Фритьоф Нансен - «Фрам» в Полярном море

• Название: «Фрам» в Полярном море
• Автор: Фритьоф Нансен
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-34134-4

Все герои и авторы серии «Великие путешествия» – личности выдающиеся. Но и на их фоне норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен (1861—1930) выделяется своей многогранностью и незаурядностью.

Превосходный спортсмен, отличный рисовальщик, выдающийся зоолог, доктор наук в 27 лет, – он во всем жаждал дойти до предела, проверить этот предел – и испытать себя на границе возможного.

Нансен участвовал как вдохновитель и организатор в нескольких грандиозных предприятиях, самые впечатляющие из которых – лыжный переход через всю Гренландию и легендарный дрейф на корабле «Фрам», о котором исследователь пишет в книге, предлагаемой вашему вниманию.

«“Фрам” в полярном море» – увлекательный, эмоциональный и насыщенный выразительными подробностями рассказ о знаменитой попытке покорения Северного полюса в ходе легендарного дрейфа корабля «Фрам» от российских Новосибирских островов до Шпицбергена (1893—1896).

Здесь читатель найдет и яркие описания арктической природы, и подробный отчет об изучении этого еще не освоенного в конце XIX в. приполярного региона, и замечательные зарисовки быта экспедиции. Но самое захватывающее в книге Нансена – его живой, драматический, очень личный рассказ о попытке пешего похода к Северному полюсу: откровенное, жесткое повествование о том, до чего может дойти человек под влиянием почти невыносимых обстоятельств. Кем ему нужно стать, чтобы выжить. И как вернуться обратно – не к спасительной суше, а в человечье обличье.

Нансен прошел через это главное испытание, выжил, вернулся – и стал в чем-то другим человеком. В своих запредельных странствиях он, по-видимому, понял: природа человека загадочнее и удивительнее природы Арктики. Познав истинную цену человеческой жизни, он обратился к общественной деятельности. После Первой мировой войны в качестве дипломата и верховного комиссара Лиги Наций по делам военнопленных и беженцев Нансен спас сотни тысяч жертв голода, геноцида и политических репрессий во время Первой мировой войны и Гражданской войны в России, за что в 1922 году был удостоен Нобелевской премии мира.

Он стал великим гуманистом потому, что благодаря своим героическим путешествиям понял самое важное: подвиги совершаются не личной славы ради, они совершаются для людей.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги о жизни и выдающемся путешествии Фритьофа Нансена и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание богато иллюстрировано и рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Температура самая высокая за всю зиму: максимальная температура сегодня –9,7°, в 9 часов вечера –22°. Температура повышается и падает почти в полном соответствии с барометром, но в обратном порядке. Дневное наблюдение показало приблизительно 80°11' северной широты».

«Среда, 28 февраля. Сегодня прекрасная погода, почти безветрие, и температура всего лишь от –26° до –30 °С. На юге облака, так что солнце показывается редко; но теперь удивительно долго бывает светло. Я со Свердрупом ходил днем на лыжах. Это первая послеобеденная прогулка в новом году. Вчера и сегодня пробовали откачивать воду из трюма; мы не ожидали, что воды окажется много, но ее вовсе не оказалось, или, во всяком случае, она не попала в насос, хотя промыли его горячей водой и прочистили солью.

Возможно, что вода замерзает вокруг насоса, а быть может, ее все-таки нет вовсе. В машинном отделении вода не показывается уже больше месяца, и в носовом трюме ее тоже нет, по крайней мере, теперь, когда нос судна приподнят сжатием. Таким образом, вода, если она вообще есть, может быть только в большом трюме, в котором заметна небольшая течь. Безуспешность попытки откачать воду, пожалуй, все-таки следует приписать главным образом морозу. Водонепроницаемость судна зависит, таким образом, от холода.

Вечером ветер снова подул с ЮЮЗ, и барометр стал падать, обещая попутный ветер; но барометр моих надежд все же не подымается выше своего нормального уровня.

