Ян Мо - Песнь молодости

• Название: Песнь молодости
• Автор: Ян Мо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1959

Ян Мо — известная китайская писательница. Её главный роман «Песня о молодости» до сих пор пользуется большой популярностью в стране. Книга переведена на 20 иностранных языков.

---

Дао-цзин замедлила шаг. Со стороны казалось, что она ищет номер дома. В сознании Дао-цзин лихорадочно пронеслось: «Наверно, нельзя идти туда, будь осторожна!» Дао-цзин посмотрела на потемневшие старые ворота гостиницы, на вывеску, зевнула и прошла мимо.

Вернувшись к себе, она написала Цзян Хуа письмо, в котором сообщила, что хочет встретиться с ним через два дня в три часа у «второй тетушки», что означало: в парке «Чжун-наньхай».

В условленное время Дао-цзин была на месте. Прошел час, а Цзян Хуа не появлялся. Она стала волноваться за него. Дао-цзин медленно пошла по пустынному берегу. Высокие громады дворцов дремали под толстым слоем пыли, и лишь на озере, подернутом тонкой коркой льда; переливались лучи солнца. Дул пронизывающий ветер, кружа опавшие листья. Прекрасный парк выглядел сиротливо и уныло. Дао-цзин устала от ходьбы и прислонилась к стволу огромного кипариса. Неожиданно перед ней вырос круглолицый красивый молодой человек.

— Линь, это ты? — приветливо спросил он.

— Сюн Нин?! — Дао-цзин протянула руку. — Не думала здесь с тобой встретиться!

— Я давно увидел тебя, но боялся, что ошибся. Линь, ты так похудела! Что случилось? — Он вновь взял выпущенную было руку Дао-цзин.

— Пустяки. Ты когда вышел из тюрьмы? Как родные?

Сюй Нин промолчал, усадил Дао-цзин на скамейку и пытливо посмотрел на свою собеседницу:

— Я давно расспрашивал про тебя, но все напрасно: никто не знал, где ты. Совсем не ожидал… Как говорится: «Порою в поисках истопчешь железные ботинки — и все зря, а иногда успех приходит безо всяких усилий». Подумать только, как судьба распорядилась людьми: кто погиб, кто сидит в тюрьме, а кто стал изменником либо соглашателем! Не знаю только, кто ушел в подполье. Как ты? Что делаешь? Больше в тюрьме не сидела?

— Хочу тебя спросить: почему ты задаешь мне так много вопросов? — рассмеялась Дао-цзин и высвободила свою руку. — Я вырвалась из тюрьмы в июле, просидела год. А тебя когда выпустили?

— Месяц тому назад. Эти два с половиной года оказались для меня хорошей школой.

Перед Дао-цзин сидел жизнерадостный, окрепший и уверенный в своих силах молодой человек.

Дао-цзин вкратце рассказала о своих делах и спросила, что Сюй Нин собирается делать дальше.

— Я? — улыбнулся Сюй Нин. — Поеду на север Шэньси. Говорят, туда пришла Красная Армия. Товарищ Мао Цзэ-дун тоже там. Линь, скажу откровенно, я тебя искал, чтобы вместе поехать.

Сердце Дао-цзин радостно дрогнуло. Сколько лет она мечтала принять участие в вооруженной борьбе!

— Почему ты предлагаешь мне ехать? Веришь мне? А уверен ли ты, что мои взгляды не переменились?

— Конечно, верю! Я знаю, что если и ты стала другой, то еще лучше!

— Ты когда едешь? Я пойду провожать.

— А ты? — разочарованно спросил Сюй Нин. — Почему не едешь? Я думал, что ты обязательно согласишься. Мне нельзя оставаться в Бэйпине: мать не дает шагу ступить. Линь, решайся. Это пойдет на пользу тебе, нашему общему делу.

Дао-цзин задумалась. В ней происходила напряженная борьба. Как давно она мечтала об этом! Она вспомнила обезьянье лицо Ван Чжуна, испуганную Чжан Лянь-жуй, попавшую в беду Ван Сяо-янь, трудности, когда приходится работать без руководителя.

— Ты колеблешься? — серьезно спросил Сюй Нин. — Но ведь там очень важный участок и, несомненно, нужны люди: Красная Армия пришла, чтобы бороться с японцами. Что тебе мешает поехать? Может быть, нужна помощь?

После недолгих колебаний Дао-цзин твердо сказала:

— Сюй Нин, извини. Я не могу ехать. У меня здесь много дел. Мы еще встретимся там.

Сюй Нин больше не стал задавать никаких вопросов. Он убедился, что за это время Дао-цзин тоже изменилась. Она по-прежнему была полна жизни и задора, однако решительность свидетельствовала о зрелости. Сюй Нин уже не мог читать ей прописные истины, а должен был разговаривать с нею, как с равным товарищем. Он не отрываясь смотрел на Дао-цзин. Какая сила держит его около этой женщины? Почему он так уговаривает ее? После долгого молчания он робко произнес:

— Хорошо. Оставайся в Бэйпине. Мы едем через десять дней. Я буду ждать тебя там!

Мимо них, задрав голову, проследовал полицейский. Дао-цзин улыбнулась Сюй Нину. Тот обнял ее, и они пошли по дорожке, выложенной каменными плитами.

