Ян Мо - Песнь молодости

• Название: Песнь молодости
• Автор: Ян Мо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1959

Ян Мо — известная китайская писательница. Её главный роман «Песня о молодости» до сих пор пользуется большой популярностью в стране. Книга переведена на 20 иностранных языков.

---

Директриса утирала уголки рта носовым платочком и улыбалась:

— Стара я для этого стала, стара, не то, что вы, молодежь… — Перестав вдруг улыбаться, она наклонилась к Дао-цзин и тихо сказала: — Господин У все время твердит мне, что ты ведешь себя подозрительно… Ты и Чжао Юй-цин… Он утверждает, что вы уходите для того, чтобы проводить какие-то собрания. Будь поосторожнее, не возбуждай излишних разговоров, ведь это может подорвать репутацию нашей школы.

Она с любовью погладила Дао-цзин по голове и посмотрела ей в лицо.

— Что с тобой? Мне кажется, что ты за эти дни похудела. Пишет ли господин Цзян? Мой старший брат и Сяо-янь в письмах все время просят меня заботиться о тебе. Ах, девушка, не давай людям повода для пустой болтовни.

— И вы верите господину У? — Дао-цзин с укором посмотрела на директрису.

Та легонько потрепала ее по щеке и, качая головой, ответила:

— Конечно, не верю, но я — директор школы и за все отвечаю. Стоило мне лишь услышать о каких-то коммунистах, как я перепугалась.

Дао-цзин вдруг рассмеялась и, схватив худую руку Ван Янь-вэнь, сказала:

— Милая госпожа Ван, не беспокойтесь понапрасну! Ведь гоминдан всегда называет патриотов коммунистами. Я стараюсь лишь привить детям любовь к родине, говорю, чтобы они получше учились. Сами посудите, какой честный китаец не любит своей родины? А над нашей страной нависла сейчас такая опасность…

Ван Янь-вэнь согласно кивнула головой. В ее маленьких глазках даже появились блестящие слезинки.

Нелегальная работа в школе продолжалась.

Приближались летние каникулы. Однажды вечером школьный служитель зашел к Дао-цзин и сказал, что ее спрашивает какой-то господин. Сердце Дао-цзин учащенно забилось: кто бы это мог быть? Неужели Цзян Хуа?..

Дао-цзин поспешила к воротам школы.

— Дай Юй! — чуть не вырвался у нее возглас. Но она сдержалась и протянула ему руку.

— Давно не виделись. Вот проездом зашел навестить тебя, — тепло сказал Дай Юй, пожимая руку Дао-цзин.

— Да, мы давно не виделись. Входи, пожалуйста. — Дао-цзин пригласила его в свою комнату. Когда она читала рекомендательное письмо, в котором Цзян Хуа писал, что Дай Юй должен оказать ей помощь, ее глаза радостно блестели.

— Подумай только, Цзян Хуа пропал и до сих пор не написал ни строчки. У нас нет руководителя. Как хорошо, что ты приехал! — говорила Дао-цзин, проникаясь полным доверием к Дай Юю.

— Разве здесь, в Динсяне, никто с тобой не связан? — спросил тот, затягиваясь сигаретой.

— Нет, — смущенно ответила Дао-цзин. Перед своими товарищами-революционерами она еще чувствовала себя ребенком. — Нас здесь всего двое: я и еще один учитель, по фамилии Чжао. Вместе с ним мы сплотили несколько учителей и учащихся и с их помощью ведем пропагандистско-воспитательную работу. Самых проверенных, самых верных всего немногим больше десятка.

— Их фамилии? Как проявили себя на работе? — прервал ее Дай Юй.

«Может быть, тебе пока лучше об этом не знать?» — подумала Дао-цзин.

— Я не стану называть своих товарищей. Цзян Хуа приказал мне никому об этом не говорить.

— Верно, об этом не надо говорить, — согласился Дай Юй, беря в руки чашку с чаем. — Расскажи-ка лучше о ваших планах. Вы что, так и думаете довольствоваться одной лишь пропагандистской работой?

— Цзян Хуа говорил, что не следует чрезмерно спешить. Надо в течение длительного времени накапливать силы. И маленькая искра может вызвать пожар…

— Ну, это ошибочная, правоуклонистская теория, — решительно ответил Дай Юй.

Это заявление несколько удивило Дао-цзин, но она продолжала внимательно слушать то, что он говорил дальше. Дао-цзин слушала его пространные рассуждения о великих принципах революции, но особенной уверенности в том, что эти рассуждения правильны, у нее не было. Она отчетливо поняла лишь фразу:

— Позови этого твоего товарища Чжао. Я с вами обоими побеседую о вашей дальнейшей работе.

