Саймон Моррисон - Лина и Сергей Прокофьевы. История любви

• Название: Лина и Сергей Прокофьевы. История любви
• Автор: Саймон Моррисон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-04642-0

Саймон Моррисон, музыковед, профессор Принстонского университета, написал книгу о Лине Прокофьевой, урожденной Каролине Кодине, – «загадочной, неотразимой, надменной, несносной, кокетливой, капризной, упрямой и… мужественной». На основе огромного количества документов автор воссоздал жизнь красивой, умной, образованной женщины, певицы, выступавшей под псевдонимом Лина Любера, жены величайшего композитора XX века Сергея Прокофьева, ценой брака с которым стали восемь лет лагерей.

---

Уйдя от Балиева, она лишилась возможности стать частью явления международного масштаба. Спектакли театра-кабаре Балиева, Les Spectacles de la Chauve-Souris, стали такой сенсацией, что вызвали волнение среди театральных трупп, обеспокоенных тем, что отстали от моды. Как только Балиев набрал обороты во Франции, он со своими артистами совершил турне по Испании, Англии и Соединенным Штатам. Критики рассыпались в восторженных похвалах; театрального новатора Балиева сравнивали с крупнейшими комиками современности[98].

Лина вернулась к урокам пения и нашла утешение в похвалах педагога; пребывание у Балиева не причинило вреда ее голосу. Но 60-летняя Литвин становилась все более и более рассеянной и безразличной, и Лина объясняла это тем, что у нее слишком много учеников. Лина отмечала, что «старушка» противоречит сама себе и только и знает, что задает одну арию за другой, не давая возможности выучить ни одну из них[99]. Когда Литвин говорила Лине, что ее голос не подходит для оперы, что ей даже не надо думать о партиях колоратурного сопрано и лучшее, на что она может надеяться, – это характерные партии низкого и среднего диапазона, Лина подвергала сомнению ее мнение.

В письмах Сергею она сообщала о своих музыкальных успехах, рассказывала о здоровье его матери после операции по удалению катаракты, делилась последними парижскими сплетнями и жаловалась, что сильно скучает.

В дошедших до нас письмах нет подробностей о ее лыжной поездке в Швейцарию, но сохранились фотографии, на которых запечатлена стоящая на склоне Лина в окружении мужчин в костюмах и галстуках – вряд ли они катались на лыжах в таком виде. Время от времени Лина встречалась с Зельдой Либман, которая советовала ей меньше думать о материальном и больше – о духовном, а сама между тем уложила в чемодан безумное количество парфюмерии и косметики для поездки на Французскую Ривьеру. Лина завидовала богатым и успешным людям; «есть же такие счастливые люди. Почему же я такая непрактичная?» – ворчала она[100]. Лина встречалась и с двумя другими женщинами, которым было поручено приглядывать за ней, мисс Спенсер и миссис Гарвин, но чувствовала себя скованно в их присутствии и не могла откровенно говорить об отношениях с Сергеем. Но и с ним она не могла говорить о своих чувствах и тем более рассчитывать на ответные признания. «Ты никогда не ссылаешься на то, о чем я пишу тебе, – шутливо писала она, с трудом скрывая досаду. – Понял, Сережка! Гадкий мальчишка!»[101] На Рождество она отправила ему пару перчаток, размер 81/4.

Большинство писем Сергея носило деловой характер: вместо того чтобы подробно описать свое времяпрепровождение в Калифорнии, он сообщил о предложении, поступившем от Консерватории Сан-Диего. Сергей мельком написал о том, что встретился в Лос-Анджелесе с молодой актрисой-эмигранткой, которую он называл Фру-Фру, и о встречах с Дагмарой Годовской, недавно приехавшей с Запада. 12 января 1921 года Сергей и Фру-Фру (настоящее имя Мария Барановская) опоздали на показ вестерна Джона Форда Hitchin’ Posts («Посты Хитчина») с участием Дагмары в роли неуправляемой женщины с безумными глазами. Ее возлюбленного по имени Джефферсон Тодд правдиво сыграл мужественный Фрэнк Майо. В то время у Дагмары был роман с исполнителем главной роли, и, хотя она утверждала, что тяготится этими отношениями, позже в том же году в Тихуане Дагмара и Фрэнк Майо поженились. Сергей наслаждался ее рассказами и все более убеждался, что Дагмара играет разные роли не только в кино, но и в жизни. Она даже говорила нарочито эмоционально, так, словно читала титры.

В своих письмах Сергей в подробностях описал встречу Нового года, и тут ему пришлось рассказать Лине о Дагмаре, поскольку большую часть вечера он провел на карнавале, устроенном у нее в доме. Лина тут же отреагировала на его письмо: «Я понимаю, что твои успехи взбудоражили Дагмару, но, поскольку она первоклассная женщина-вамп и очень привлекательная, не стоит описывать свои встречи с ней!»[102] Но муки ревности перестали терзать Лину, когда Сергей написал, что скучает. Он сообщил, что из Лос-Анджелеса вернется в Нью-Йорк, а затем приедет в Лондон и хочет, чтобы Лина встретила его. Сначала Лина отказалась, мотивируя это тем, что у нее нет в Лондоне друзей, и опасаясь, что Сергей забудет о ней, полностью сосредоточившись на своих делах, как это было раньше. Кроме того, Лина не могла, подобно Сергею, легко порхать из города в город – ей требовалось получить английскую визу – и отсутствие французского carte d’identite усложняло задачу – договориться об изменения графика уроков и объяснить друзьям, зачем ей так срочно потребовалось поехать за границу[103]. К тому же нужно было решить вопрос с проживанием в Лондоне.