Вечером вымылся в жестяной лоханке на камбузе. После ванны, постригшись, чувствуешь себя опять человеком».

«Четверг, 1 марта. Стоим почти неподвижно. Прекрасная, мягкая погода, только –19 °С, небо пасмурно, легкий снежок и слабый ветер. Попытались сегодня измерить лотом глубину, надставив наш пеньковый лот-линь обыкновенным стальным тросом. Но последний оторвался вместе с лотом. Укрепили новый лот и вытравили весь линь длиной в 3475 метров, но дна не достигли.

Когда стали выбирать линь, оказалось, что стальной трос опять лопнул. Результат таков: дна мы так и не нащупали, а два свинцовых лота, каждый по 50 килограммов, отправили его искать. Бог весть, дошли ли они все-таки до дна. Честное слово, Бентсен прав, когда говорит, что земная ось уходит в бездонную дыру, а мы ищем в этой дыре дно».

«Пятница, 2 марта. Щенята, пребывавшие до сих пор в навигационной рубке, порядком там набедокурили – изгрызли ящики с приборами Скотт-Хансена, судовые журналы и пр. Вчера их в первый раз вывели на палубу, а сегодня они пробыли там все утро. Они проявляют большую любознательность, исследуя в этом новом для них большом мире все окружающие предметы и особенно внутренность всех собачьих будок».

«Суббота, 3 марта. Стоит раскрыть книгу, и я сразу же нахожу что-нибудь уводящее мысли в живой мир, в родной дом. Все, все напоминает мне о нем, влечет к нему. Предо мной встают родные картины, в которых столько красоты и столько грусти. Очень мудрым человеком был тот, кто сказал: «Если есть что-нибудь прекраснее природы, прекраснее искусства, прекраснее науки, так это человек, который не падает духом в несчастье». Но прекраснее всего – родимый дом…»

«Воскресенье, 4 марта. Продолжаем дрейфовать на юг; сегодня тоже дует ветер с северо-запада, хотя и не с той силой.

Я уже думал, что мы окажемся далеко на юге, но сегодняшнее дневное наблюдение показало 79°54' северной широты. Следовательно, в последние дни, перед тем как задул этот ветер, мы, должно быть, хорошо подвигались на север. Вчера и сегодня неприятная погода: холодновато, –37° и –38°, да еще при скорости ветра до 11,5 метра в секунду. Замечательно, что теперь северные ветры постоянно приносят холод, а южные тепло. В начале зимы было наоборот».

«Понедельник, 5 марта. Свердруп и я предприняли большую прогулку на лыжах на северо-восток. Лыжный путь отличный; ветер хорошо распорядился – засыпал, насколько позволило скудное количество материала, и сравнял все ледяные нагромождения».

«Вторник, 6 марта. Совсем ни с места. Тяжелый выдался день: температура от –44° до –46°, а скорость ветра свыше 5,8 метра в секунду. Превосходный случай обморозить лицо и руки; двое не преминули этой возможностью воспользоваться. Ветер все время с СЗ. Я начинаю проникаться тупым безразличием к ветру. Сфотографировал сегодня Иохансена за измерением скорости ветра у анемометров, а он, позируя, успел отморозить себе нос.

Вечером опять всеобщее взвешивание. За взвешиванием следят с большим интересом: любопытно знать, прибавил ли в весе каждый или сбавил. Большинство на сей раз действительно несколько потеряло в весе, хотя щеки у всех по-прежнему красные и круглые. Быть может, причина некоторой потери в весе – переход с пива на лимонный сок. Один Юлл неутомим – снова прибавил 400 граммов. Доктор, впрочем, тоже не очень отстает: 300 граммов на этот раз.

Плохо ему тут приходится, бедняге, – хоть бы один пациент! С отчаяния у него самого заболела голова, но ему не удалось донести эту головную боль до следующего дня. В последнее время он занялся изучением собачьих болезней в надежде, что профессия ветеринара окажется более выгодной».

