138}. Но в черновом журнале совета за 24 февраля упоминаний о встрече его членов с Анной Иоанновной нет. Возможно, рассказ саксонского дипломата отразил попытку «верховников» выйти из отчаянной ситуации — но не 24-го, а 25-го числа, во время злополучного обеда.

Между тем шляхетство никакой новой формы правления не придумало и после обеда подало императрице вторую челобитную с просьбой «всемилостивейше принять самодержавство»:

«Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня императрица Анна Иоанновна, самодержица всеросийская!

Когда ваше императорское величество всемилостивейше изволили пожаловать всепокорное наше прошение своеручно для лутчаго утверждения и пользы отечества нашего сего числа подписать, недостойных себе признаём к благодарению за так превосходную вашего императорского величества милость. Однако ж усердие верных подданных, которое от нас должность наша требует, побуждает нас, по возможности нашей, не показат[ь]ся неблагодарными, для того, в знак нашего благодарства, всеподданнейше приносим и всепокорно просим всемилостивейше принять самодержавство таково, каково ваши славныя и достохвалныя предки имели, а присланныя к вашему императорскому величеству от Верховного совета и подписанныя вашего величества рукою пункты уничтожить. Толко всеподданнейше ваше императорское величество просим, чтоб соизволили ваше императорское величество сочинить вместо Верховного совета и Высокого Сената один Правителствующий Сенат, как при его величестве блаженныя памяти дяде вашего императорского величества, Петре Первом, было, и исполнить ево доволным числом дватцати одною персоною, такожде ныне в члены и впредь на упалыя места во оный Правителствующий Сенат и в губернаторы и в президенты поведено б было шляхетству выбирать балатированьем, как то при дяде вашего величества, его императорском величестве Петре Первом, уставлено было, и при том всеподданнейше просим, чтоб по вашему всемилостивейшему подписанию форму правителства государства для предбудущих времян ныне уставлять…»{139}

Кто же вернул Анне Иоанновне право на неограниченную власть? Из 162 человек, приложивших руки ко второму прошению, 62 до того не подписывали ни проектов, ни первого прошения. Вместе с девятнадцатью офицерами и чиновниками, поставившими подписи только под первым прошением, они составляли почти половину пришедших во дворец представителей «верных подданных».

Бросается в глаза присутствие гвардейских офицеров (42 преображенца, три семёновца и 35 кавалергардов), которые явились защитить свою «полковницу» от происков «бояр». Как свидетельствуют испанский и французский дипломаты, бравые офицеры в первую очередь потребовали возвращения императрице законных прав и бросились к её ногам с криками: «Государыня, мы верные рабы вашего величества, верно служили вашим предшественникам и готовы пожертвовать жизнью на службе вашему величеству, но мы не потерпим ваших злодеев! Повелите, и мы сложим к вашим ногам их головы!»{140}

В 1730 году гвардия сохранила приверженность своей «полковнице», как и пятью годами ранее при возведении на престол Екатерины I. Но теперь она в первый раз выступила как самостоятельная политическая сила. Переворот обеспечили не командиры, а обер-офицеры, возглавлявшие дворцовые караулы: сочтя предъявленные императрице требования неприемлемыми, они добились нужного поворота событий. Символично, что среди «восстановителей» самодержавия оказался дед первого дворянина-революционера кавалергард Афанасий Прокофьевич Радищев…

Майор Преображенского полка С.А. Салтыков предложил «обуздать всякого, кто осмелится высказать противное мнение». Вместе с ним агитацию в пользу Анны освящали своим авторитетом престарелый боярин и фельдмаршал князь Иван Юрьевич Трубецкой и другой почтенный деятель петровского царствования Иван Михайлович Головин, генерал-лейтенант, генерал-кригскомиссар и «главный адмиральский помощник» великого императора, его любимый денщик, умело игравший роль простосердечного и верного слуги.