* * *

В конечном счете Лина уладила бюрократические вопросы и 10 февраля встретила Сергея в Лондоне на вокзале Виктория. Они заказали отдельные номера в отеле National, расположенном рядом с вокзалом. Сергей внес свой вклад в то, чтобы их отношения выглядели пристойно: каждое утро он разбирал кровать, словно ночевал в номере. Он заботился о своих делах и, как предсказывала Лина, не брал ее с собой на встречи. То же самое повторилось в Париже, где Сергей занимался предстоящей постановкой своего балета «Шут», одного из трех балетов, поставленных «Русским балетом» Дягилева[104]. Полное название абсурдистского балета, навеянного сказкой, точно передает смысл сюжета: «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего». Балет был почти так же важен для Сергея, как его абсурдистская, сказочная опера «Любовь к трем апельсинам», и он учитывал все замечания Дягилева. Премьера состоялась 17 мая 1921 года в Париже в Le theatre de la Gaote Lyrique (театр Гаите-Лирик), дирижировал Прокофьев.

Лина, конечно, понимала, что Сергею необходимо обсуждать постановку с балетмейстером и художником по декорациям, но обижалась, когда он игнорировал ее на званых обедах или проводил вечера за бриджем и шахматами. Почему так непросто складываются их отношения, почему они оказались в «глупом положении»?[105] С чем связана холодность Сергея, его двойственное отношение к ней? Если Сергей стыдится Лины и не хочет быть с ней, то почему захотел, чтобы лето они провели вместе с его матерью? Лина страстно желала быть столь же необходимой Сергею, как его русские друзья, с которыми он, казалось, предпочитал проводить время. Она не была «ни помешанной, ни идиоткой», печально заявляла Лина, но его действия заставляют ее чувствовать себя неполноценной[106]. К тому же Лина плохо себя чувствовала.

В середине февраля, в разгар переговоров о постановке балета, Лине диагностировали аппендицит. У нее начался кашель, лихорадило, было трудно глотать, в общем, состояние оставляло желать лучшего, однако, несмотря на холодную погоду, Лина не отказалась от намеченной поездки во дворец Марии-Антуанетты в Версале вместе с миссис Гарвин. После внимательного осмотра врач диагностировал аппендицит и рекомендовал или делать операцию, или провести двенадцатимесячный курс лечения, включавший строгую диету и ограничение физической активности.

Лина обратилась за советом к Сергею; сложная ситуация сблизила их и прервала споры относительно супружества. Сергей договорился, чтобы ее осмотрел известный хирург американского происхождения Шарль Винчестер дю Буше, который подтвердил диагноз, поставленный ранее, – аппендицит. Опасаясь прободения, он посоветовал оперировать, причем немедленно. Сергей отвез Лину в небольшую, тихую клинику при монастыре, и часто приезжал навестить. 17 марта, в день операции Лина сохраняла спокойствие, но, когда ее положили на носилки и понесли в операционную, закричала от страха. Сергей узнал об этом от подруг Лины, которые пришли, чтобы оказать ей моральную поддержку. К счастью, анестезия подействовала мгновенно.

Как только Лина пошла на поправку и стало ясно, что она скоро встанет с постели, Сергей уехал из Парижа в Нант и затем отвез мать в Сен-Бревен-ле-Пен, где снял на лето большой каменный дом на берегу Бискайского залива. Лина присоединилась к ним, как только Буше сказал, что она может ехать на поезде – дорога до побережья заняла полдня). Краснея, раздосадованная Лина была вынуждена объяснять хирургу, что у нее больше нет в Париже дома – она отказалась от аренды комнаты. До окончательного выздоровления ей бы пришлось жить в отеле или у знакомых. Несмотря на заверения Буше, выздоровление заняло намного больше времени, чем предполагалось, и Лину оставили в больнице еще на десять дней. Каждый день Лина писала Сергею, и одно из писем в шутку подписала «Лина (не Нина)»[107]. Сергей же написал ей только одно письмо и прислал пару телеграмм, состоявших из нескольких слов.

В первую ночь после операции Лина не могла спать из-за сильной тошноты. Через два дня Лине полегчало, однако она продолжала страдать бессонницей. Руки дрожали, и во время написания письма ей приходилось делать паузу, чтобы справиться с приступами головокружения. Однако состояние не мешало Лине принимать посетителей. Можно даже сказать, что болезнь внесла оживление в ее светскую жизнь. Добрые медсестры пропускали визитеров с позднего утра и до раннего вечера. Лину навестила мисс Спенсер со своим новым мужем Уорреном Фишером Дэниэллом, а учительница пения Литвин принесла букет незабудок.