Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Симон Чиковани
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1983

Замечательный грузинский поэт С. И. Чиковани (1903–1966) прошел большой и сложный путь от «экспериментальных» стихов 20-х годов, во многом связанных с литературным движением футуристов, к творчеству, достойно продолжающему гуманистические и художественные традиции грузинской поэтической классики.

Признанный мастер напряженно-психологической лирики, богатой философскими обобщениями и разнообразной интонационно-ритмически, Симон Чиковани был певцом социалистических преобразований, глашатаем дружбы и братства народов. В годы Великой Отечественной войны Симон Чиковани создал ряд высокопатриотических произведений, вошедших в его сборник «Победа».

В настоящем издании стихотворения и поэмы Симона Чиковани представлены в переводах П. Антокольского, Б. Пастернака, А. Межирова, Б. Ахмадулиной, В. Державина, Н. Заболоцкого, Е. Евтушенко, А. Тарковского и др. Ряд произведений переведен на русский язык впервые.

---

81. На сенокосе. Перевод Е. Евтушенко

Как пьяно пахнет это сено!
В его росе твои колена.
Иди ко мне!
Скорей иди!
Забудь всё прошлое мгновенно.
Меня не думать убеди.
И сладостно и откровенно
в цветы и сено упади!

Швырни пахучей горстью тута,
глазами темными маня.
С тобой не будет мне уюта.
Ты как восстание,
как смута.
Ты — моя сладкая минута
и вечность горькая моя!

Меня и засухой пытало,
меня и голодом шатало,
но снисхожденья не прошу.
И раз пора косить настала,
мне быть усталым не пристало!
Ты погляди, как я кошу!

Стирая добрый пот обильный,
я, молодой,
                   большой и сильный,
свою косу точу не зря.
Так помоги, брусок точильный,
чтобы горела,
как заря!

Любимая,
навстречу вышли
к тебе и яблони и вишни,
и просьба всей моей души:
как гроздь,
ты сердце мое выжми,
потом еще немного выжди
и, запрокинув,
осуши!

1957

82. Девять дубов. Перевод Б. Ахмадулиной

Мне снился сон — и что мне было делать?
Мне снился сон — я наблюдал его.
Как точен был расчет — их было девять:
дубов и дэвов. Только и всего.

Да, девять дэвов, девять капель яда
на черных листьях, сникших тяжело.
Мой сон исчез, как всякий сон. Но я-то,
я не забыл то древнее число.

Вот девять гор, сужающихся кверху,
как бы сосуды на моем пути.
И девять пчел слетаются на квеври,
и квеври тех — не больше девяти.

Я шел, надежду тайную лелея
узнать дубы среди других лесов.
Мне чудится — они поют «Лилео».
О, это пенье в девять голосов!

Я шел и шел за девятью морями.
Число их подтверждали неспроста
девять ворот, и девять плит Марабды,
и девяти колодцев чистота.

Вдруг я увидел: посреди тумана
стоят деревья. Их черты добры.
И выбегает босиком Тамара
и девять раз целует те дубы.

Я исходил все девять гор. Колени
я укрепил ходьбою. По утрам
я просыпался радостный. Олени,
когда я звал, сбегали по горам.

В глаза чудес, исполненные света,
всю жизнь смотрел я, не устав смотреть.
О, девять раз изведавшему это
не боязно однажды умереть.

Мои дубы помогут мне. Упрямо
я к их корням приникну. Довезти
меня возьмется буйволов упряжка.
И снова я сочту до девяти.

1959

83. «Любовь и силу…» Перевод М. Луконина

Любовь и силу —
Тратил всё, что было, —
Горенье сердца, юности накал.
Работал,
Чтобы только сил хватило,
Сам из себя я искры высекал.

И замечаю —
Молодость осталась,
Вновь восхищен небес голубизной.
Отчизна, ведь проглядывает старость,
Как сокол старость вьется надо мной.

К любви и к жизни,
                                как и прежде, жаден.
Узлы дорог вяжу я на ходу.
Какой мне срок, скажи, тобою даден?
Как мне поймать, скажи, свою звезду?

Развязываю все мои сомненья
И не боюсь ночевок на пути.
Ты — моя жизнь,
В боренье каждый день я,
Я близок к цели,
Победил почти.

