Светлана Крушина - Все пути ведут на Север

• Название: Все пути ведут на Север
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Фэнтези

Трудно ли быть младшим ненаследным принцем? А если ты еще к тому же являешься носителем «дара Гесинды», или, попросту говоря, магиком; а твой старший брат спит и во сне видит, как бы замуровать тебя в башне? Что делать, если ты влюбляешься в прекраснейшую девушку Севера и не можешь на ней жениться?.. Остается только поработать головой и придумать, как обезопасить себя и обеспечить себе будущее…

Долго думала, и все-таки решила объединить два романа: «Королевская прогулка» и вторую часть «Все могут короли». Имхо, это напрашивалось, поскольку много событий в романах пересекающихся.

---

Всю ночь Грэм в полузабытьи просидел в своем укрытии, никто его не побеспокоил. Под утро его начало знобить. Как только забрезжил свет, он выбрался из-под коряги, зашипел сквозь зубы, преодолевая сопротивление затекшего за ночь тела. Плечо горело огнем, рука почти не слушалась. Рука, кстати, была правая — хуже не придумаешь. Грэм носил бастарду, оружие, как ни крути, двуручное. Одной левой с ней он тоже мог бы управиться, но гораздо менее ловко.

В это же плечо он уже получал болт полтора года назад, в порту Обооре, когда они с Роджером увозили Илис на материк. Вот уж везение, ничего не скажешь.

Выбравшись из оврага, Грэм тихонько посвистал в надежде, что на этот зов откликнется лошадь. Идти к Северной пешком, через лес, раненому, ему не улыбалось. В кустах справа в ответ на свист зафыркало, захрустело и затрещало. Грэм вздохнул с облегчением — украденный у касотских солдат, обученный конь не ускакал далеко, остался ждать хозяина. Впрочем, все оказалось гораздо проще и прозаичнее: поводья запутались в кустах. Но Грэм все равно благодарно похлопал коня по шее, прежде чем забраться в седло.

Он направился на север, пытась восстановить в памяти карту, которую передала медейцам Илис. По всему выходило, что ему нужно держать путь на Линк, самую ближнюю к Северной крепости деревеньку. Если где он и найдет медейцев, то, скорее всего, именно там: оттуда удобно разведать обстановку в Северной, там же удобно и встретиться с Клингманом. Оставалось надеяться, что он не опоздает, и медейцы не полезут в крепость без него.

Впрочем, пока в первую очередь нужно было отыскать кого-нибудь, кто сумеет вытащить у него из плеча болт и перевяжет рану. Грэм быстро терял силы и опасался заражения; плечо горело огнем, а озноб сменялся жаром.

К полудню он выехал на обширную поляну среди леса, где свободно раскиданы были десятка полтора домишек, крытые соломой. Риск был велик, но Грэму выбирать не приходилось, и он постучался в ближайшую дверь и поинтересовался, нет ли в деревне лекаря. Открывшая дверь женщина окинула его подозрительным взглядом, но указала дом, куда можно обратиться за помощью.

Лекарь — точнее, скрюченная полуслепая бабка-знахарка, — жила на окраине деревни, у самого леса. Было ей, наверное, лет сто, и Грэм сильно засомневался, что она хоть раз в жизни имела дело с арбалетными болтами. Он ей тоже сразу не понравился, и, оглядывая рану, она все ворчливо выпытывала, где его так угораздило. Вероятно, она подумывала, не позвать ли мужиков с вилами, и не связать ли подозрительного пришельца, дабы после сдать его солдатам… Грэм вежливо сообщил ей, что наткнулся в лесу на разбойников, и только чудом ему удалось удрать от них. «А чего ты вообще в лесу-то забыл, а?» — резонно полюбопытствовала бабка. — «Небось, и сам разбоем промышлял?» Ответить на это было нечего, и Грэм молча положил перед ней две серебрянных монеты, последние, оставшиеся в кошельке после продажи бриллианта из сережки и покупки коня. Глаза старухи, даром что полуслепые, алчно блеснули, монеты вмиг исчезли в складках шали, по-деревенский повязанной на груди крест-накрест, и вопросы прекратились.

Старая карга долго-долго возилась с раной, и только порядком измучив подопечного, извлекла-таки болт, промыла и перевязала рану. Слепота ее сыграла Грэму на руку только в одном: каторжное клеймо, которое волей-неволей пришлось обнажить, она вовсе не заметила. А может, она просто была хитрее, чем казалось, и только сделала вид, будто ничего не видит, или блеск серебра затмил ей глаза…

— Отлежаться бы тебе пару дней, милок, — кряхтя, на прощание посоветовала ему бабка. — А то ведь лихоманка скрутит.

Она, конечно, была права, но Грэм и без того боялся, что уже опоздал. Задерживаться было никак нельзя. Прикупив в деревушке хлеба и сыра, он отправился дальше на север.

Линк с виду казался тихим, мирным и сонным поселением и был даже меньше лесной деревушки, где Грэм нашел бабку-знахарку. Стоял он у кромки леса, в стороне от тракта, а до Северной от него было лиг пять по прямой.

