Фритьоф Нансен - «Фрам» в Полярном море

• Название: «Фрам» в Полярном море
• Автор: Фритьоф Нансен
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-34134-4

Все герои и авторы серии «Великие путешествия» – личности выдающиеся. Но и на их фоне норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен (1861—1930) выделяется своей многогранностью и незаурядностью.

Превосходный спортсмен, отличный рисовальщик, выдающийся зоолог, доктор наук в 27 лет, – он во всем жаждал дойти до предела, проверить этот предел – и испытать себя на границе возможного.

Нансен участвовал как вдохновитель и организатор в нескольких грандиозных предприятиях, самые впечатляющие из которых – лыжный переход через всю Гренландию и легендарный дрейф на корабле «Фрам», о котором исследователь пишет в книге, предлагаемой вашему вниманию.

«“Фрам” в полярном море» – увлекательный, эмоциональный и насыщенный выразительными подробностями рассказ о знаменитой попытке покорения Северного полюса в ходе легендарного дрейфа корабля «Фрам» от российских Новосибирских островов до Шпицбергена (1893—1896).

Здесь читатель найдет и яркие описания арктической природы, и подробный отчет об изучении этого еще не освоенного в конце XIX в. приполярного региона, и замечательные зарисовки быта экспедиции. Но самое захватывающее в книге Нансена – его живой, драматический, очень личный рассказ о попытке пешего похода к Северному полюсу: откровенное, жесткое повествование о том, до чего может дойти человек под влиянием почти невыносимых обстоятельств. Кем ему нужно стать, чтобы выжить. И как вернуться обратно – не к спасительной суше, а в человечье обличье.

Нансен прошел через это главное испытание, выжил, вернулся – и стал в чем-то другим человеком. В своих запредельных странствиях он, по-видимому, понял: природа человека загадочнее и удивительнее природы Арктики. Познав истинную цену человеческой жизни, он обратился к общественной деятельности. После Первой мировой войны в качестве дипломата и верховного комиссара Лиги Наций по делам военнопленных и беженцев Нансен спас сотни тысяч жертв голода, геноцида и политических репрессий во время Первой мировой войны и Гражданской войны в России, за что в 1922 году был удостоен Нобелевской премии мира.

Он стал великим гуманистом потому, что благодаря своим героическим путешествиям понял самое важное: подвиги совершаются не личной славы ради, они совершаются для людей.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги о жизни и выдающемся путешествии Фритьофа Нансена и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание богато иллюстрировано и рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Дальше выступал небольшой низменный мыс или, возможно, остров, к югу от которого на ледяном припае мы и расположились теперь на ночлег. Этот береговой припай, необыкновенно мощный и неровный, сложен, по-видимому, из смерзшихся громадных глыб ледникового происхождения – по крайней мере, частично. Наверно, здесь бывали могучие напоры льда на землю, они-то и нагромоздили обломки морского льда вместе с обломками ледника. А потом все это смерзлось в одну сплошную массу.

Напротив первого мыса к северу, в том месте, где наблюдалось стремительное течение, возвышалась ледяная гора довольно больших размеров. Вокруг лагеря, где мы расположились, лежит плоский фьордовый лед, который тянется от соседнего низкого острова до второго, находящегося к югу от нас.

Эта земля становится все более загадочной, и я окончательно перестаю понимать, где мы, собственно, находимся. Кажется странным, что берег все время заворачивает к югу, а не к западу. Легче всего было бы объяснить это тем, что мы находимся на западном берегу Земли Франца-Иосифа. Но в таком случае непонятно, почему здесь чересчур велико магнитное склонение. Да и чем объяснить то, что здесь такое множество розовых чаек? Ведь на Шпицбергене, который должен быть в таком случае поблизости, до сих пор не видели еще ни одной! Вчера мы опять заметили несколько розовых чаек, они встречаются здесь почти так же часто, как и другие виды чаек».