Что чувствовали представители российской элиты, только что обсуждавшие программы реформ, а теперь просившие о восстановлении самодержавия? Мы не знаем, кто из них ставил свои подписи по убеждению, а кто по «конъектуре» или «за опасностью». Определённую роль сыграла и «великая трусость» знати, о которой с презрением отзывался Феофан Прокопович. Испытавший и взлёты, и опалы А.И. Ушаков и его осторожнейший тёзка Остерман выбрали проверенный вариант — самодержавие — и не прогадали, став предметом зависти и осуждения менее удачливых коллег. Рассказ Лефорта (в донесении от 2 марта) о бессильных угрозах фельдмаршала В.В. Долгорукова в адрес генерала Барятинского показывает, что Ушаков был не единственным «перемётчиком».

Да и дело было не только в угрозах — само присутствие сплочённой группы офицеров служило достаточным аргументом для «добровольного» обращения к Анне о принятии «самодержавства». И не эти служаки составляли как первое, так и второе прошение — их инициировали, обдумывали и сочиняли более грамотные и старшие по чину персоны, в том числе и те, кто ещё недавно выдвигал «конституционные» проекты. Возможно, составители прошения ещё питали надежду, что императрица, отменив «кондиции» и власть «верховников», всё же разрешит шляхетству выбирать сенаторов, губернаторов и президентов коллегий. И уж совсем неопределённо звучало пожелание «форму правительства государства для предбудущих времян ныне уставлять».

Кроме гвардейцев, в числе «просителей» оказались армейские офицеры (неграмотный майор П. Коркачев, капитаны П. Васьков, Д. Сафонов, А. Брылкин, И. Анненков, поручик Я. Павлов), симбирский воевода Б. Толстой, обер-аудитор Ф. Дурасов, камер-паж С. Баклановский, незаконнорождённый сын И.Ю. Трубецкого И.И. Бецкой и прочие лица, не указавшие чина и звания и неизвестно как очутившиеся в составе депутации. Все они не имели отношения к предыдущим событиям; мы можем только предполагать, были ли они случайными людьми, примкнувшими к недовольным, или статистами, специально подобранными режиссёрами этого спектакля.

На первых строках подписей под обоими прошениями, поданными Анне Иоанновне 25 февраля, стоят имена одних и тех же персон генеральского ранга: генерал-лейтенанта Г.П. Чернышёва, Г.Д. Юсупова и А.И. Ушакова, генерал-майоров С.И. Сукина и А.И. Тараканова, тайного советника А.М. Черкасского, действительных статских советников М.Г. Головкина и В.Я. Новосильцева. В этом же ряду в обоих случаях оказался молодой и малочиновный камер-юнкер Н.Ю. Трубецкой. Все эти люди после переворота были облагодетельствованы императрицей. Можно предположить, что они и являлись организаторами составления обеих челобитных.

Анна в этот тяжёлый для неё день держалась достойно и не делала ошибок. Она приняла как должное поднесённые ей вторым прошением монаршие права, но не стала его подписывать и, таким образом, брать на себя какие-либо обязательства. С этого момента («пополудни в четвёртом часу», согласно журналу Верховного тайного совета) начался процесс передачи власти. По приказу Анны в зал были доставлены подписанные ею «кондиции» и сопроводительное письмо Верховному тайному совету, которые она «при всём народе изволила, приняв, изодрать» (в таком виде уникальный документ хранится сейчас в особом сейфе в Российском государственном архиве древних актов). Затем сенаторы А.М. Черкасский и М.М. Голицын-младший отправились в Сенат с указанием остановить «несамодержавную» присягу и вернуть все использованные и неиспользованные присяжные листы. На следующий день «верховники» присягнули Анне Иоанновне уже как самодержице и официально «приказали» Сенату, Синоду и трём «первейшим» коллегиям сделать распоряжения об остановке старой присяги по всей стране.

Последним днём заседаний Верховного тайного совета стало 28 февраля. «Верховники» вынесли приговор своему правлению: составили манифест о «принятии самодержавства», который сами отнесли на подпись императрице вместе с черновиками «пунктов» — Анна явно интересовалась подробностями «затейки» своих противников; ей была отослана и «кабинетная печать»{141}.