«Четверг, 8 марта. Дрейфуем к югу. Сегодня мы со Свердрупом на лыжах хорошо пробежались на север и на запад. Ветер стих, лыжный путь после ветра великолепный. Мы летели, как гонимый ветром пух чертополоха, и брали без труда самые трудные ледяные барьеры.

Прекрасная погода, всего –39 °С. Но вечером стало гораздо прохладнее: –48,5° при скорости ветра от 5 до 8 метров. При такой погоде возиться наверху, поднимая или убирая крылья ветряного двигателя, – работа не из приятных, расплачиваемся потрескавшимися ногтями, а порой и побелевшими щеками. Но делать эту работу надо, и она делается.

Все эти дни мы богаты «мельничным ветром», и электрический свет не гаснет у нас третью неделю. Жаль только, что ветер все время северный или северо-западный. Бог весть, когда этому будет конец. Неужели там, на севере, земля! Нас безобразно относит все время на юг. И трудно сохранять надежду; но поживем – увидим.

После долгого покоя «Фрам» сегодня днем снова получил здоровый толчок. Взломался и нагромоздился лед в полынье впереди судна. Собственно говоря, нам и следовало ожидать сжатия с наступлением новолуния; но мы уже отвыкли следить за приливной волной, так как последнее время она мало давала знать о себе. Вообще же с приближением равноденствия сжатия должны усилиться».

«Пятница, 9 марта. Линь планктонной сети сегодня утром слегка отклонился к юго-западу; а линь с головкой сыра, спущенного сажени на две под лед, чтобы он оттаял, показывает обратное направление. Не работает ли тут, наряду с ветром, южное течение?.. Гм, из этого что-нибудь да выйдет. Или, может быть, это только приливо-отливные явления.

Упорно держится северный ветер. Он безостановочно несет к югу. Так вот какую перемену принес нам март со своим равноденствием! Уже более двух недель дуют северные ветры. Не могу дальше скрывать от самого себя, что начинаю впадать в уныние. Медленно, но безжалостно рушится одна надежда за другой – так разве не вправе человек погрустить? Разумеется, я невыразимо стосковался по дому, и неизвестно, приближаюсь ли я к нему или удаляюсь от него, но во всяком случае неутешительно видеть, что осуществление твоих планов отодвигается и отодвигается, а быть может, они и вовсе потерпят крушение из-за убийственно медленного, однообразного дрейфа.

Природа безучастно совершает свой древний тысячелетний кругооборот; зима сменяется весной, весна уступает место лету, а мы продолжаем блуждать в хаосе дерзких планов и разбитых надежд; при каждом повороте колеса судьбы наверху оказывается попеременно то одна, то другая сторона обода. Но воспоминания нежной рукой шевелят свои звучные серебряные струны то сильно, как бушующий водопад, то тихо и плавно, как замирающие вдали звуки рога.

Гляжу на этот пустынный ледяной ландшафт, на его равнины, возвышенности, долины; гляжу, как солнце льет свой живительный свет и на ледяные поля, и на торосы, а между ними неподвижно лежит плененный «Фрам». Когда же ты, прекрасный, гордый корабль, снова поплывешь свободно в открытом море?

«Ich schau dich an, und Wehmulh
Schleicht sich ińs Herz hinein»[196].

На этих ледяных массивах, дрейфующих по неведомым путям, так долго были сосредоточены мысли жалкого человека, что он сумел наконец заинтересовать ими целый народ, который дал ему возможность проникнуть в этот край. Но, быть может, народ этот нашел бы лучшее применение для своей энергии и готовности к жертвам. К чему они?

Да, если только расчеты были правильны, то эти ледяные громады, с которыми никто не может бороться, окажутся превосходными союзниками; но если в расчеты вкралась ошибка, то дело плохо. А часто ли расчеты оказываются безошибочными? Но если бы я сейчас оказался свободен? Я бы немедленно начал все сызнова, пошел бы тем же путем. Нужно терпеть, не сдаваться, пока не научишься рассчитывать правильно.