Около искусственной горки Сюй Нин замедлил шаг и снял руку с плеча Дао-цзин.

— Посидим? Ты не торопишься?

Она кивком головы согласилась, и они сели на камень.

— Дао-цзин, — первым начал Сюй Нин. — Ты уже выдавала себя за мою сестру. Последи, пожалуйста, теперь за матерью. Тебе это будет удобно. Успокой ее. Когда это нужно будет, уговори уехать в Шанхай. Ей так трудно одной!..

Сюй Нин был выпущен из Первой тюрьмы в октябре 1935 года. Дома его встретила мать, но она как будто впервые увидела своего сына. Обняв его, она и плакала и смеялась.

— Ах ты, чертенок! Я все ждала, когда ты вернешься. Будешь теперь вести себя как следует!

Сюй Нин заметил, что на лице матери появились морщины, а виски поседели, и сказал ей об этом.

— Это все из-за тебя. Ты больше никуда не уезжай, — ответила она и тут же сообщила, что дядя подыскал для него приличное место в одном из шанхайских банков.

Сюй Нин улыбнулся:

— Я слышал, что ты задабривала земляка Ху Мэн-аня, посылала ему подарки. Можешь поблагодарить его…

Мать вытаращила глаза, будто перед ней был сам Ху Мэн-ань.

— Лучше не говори мне про него! Я убедилась, что он подлец. Скоро мы уедем в Шанхай и, слава богу, позабудем, что было. Я только мечтаю о том, чтобы ты меня больше не волновал.

Сюй Нин немного помедлил, потом сказал:

— Мама, я не поеду в Шанхай. Мне надо остаться здесь.

Мать упала в обморок…

Вспомнив об этом, Сюй Нин долго молчал.

— Успокойся. Если я буду в Бэйпине, сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь твоей матери.

Их взгляды встретились, и Сюй Нин покраснел.

— Дао-цзин, скажи, пожалуйста, — тихо произнес он, чувствуя, как бешено колотится сердце, — ты замужем?

— Нет…

— Тогда… поедем вместе! Я не могу без тебя! Если мы опять расстанемся, нам, может, не придется больше встретиться!..

Солнце садилось. Парк опустел. Дао-цзин поднялась и посмотрела по сторонам. Цзян Хуа нигде не было видно.

— Пора идти. Поговорим по дороге, — обратилась она к Сюй Нину. — Я согласна быть твоей сестрой, твоим лучшим другом. И только. У меня был человек, которого я горячо любила. Он навсегда остался в моем сердце.

Сюй Нин побледнел и низко опустил глаза:

— Дао-цзин, может быть, я не так понял тебя. Ты прежде очень хорошо относилась ко мне. Спасибо за откровенность… Я всегда буду считать тебя своим лучшим другом.

Чтобы отвлечь и подбодрить Сюй Нина, Дао-цзин перевела разговор на другую тему.

— Я даже во сне мечтаю о поездке на север Шэньси. Но я сдерживаю эти мечты. Ты сам знаешь, здесь тоже обстановка накаляется с каждым днем, — извиняющимся тоном сказала она.

Когда Дао-цзин вернулась домой, уже стемнело. Она открыла дверь и зажгла керосиновую лампу. На стенах отразилась ее худая и сгорбленная тень. Дао-цзин собралась лечь, но в комнате было холодно; плохая одежда и недостаточное питание усиливали этот холод. Печка была для Дао-цзин роскошью. Пришлось сбегать к соседям попросить хоть кипятку.

Дао-цзин по привычке села к столу, собираясь почитать, но никак не могла сосредоточиться. Тревожные мысли не давали покоя. Во-первых, она так и не встретила Цзян Хуа, который объяснил бы сейчас все ее трудности. Обострение обстановки на севере волновало всех студентов вне зависимости от их политической сознательности. С каждым днем сильнее звучали призывы к спасению родины. А что могла сделать она, неопытный молодой член партии, без руководства со стороны организации, без материальной помощи?

За целый день она так ничего и не поела. Дао-цзин собиралась попросить денег у Цзян Хуа, но вместо него она встретилась с Сюй Нином, а просить у него было неудобно. На всякий случай она еще пошарила в кармане: пусто. Пожалуй, завтра придется опять идти в ломбард. Но все, что можно было, она уже отнесла туда. На ней осталось последнее платье. Дао-цзин посмотрела на голые стены и усмехнулась. Затем села к столу и прижалась к нему, чтобы хоть как-то унять терзающий ее острый голод. В ушах зазвучал голос Сюй Нина: «Поедем вместе. Если тебе трудно, я помогу…» Дао-цзин подошла к кровати и раскрыла плетеную корзинку, стоявшую у изголовья. В ней лежало несколько старых журналов и носки. Этого не заложишь. В уголке находился аккуратный сверток. При виде его сердце Дао-цзин дрогнуло. Бережно развернула она безрукавку — подарок Линь Хун. Опасаясь, чтобы тюремщики не отняли ее, она целый год носила эту вещь на себе. На свободе Дао-цзин решила беречь ее: завернула в платок и уложила на дно корзинки. Как бы ни было холодно, она не решалась носить эту дорогую для нее реликвию.