Барбара Хэмбли - Князья Преисподней

• Название: Князья Преисподней
• Автор: Барбара Хэмбли
• Жанр: Ужасы и Мистика

Октябрь 1912 года. Джеймс Эшер, его жена Лидия и старый ученый доктор Соломон Карлебах прибыли в недавно созданную Китайскую Республику, чтобы найти источник слухов об Иных — лишенных разума немертвых, перед которыми даже вампиры испытывают страх и которые якобы недавно объявились в горных пещерах к западу от Пекина. Снова объединившись с доном Симоном Исидро, Эшер отправляется на опасную охоту. А где-то в сером холодном сумраке пекинских улиц затаились местные вампиры, известные как князья преисподней…

---

И не удивительно, подумал Эшер, у которого от потрясения перехватило дыхание. Не удивительно.

Вампир — мужчина во цвете лет — был полностью обнажен, если не считать голубой шелковой простыни, прикрывающей низ живота. Руки ему отрезали чуть ниже головки плечевой кости, ноги, судя по проступающим под тканью очертаниям, — в нескольких дюймах от начала бедра. Плоть вампира восстанавливается не так, как человеческое тело, поэтому нельзя было сказать, сколько времени прошло после операции. Но на гладкой восковой поверхности шрамов над подмышечной впадиной Эшер заметил крохотные зародыши детских кулачков, размером меньше, чем у новорожденного…

Чтобы срезать их, хватило бы простой бритвы.

Двадцать лет. Он снова и снова возвращался к этой мысли, не в силах стряхнуть с себя оцепенение. Может быть, больше…

На шелковой простыне и подушке у головы вампира виднелись пятнышки засохшей крови.

Ему приводят сюда жертв…

Некоторое время Эшер стоял и смотрел за заходящегося смехом вампира и его сверкающие клыки. Десны кровоточили, в местах лицевых швов на бледной коже проступали пятна. Точно такие же синяки Эшер видел на лице Ито.

Его заразили кровью Иных. И он ничего не мог с этим сделать, даже если бы понимал, что происходит. И, возможно, теперь он способен призвать их.

Эшер взлетел вверх по лестнице. В спину ему бился раскатистый хохот вампира. Почти слившийся со стеной Мицуками всматривался в тьму за пределами освещенного пятачка и лишь коротко покосился на Эшера.

— Бежим!

Не издав ни звука, Мицуками схватил свой фонарь и бросился за Эшером через боковую комнату и главный зал. Едва они выскочили во дворик, как грянули выстрелы, на этот раз не вдалеке, а совсем близко. Пули вошли в деревянную дверную раму рядом с лицом Эшера. Через двор бежало трое мужчин, и у одного из них глаза по-кошачьи отражали свет фонаря. Эшер отскочил влево и выстрелил в ответ. Мицуками пнул рассохшуюся дверь, ведущую в двухэтажную боковую пристройку. Вслед за японцем Эшер нырнул в темноту и побежал вверх, на закрытую ставнями террасу.

Ставни изнутри запирались на задвижки, но замков на них не было; Эшер распахнул ставень, швырнул в открывшийся проем оба фонаря и оттащил Мицуками в самый дальний угол комнаты, где громоздились стулья и ширмы, укрытые кусками ткани от всепроникающей зимней пыли.

Вдвоем они скорчились за мебелью, слушая, как по лестнице грохочут шаги. Через несколько мгновений в комнату ворвались их преследователи и тут же бросились к открытой ставне, под которой, как знал Эшер, тянулась узкая полоска земли, ведущая от стены усадьбы к перешейку между продолговатым северным озером и его южным соседом. От того места, где ему едва удалось отбиться от яогуай и крыс, стену отделяло несколько сот ярдов, а вход в ближайший хутун был еще дальше.

Один из мужчин выругался:

— Гоу пи!

— Ты их видишь?

— Поймайте их, — произнес третий голос, от которого веяло холодом. — Идите за ними.

— Цзи-туань, мы не видим, куда они пошли…

— Так спускайтесь и найдите их.

Мужчины вернулись к лестнице. Тот, кого назвали Цзи-туанем, повернул голову, и Эшер заметил, как его глаза отражают лунный свет. Вампир? Или зараженный, как те двое в подвале, которые приняли кровь Иных в надежде, что смогут управлять ими силой мысли? Смогут использовать этих неудержимых солдат, не способных на предательство и не нуждающихся в плате, алчущих лишь живой плоти… которые не побегут от неравной схватки и которых почти невозможно убить.