На этот раз Грэм решил не осторожничать, а прямо войти в деревню, постучаться в ближайший же дом и расспросить о медейцах. Он ничем особенно не рисковал: благодаря удаленности селения от дороги касотских солдат поблизости не видно; самого его за медейца принять никак нельзя; а если кто из местных опознает в нем разыскиваемого преступника (что вряд ли) и захочет сдать властям, уж от горстки крестьян он как-нибудь отобьется. Рассудив так, Грэм дождался вечера, когда крестьяне вернулись с поля, вышел из леса, ведя коня в поводу, и подошел к стоящей скраю хижине, где у открытых дверей сидели за ужином пожилой мужчина с женой. Оба посмотрели на него с опаской, а мужчина так даже привстал и с поклоном спросил, что угодно господину. Видимо, они приняли Грэма то ли за наемника, то ли за разбойника; и в том, и в другом случае это была такая публика, с которой лучше держаться повежливее. Грэм, кстати говоря, предполагал, что так и будет, и даже раздумывал, не сыграть ли ему на страхе простецов перед лихими людьми, и не припугнуть ли, ежели они не захотят говорить правду, но все же для начала решил действовать добром. Он учтиво ответил на приветствие и сразу перешел к делу, поинтересовавшись, не проезжали ли тут днями его знакомцы, двое молодых вооруженных людей и с ними — две юные девицы. Старик ответил не сразу, и по тому, как он замялся, Грэм понял: проезжали, только говорить об этом дед почему-то не хочет… или боится.

— Может, вот это освежит твою память? — и он извлек из окончательно отощавшего кошеля серьгу, которую больше не носил в ухе после того, как выковырнул из нее камушки.

— Золото?! — сунулась вперед старуха, а дед с недоверием потыкал в серьгу закорузлым пальцем, словно опасаясь, что вещица окажется всего лишь миражом.

— Золото, — подтвердил Грэм и переложил серьгу в ладонь крестьянина. — Литое, не пустышка, чуешь? Ну что? Вспомнил что-нибудь?

— Да здесь они, — пробурчал дед, с опаской озираясь по сторонам. — Здесь твои приятели.

— Здесь?! Где?

— Да в сарае у меня…

С трудом веря в удачу — наконец-то! — Грэм попросил деда проводить его к сараю. Идти было недалеко, нехитрые хозяйственные постройки располагались прямо за домом. Развалюха-сарай показался Грэму слишком маленьким, чтобы внутри могли разместиться четыре человека вместе с лошадьми (конечно, с лошадьми, ибо конюшни у деда и в заводе не было, а больше приткнуть коней было и некуда), но приходилось поверить хозяину на слово. На вопрос, давно ли здесь медейцы, старик ответил, что «третий день сидят, только один, кажись, вчера куда-то уехал»… Не иначе как кто-то — вероятно, Ив, — отправился на встречу с Клингманном, — отметил про себя Грэм.

Снаружи сарай, разумеется, заперт не был, а вот изнутри, похоже, дверь была заложена засовом. Старик поскребся в дверь и позвал: «Отвторите, господа хорошие!», и изнутри тут же откликнулся встревоженный голос Оге: «Чего тебе, дед?»

В ответ на вопросительный взгляд крестьянина Грэм только головой покачал, и тот в момент сориентировался:

— Да вот водицы свежей не надо ли?

— Водицы? — оживился Оге. — Давай!

Загремел засов, дверь приотворилась, Грэм тут же ухватился за нее, распахнул во всю ширь и шагнул вперед.

— Оге, ты когда научишься уму-разуму? А если бы тебя тут поджидал отряд из Северной?!

— Грэм?! — заорал Оге в ответ, тараща на него изумленные глаза. — Ты откуда тут?!

— Грэм? Как? Откуда? — зазвенели, перебивая друг друга, из глубины сарая радостные голоса девушек.

— Да, всего лишь я, на ваше счастье, — отозвался Грэм, окидывая быстрым взглядом помещение. Изнутри оно оказалось больше, чем снаружи; справа у стены рядком расположились лошади медейцев, а слева прямо на соломе были расстелены попоны, служившие, как видно, постелями. На них сидели Корделия и Ванда; впрочем, при появлении Грэма они тут же вскочили на ноги. Рядом было разложено оружие и кольчуги, тут же стоял и порядком закопченный масляный фонарь.

— Грэм!..

Ванда, не удовольствовавшись восторженными восклицаниями, вихрем подлетела к нему, обхватила, прижалась лицом к груди. Не ожидавший такой встречи Грэм даже пошатнулся под ее напором; не успев сообразить, что делает, обнял ее в ответ…

— О боги! Я думала, тебя схватили… убили… — с ужасом он понял, что она плачет.

— Да живой я, живой… Что со мной станется… Оге! Не стой столбом. Возьми лошадь… и закрой дверь…

Оге повиновался, завел лошадь Грэма в сарай и захлопнул дверь перед самым носом у обалдевшего деда-хозяина.

— Ванда! Пожалуйста, успокойся. К чему эти слезы? Ничего не случилось…

— В самом деле, — подхватила Корделия. — Грэм только с дороги, позволь ему хотя бы присесть.

— Да-да! — хлюпая носом и сияя заплаканными счастливыми глазами, Ванда схватила Грэма за руки и потащила в угол, где почти силой усадила на попону и сама устроилась рядом. Он очень боялся, что она вновь примется обнимать его, но, к счастью, она только поедала его жадным взглядом. — Я уже не чаяла увидеть тебя. Что было в Акирне? Как ты выбрался? Как нашел нас?