«Суббота, 10 августа. Поднялись на небольшой остров, возле которого находится наша стоянка. Он покрыт ледником, который, словно правильный щит с равномерно покатыми склонами, облегает его со всех сторон; эти ледяные скаты имеют такой небольшой наклон, что лыжи, поставленные на скат, не соскальзывают с него. С верхушки щита открылся довольно широкий обзор.

Туман в это время немного рассеялся, и мы смогли рассмотреть окрестности. Теперь ясно видно, что мы до сих пор двигались мимо группы островов. Первый из них был самым крупным. На втором острове с двумя горными вершинами виднеется тянущаяся вдоль берега, на северо-западной его стороне, полоска голой земли. Не туда ли стремились розовые чайки, чтобы устроить свои гнезда?

Находившийся к югу от нас остров тоже казался значительным, по-видимому, и он весь покрыт ледниковым щитом[339]. Между островами и на всем пространстве, какое только можно было окинуть взором, к востоку и юго-востоку простирается совершенно гладкий лед, похожий на лед фьордов; но земли в этом направлении не видно. Ледяных гор здесь нет ни одной; зато позже в течение дня мы видели их несколько на южной стороне острова, находившегося к югу от нас.

Ледяной щит островка, на который мы взбирались, незаметно переходил в фьордовый лед; лишь несколько небольших трещин вдоль берега указывало, что в этом месте начинается ледник.

Судя по этим трещинам, здесь не бывает сколько-нибудь резких подъемов и опусканий уровня льда под влиянием приливов и отливов, иначе трещины были бы значительно большими. Это, в сущности, очень странно, так как приливоотливные течения здесь очень сильны и стремительны, как река. На западной стороне перед ледником высился вал изо льда и снега, образованный, вероятно, вперемежку обломками глетчерного и морского льда. Он имел тот же характер, что и массивный припай, лежащий вдоль земли, у которой мы плыли и которая находится к северу отсюда. Этот вал почти незаметно переходил в самый ледник.

В три часа пополудни пустились мы, наконец, по открытой воде и плыли по ней под парусами без остановки почти до восьми часов вечера, когда путь преградило ледяное поле. Пришлось переволакивать нарты через лед. Но и по другую сторону ледяного поля путь впереди был закрыт льдом, вдобавок и течение здесь встречное. Мы решили сделать привал».

10 августа нам довелось таким образом попеременно то плыть по чистой воде, то волочить нарты с каяком по льду, придерживаясь юго-западного курса. Выбравшись снова на чистую воду, прошли мимо небольшого стада лежавших на льдине моржей. Невыразимо приятно было видеть столько пищи, собранной в одном месте. «Но мы их не беспокоили, так как у нас и мяса и сала пока достаточно. После обеда мы из-за тумана попали в глубокую бухту, образованную береговым припаем.

Пришлось возвращаться обратно, что нас сильно задержало. Мы принуждены теперь больше отклоняться на запад и идти вдоль кромки льда, местами очень мощного и неровного. Навстречу шло сильное течение, а новый лед, нарастающий постоянно по мере нашего движения вследствие тихой и холодной погоды и беспрерывного выпадения мелкого снега, становился настолько мощным, что не позволял грести в нем и чуть было не задержал нас на целый день. Волей-неволей мы высадились на лед и до 10 часов вечера продолжали путь пешком, волоча за собой нарты.

Во всех направлениях идут здесь старые и свежие медвежьи следы – как старых медведей-одиночек, так и медведиц с медвежатами. Будто была у них тут большая сходка или большое стадо их бегало взад и вперед. Никогда еще не видел я в одном месте такого множества медвежьих следов.

Сегодня за день сделали мили две, может быть, даже и три; но все же, мне кажется, скорость эта слишком мала, чтобы добраться до Шпицбергена в текущем году. Я все думаю: не обрубить ли нам все-таки наши нарты и плыть порознь каждому в своем каяке? Меня удерживает от этого молодой лед, который с каждым днем утолщается, и 6-градусный мороз, который держится последние дни. Быть может, зима уже на пороге? Тогда нарты очень понадобятся нам.