Мне по душе крестьянская работа —
Пшеницы горсть рассыпать в полукруг.
На яблоках осенних капли пота
И листья, облетающие вдруг…

Не жадничал я.
Тратил всё, что было, —
Любовь и силу, юности года.
И молодость на сердце не остыла.
А что берег —
Пропало без следа.

Май 1963

КАРТЛИНСКИЕ ВЕЧЕРА

84. Песня. Перевод Д. Самойлова

Я — путник, я шел по ущелью,
Спешил в Триалет из Атени,
И, как шелковичные черви,
Отары в горах шелестели.

Орешник стелил предо мною
Свои беззаботные тени.
Деревья шумели листвою,
А по небу птицы летели.

Догнал я мальчишку и деда,
Которые шли спозаранку.
Овечьи отары к рассвету
Спускались с горы на стоянку.

Дед вел мальчугана за руку,
Мы вместе дошли до селенья.
И старец подобен был внуку
В ребяческом увеселенье.

Орешник стелил предо мною
Свои беззаботные тени.
Деревья шумели листвою,
А по небу птицы летели.

1948

85. Старик из Атени. Перевод Н. Заболоцкого

В кувшин подземный для вина
забрался дед с большой скребницей,
на небо смотрит он со дна,
бормочет, булькает водицей.

Потратил он немало сил
на виноградниках Атени,
но, как колхозный старожил,
хлопочет вновь, не зная лени.

Внизу прохладно и темно.
О чем поет он там, как дома?
И я взглянул к нему, на дно,
как бы сквозь горло водоема.

Задравши голову, старик
внизу, как облако, клубился.
Он тер кувшин и каждый миг
из тьмы на солнышко дивился.

Он распростился с ясным днем
и, как положено от века,
вину готовил чистый дом,
подобный дому человека.

Он бормотал, жужжал пчелой,
он тряс короткую бородку
и, уж в земле одной ногой,
как молодой, впивался в щетку.

И я подумал: «Вот так дед!
Упорен он, как корень дуба!
Ему без дела жизни нет
и потому работать любо.

Немолод он, но не сдает
живое сердце и поныне.
Настанет срок, и запоет
янтарный сок в его кувшине!»

1947

86. Быки. Перевод Б. Ахмадулиной

Что за рога украсили быка!
Я видел что-то чистое, рябое,
как будто не быки, а облака
там шли, обремененные арбою.

Понравились мне красные быки.
Их одурманил запах урожая.
Угрюмо-напряженные белки
смотрели добро, мне не угрожая.

О, их рога меня с ума свели!
Они стояли прямо и навесно.
Они сияли, словно две свечи,
и свечи те зажгла моя невеста.

Я шел с арбой. И пахло всё сильней
чем-то осенним, праздничным и сытым.
О виноградник юности моей,
опять я янтарем твоим осыпан.

Смотрю сквозь эти добрые рога
и вижу то, что видывал когда-то:
расставленные на лугу стога,
гумно и надвижение заката.

Мне помнится — здесь девочка была,
в тени ореха засыпать любила.
О женщина, ведущая быка,
сестра моя! Давно ли это было?

Прими меня в моих местах родных
и одари теплом и тишиною!
Пусть светлые рога быков твоих
как месяцы восходят надо мною.

1948

87. Анания. Перевод Б. Ахмадулиной

Люблю я старинные эти старания:
Сбор винограда в ущелье Атени.
Волов погоняет колхозник Анания,
По ягодам туты ступают их тени.

Пылает оранжевым шея вола!
Рогам золотым его — честь и хвала!
Сквозь них мне безмерная осень видна.
Уже виноград претерпел умиранье.

Но он воскресает с рожденьем вина,
В младенчестве влаги, что зрела века.
Ведь эта дорога и прежде вела
Туда, где хранит свои тайны марани.

Ах, осени этой труды и сияния!
А вон и ореха обширная крона,—
Как часто под ней засыпал ты, Анания,
И было лицо твое славно и кротко.

Меж тем вечереет, и в новой длине
Все тени бредут в неживой вышине,
Как луны, мерцают волы при луне,
И столько добра и усталости в теле.

Как часто всё это припомнится мне:
Тяжелые скрипы арбы в тишине,
И, в мирном и медленном лунном огне,
Анания, и волы, и Атени…

1949

Олени на гумне. Перевод Б. Ахмадулиной