Когда пришел Чжао Юй-цин, Дао-цзин зажгла керосиновую лампу. Все трое уселись за маленький стол, и Дай Юй начал шепотом передавать им указания партии. Когда он поднялся из-за стола, был уже десятый час. После его ухода Дао-цзин и Чжао Юй-цин горячо заспорили. С раскрасневшимся лицом Дао-цзин пылко говорила:

— Если мы сделаем так, увидишь — все провалится! Мы привлекли на свою сторону директрису и некоторых учителей — это позволило нам изолировать У Юй-тяня, обречь его на бездействие. Мы смогли подняться на ноги, и наши дела пошли хорошо. Если же мы выступим открыто и добьемся ухода из школы директрисы, то и сами не сможем здесь оставаться.

— Нет, ты не права, — тоже горячился Чжао Юй-цин, — Линь Дао-цзин, не спеши с выводами. Мы не должны беспокоиться об этом. Ведь нам даны указания партийного руководства; даже не соглашаясь с ними, мы должны подчиниться. — Он смотрел на Дао-цзин и, тихонько постукивая кулаком по столу, добавил: — Эта Ван Янь-вэнь заискивает перед начальником департамента просвещения. Она в компании с У Юй-тянем прикарманивает деньги на содержание учащихся — об этом все знают. Слушаясь У Юй-тяня, она шпионит за учителями и учащимися. В школе многие недовольны ею. Товарищ Дай Юй хорошо назвал людей, подобных Ван Янь-вэнь, — гоминдановские прихвостни. Мы не должны упускать благоприятного момента, наши учащиеся и учителя должны получить боевое крещение.

Дао-цзин опустила голову на руки и долго сидела без движения.

— Ну, что ты скажешь? Если возражаешь, то говори прямо, — в голосе Чжао Юй-цина чувствовалось сочувствие, но в то же время и необычная настойчивость.

— Что уж тут говорить! Будем добиваться изгнания из школы и У Юй-тяня и директрисы… — Дао-цзин подняла голову и с сомнением посмотрела на него. — Раз получено такое указание руководства, мы должны подчиниться. Но я все же не могу понять, почему следует считать директрису нашим врагом?

— Может ли революция подчиняться настроениям и сомнениям отдельных лиц? — Чжао Юй-цин стал вдруг серьезным, его глаза настойчиво искали взгляда Дао-цзин, брови нахмурились. — Ты вот тоже якшаешься с ней. Меня это возмущает! Но теперь это дело прошлое. Получено указание сверху, и мы должны действовать решительно. Надо поступать по-революционному, так, чтобы по всему району гром пошел, — он забылся и заговорил во весь голос, но, спохватившись, опять перешел на шепот. — Товарищ Линь, я принимал участие в студенческом движении в Баодинском педагогическом институте и имею некоторый опыт. Не надо много раздумывать. Давай лучше поговорим о том, как действовать.

Чжао Юй-цину опротивела директриса, поэтому он решительно настаивал на изгнании ее из школы вместе с учителем У Юй-тянем. Дао-цзин не решалась более настаивать на своей точке зрения и пассивно согласилась.

Прошло три дня.

Утром, когда младшие ученики в обычное время с сумками за плечами пришли в школу, они почувствовали что-то неладное: ученики старших классов начали собираться группами во дворе и на спортивной площадке, о чем-то шепчась между собой и споря. Когда раздался звонок, никто из них не пошел на занятия. Звонок продолжал звенеть, но в классных комнатах по-прежнему не было ни одного человека.

Классный руководитель второго класса высшей ступени У Юй-тянь подошел к дверям своего класса, сердито нахмурил густые брови и стремительно зашагал к директору. Классный руководитель первого класса высшей ступени Чжао Юй-цин мельком заглянул в класс и тоже ушел.

У Юй-тянь и Ван Янь-вэнь о чем-то тихо совещались, когда толпа учеников, крича и топая ногами, подбежала к кабинету директора. Худое лицо директрисы стало восково-желтым, колени задрожали.

В кабинет вошла делегация: У Сюэ-чжан, Ли Го-хуа и трое других ребят. Не поклонившись, как обычно, они прямо обратились к Ван Янь-вэнь и У Юй-тяню:

— Госпожа директриса, почему ученики, постоянно живущие при школе, едят одни кукурузные лепешки? Вы прикарманиваете себе деньги, которые получаете на питание учеников?

— Эй, У Юй-тянь, гоминдановский прихвостень, зачем ты шпионишь за нами? Почему преследуешь патриотически настроенных учеников, которые ненавидят японцев.

В ту же минуту во дворе послышался гневный крик:

— Долой гоминдановского прихвостня У Юй-тяня! Долой директрису Ван Янь-вэнь!

Собравшиеся во дворе учащиеся с раскрасневшимися лицами потрясали кулаками.

— Немедленно замолчите! — завопил У Юй-тянь, как только крики на минуту смолкли. Он медленно подошел к дверям школы и, глядя на толпу учеников, стоявших во дворе, закричал: — Марш в классы! Вас спровоцировали коммунисты! Вы на опасном пути. Если будете устраивать беспорядки, вам плохо придется!

— Дети! — губы директрисы Ван Янь-вэнь побелели, в глазах стояли слезы. Собравшись с силами, она заговорила громче: — Не надо шуметь, дети, не надо… Вернитесь в классы! — По ее щекам текли слезы.