Странное чувство – плыть в тумане, не видя впереди себя больше, чем на какой-нибудь километр. Неизвестно, что скрывает за собою этот туман. Открытая нами земля уже осталась позади. Вся надежда теперь на ясную погоду, которая позволит разглядеть впереди новую землю. Она ведь должна быть где-нибудь тут; этот плоский цельный лед непременно должен быть связан с какой-нибудь землей! Но ясная погода, по-видимому, не хочет наступать. Туман не прекращается, приходится идти прежним способом».

Протащившись некоторое расстояние по льду, на следующий день (11 августа) снова попали на чистую воду и шли на веслах в течение примерно четырех-пяти часов подряд. Во время остановки я влез на торос, чтобы высмотреть путь впереди; неожиданно рядом вынырнул огромный морж – настоящее чудовище. Он лег, пыхтя, на поверхность воды и вытаращил на нас глаза; мы же, не обращая на него никакого внимания, сели в каяки и поплыли дальше. Вдруг он опять вынырнул совсем возле нас, высоко поднялся из воды, фыркнул так, что воздух задрожал, и двинулся вперед, грозя вонзить свои длинные клыки в наше хрупкое судно.

Мигом схватились мы за ружья, но чудовище мгновенно нырнуло и появилось уже с другой стороны нашего плота, продолжая угрожать ему. Я предупредил Иохансена: если морж серьезно вздумает напасть на нас, придется пожертвовать на него пулю. Зверь несколько раз показывался и снова исчезал. Мы ясно видели сквозь воду, как быстро он проплывал на боку под каяками. Опасаясь, как бы он не вонзил свои бивни в днище, мы, опустив весла поглубже, попытались отогнать его.

А он вдруг появился снова со стороны Иохансена, еще более свирепый, чем раньше. Тот выстрелил ему прямо между глаз; морж издал страшный рев, перекувырнулся и исчез, оставив за собой на воде кровавый след. Мы налегли на весла изо всех сил, полагая, что выстрел может иметь самые опасные последствия, но успокоились, заметив, что морж вынырнул далеко позади, на том же месте, что и раньше.

Продолжая плыть вперед, мы уже не думали больше обо всей этой истории с моржом, как вдруг Иохансен высоко подпрыгнул в воздух: его каяк получил сильный удар снизу. Не понимая, что бы это означало, я поглядел вокруг, не перевернулась ли позади нас какая-нибудь ледяная глыба. В тот же миг рядом со мной вынырнул морж.

Я схватил ружье, но зверь не поворачивал головы, и я не мог попасть в наиболее уязвимое место за ухом. Времени терять было нельзя, пришлось пустить ему пулю в лоб. К счастью, этого оказалось достаточно: мертвое чудовище закачалось на воде. Надрезав на спине с большим трудом его толстую шкуру, мы выкроили несколько ломтей сала и мяса и поплыли дальше.

Часов в семь вечера приливное течение изменило направление, и полынья стала заполняться льдом. Свободной воды больше не было. Но вместо того чтобы идти по льду пешком, стоило подождать, пока полынья опять вскроется при смене течения. Решено было устроить привал, отдохнуть и тем временем обрубить нарты да, кстати, сделать пару хороших двухлопастных весел. Тогда, как только появится чистая вода, каждый в своем каяке, энергично работая веслом, сможет двигаться вперед значительно быстрее обычного.

Ночью, пока занимались работой, туман сильно поредел, и мы увидели, что на всем пространстве к югу и западу от нас, между ЮВ и ЗСЗ (по компасу), простирается земля. Это была, по-видимому, цепь больших и малых островов, разделенных проливами. Большую часть из них покрывали ледники и лишь кое-где торчали крутые черные скалы[340]. Что за радость была увидеть вдруг такую большую землю!