Данте Алигьери - Божественная комедия

• Название: Божественная комедия
• Автор: Данте Алигьери
• Жанр: Европейская старинная литература

Данный файл адаптирован для чтения в формате «примечания внизу текущей страницы» при помощи Cool Reader 3.0. 16а (некоторые электронные книги тоже поддерживают этот формат, например AIRBOOK EYT602). Учитывая, что в этой книге 1802 примечания,  данный способ весьма облегчит восприятие. Впрочем, при желании,  этот файл можно открывать CR2 и читать с гиперссылками — в этом смысле  он универсален.

---

       Теперь он рук вовек не шевельнёт".

97 И я сказал учителю: "Нельзя ли,

       Чтобы, каков безмерный Бриарей[457],

       Мои глаза на опыте узнали?"

100 И он ответил: "Здесь вблизи Антей;

        Он говорит, он в пропасти порока

        Опустит нас, свободный от цепей.

103 А тот, тобою названный, — далеко;

        Как этот — скован, и такой, как он;

        Лицо лишь разве более жестоко".

106 Так мощно башня искони времён

        Не содрогалась от землетрясенья,

        Как Эфиальт сотрясся, разъярён.

109 Я ждал, в испуге, смертного мгновенья,

        И впрямь меня убил бы страх один,

        Когда бы я не видел эти звенья.

112 Мы вновь пошли, и новый исполин,

        Антей, возник из тёмной котловины,

        От чресл до шеи ростом в пять аршин.

115 "О ты, что в дебрях роковой долины, —

        Где Сципион был вознесён судьбой,

        Рассеяв Ганнибаловы дружины, —

118 Не счёл бы львов, растерзанных тобой,

        Ты, о котором говорят: таков он,

        Что, если б он вёл братьев в горний бой,

121 Сынам Земли венец был уготован,[458]

        Спусти нас — и не хмурь надменный взгляд —

        В глубины, где Коцит морозом скован.

124 Тифей и Титий[459] далеко стоят;

        Мой спутник дар тебе вручит бесценный;

        Не корчи рот, нагнись; он будет рад

127 Тебя опять прославить во вселенной;

        Он жив и долгий век себе сулит,

        Когда не будет призван в свет блаженный".

130 Так молвил вождь; и вот гигант спешит

        Принять его в простёртые ладони,

        Которых крепость испытал Алкид.

133 Вергилий, ощутив себя в их лоне,

        Сказал: «Стань тут», — и, чтоб мой страх исчез,

        Обвил меня рукой, надёжней брони.

136 Как Гаризенда[460], если стать под свес,

        Вершину словно клонит понемногу

        Навстречу туче в высоте небес,

139 Так надо мной, взиравшим сквозь тревогу,

        Навис Антей, и в этот миг я знал,

        Что сам не эту выбрал бы дорогу.

142 Но он легко нас опустил в провал,

        Где поглощён Иуда тьмой предельной

        И Люцифер. И, разогнувшись, встал,

145 Взнесясь подобно мачте корабельной.

ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Круг девятый. — Коцит. — Обманувшие доверившихся. — Первый пояс (Каина). — Предатели родных. — Второй пояс (Антенора) — Предатели родины и единомышленников

1 Когда б мой стих был хриплый и скрипучий,

      Как требует зловещее жерло,

      Куда спадают все другие кручи,

4 Мне б это крепче выжать помогло

      Сок замысла; но здесь мой слог некстати,

      И речь вести мне будет тяжело;

7 Ведь вовсе не из лёгких предприятий —

      Представить образ мирового дна;

      Тут не отделаешься «мамой-тятей».

10 Но помощь Муз да будет мне дана,

       Как Амфиону[461], строившему Фивы,

       Чтоб в слове сущность выразить сполна.

13 Жалчайший род, чей жребий несчастливый

       И молвить трудно, лучше б на земле

       Ты был овечьим стадом, нечестивый!

16 Мы оказались[462] в преисподней мгле,

       У ног гиганта, на равнине гладкой,

       И я дивился шедшей вверх скале,

19 Как вдруг услышал крик: "Шагай с оглядкой!

       Ведь ты почти что на головы нам,

       Злосчастным братьям,[463] наступаешь пяткой!"

22 Я увидал, взглянув по сторонам,

       Что подо мною озеро, от стужи

       Подобное стеклу, а не волнам.

25 В разгар зимы не облечён снаружи

       Таким покровом в Австрии Дунай,

       И дальний Танаис[464] твердеет хуже;

28 Когда бы Тамбернику[465] невзначай

       Иль Пьетрапане[466] дать сюда свалиться,

       У озера не хрустнул бы и край.

31 И как лягушка выставить ловчится,

       Чтобы поквакать, рыльце из пруда,

       Когда ж её страда и ночью снится,

34 Так, вмёрзши до таилища стыда[467]

       И аисту под звук стуча зубами,

       Синели души грешных изо льда.

37 Своё лицо они склоняли сами,

       Свидетельствуя в облике таком

       О стуже — ртом, о горести — глазами.

40 Взглянув окрест, я вновь поник челом

       И увидал двоих,[468] так сжатых рядом,

       Что волосы их сбились в цельный ком.

43 "Вы, грудь о грудь окованные хладом, —

       Сказал я, — кто вы?" Каждый шею взнёс

       И на меня оборотился взглядом.

46 И их глаза, набухшие от слез,

       Излились влагой, и она застыла,

       И веки им обледенил мороз.

49 Бревно с бревном скоба бы не скрепила

       Столь прочно; и они, как два козла,

       Боднулись лбами, — так их злость душила.

52 И кто-то молвил,[469] не подняв чела,

       От холода безухий: "Что такое?

       Зачем ты в нас глядишь, как в зеркала?

55 Когда ты хочешь знать, кто эти двое:

       Им завещал Альберто, их отец,

       Бизенцский дол, наследье родовое.

58 Родные братья; из конца в конец

       Обшарь хотя бы всю Каúну, — гаже

       Не вязнет в студне ни один мертвец:

61 Ни тот, которому, на зоркой страже,

       Артур пронзил копьём и грудь и тень,[470]

       Ни сам Фокачча[471], ни вот этот даже,

64 Что головой мне застит скудный день

       И прозывался Сассоль Маскерони;

       В Тоскане слышали про эту тень.[472]

67 А я, — чтоб всё явить, как на ладони, —

       Был Камичон де'Пацци,[473] и я жду

       Карлино[474] для затменья беззаконий".

70 Потом я видел сотни лиц[475] во льду,

       Подобных пёсьим мордам; и доныне

       Страх у меня к замёрзшему пруду.

73 И вот, пока мы шли к той середине,

       Где сходится всех тяжестей поток,[476]

       И я дрожал в темнеющей пустыне, —

76 Была то воля,[477] случай или рок,

       Не знаю, — только, меж голов ступая,

       Я одному ногой ушиб висок.

79 "Ты что дерёшься? — вскрикнул дух, стеная. —

       Ведь не пришёл же ты меня толкнуть,

       За Монтаперти лишний раз отмщая?"[478]

82 И я: "Учитель, подожди чуть-чуть;

       Пусть он меня избавит от сомнений;

       Потом ускорим, сколько хочешь, путь".

85 Вожатый стал; и я промолвил тени,

       Которая ругалась всем дурным:

       «Кто ты, к другим столь злобный средь мучений?»

88 "А сам ты кто, ступающий другим

       На лица в Антеноре, — он ответил, —

       Больней, чем если бы ты был живым?"

91 "Я жив, и ты бы утешенье встретил, —

       Был мой ответ, — когда б из рода в род

       В моих созвучьях я тебя отметил".

94 И он сказал: "Хочу наоборот,

       Отстань, уйди; хитрец ты плоховатый:

       Нашёл, чем льстить средь ледяных болот!"

97 Вцепясь ему в затылок волосатый,

       Я так сказал: "Себя ты назовёшь

       Иль без волос останешься, проклятый!"

100 И он в ответ: "Раз ты мне космы рвёшь,

        Я не скажу, не обнаружу, кто я,

        Хотя б меня ты изувечил сплошь".

103 Уже, рукой в его загривке роя,

        Я не одну ему повыдрал прядь,