Или и то, и другое?

Когда мужчины ушли, Эшер и Мицуками выбрались из укрытия и подошли к прямоугольнику окна, на которым вставало усеянное звездами небо. Ветер тут же хлестнул Эшера по щекам и обжег холодом кончик носа. Выглянув наружу, он увидел, людей, которые выбегали из переулка Большого тигра на усыпанный галькой берег озера и расходились кто на юг, кто на север, хрустя башмаками по льду. Преследователи старались держаться все вместе, с опаской оглядываясь вокруг. Что ж, значит, обитающие здесь существа по-прежнему представляют опасность для бойцов госпожи Цзо, хотя ее сын и племянник сами стали яогуай.

Из дворика донесся разгневанный женский голос. Эшер бесшумно пересек комнату и в щель между ставнями увидел, как госпожа Цзо, все еще одетая в синее шелковое платье с вышивкой, хлестнула Цзи-туаня по лицу.

— Собачье мясо!

— Мы поймаем их, тетушка.

— Что с твоим братом и моим сыном?

— Я сейчас спущусь к ним.

— А Ли?

— Тетя, я…

Чжэнь Цзи-туань прижал ладонь к виску. Насколько мог видеть Эшер, он был довольно высоким для китайца. Короткая стрижка и безвкусный двубортный пиджак выдавали в нем приверженца западной моды. Напряжение ушло, и он ответил спокойным голосом:

— Я не всегда слышу его.

Госпожа Цзо отвесила ему еще одну пощечину:

— Значит, плохо стараешься! Неблагодарное отродье!

— Я пытаюсь.

— Со временем должно было стать проще.

— Но не становится! Тетя, наверное, не стоило заражать его кровью гуай. Что если он сойдет с ума, как Цзи-эр…

— Мой сын всю свою жизнь был слабовольным глупцом. И тогда мы не знали правильный состав настойки, которая сохранила бы ему разум. С Цзи-фу все хорошо…

— Нет, тетя! Цзи-фу тоже превращается в одну из этих тварей, сколько бы трав и настоек мы ему ни давали! Порою, когда я пытаюсь нащупать сознание брата, мне кажется, что я собираю куски гниющего трупа…

— Ты — трусливый дурак. Цзи-фу поправится. Он уже выздоравливает. А что касается Ли… Ли — цзян-ши. Его тело подобно алмазу, оно сильнее крови гуай. Он не захотел превратить тебя в цзян-ши, так что нам еще оставалось? Не будь ребенком и помоги мне.

Она оперлась на предложенную Цзи-туанем руку и засеменила ко входу в главный дом. К лестнице, которая вела вниз, к логову ее пленника, где вампир Ли был обречен на вечное существование во тьме и безопасности.

Эшер и Мицуками спустились вниз и быстро перебежали через дворик. Усиливающийся холод превращал их дыхание в серебристый пар. Сейчас в этой части усадьбы было пусто: ее обитатели отправились прочесывать берег озера или же отгоняли прочь хулиганов. Они прошли по галерее во дворик, где стоял павильон удовольствий Ань Лутана, и вышли в переулок Большого тигра.

Шум в «Саду императрицы» уже затих. Свернув в Лотосовый переулок, Эшер и полковник увидели поломанные витрины, расколотые ставни и осколки мебели и бутылок, свидетельствующие о размахе бушевавших тут беспорядков. В темноте раскачивались фонари над лавками, чьи владельцы подсчитывали убытки от разбитых ящиков и разграбленных товаров. То тут, то там в толстых стенах виднелись следы от пуль, вся улица провоняла разлитым спиртным и рвотой.

У винной лавки Мицуками остановил одетого в синюю форму полицейского и спросил:

— Есть пострадавшие?

Представитель пекинских сил правопорядка прошелся по длинноносым заморским ублюдкам, чьи матери, без сомнения, были самыми дешевыми шлюхами, пожелал, чтобы начальство выпороло их ржавыми цепями так, чтобы слезла шкура, но в конце концов сказал, что убитых нет. Мицуками сунул ему несколько монет и подозвал двух рикш.

Когда Эшер залез в возок, граф приказал:

— В японское посольство.

Через полтора часа, когда время близилось к трем утра, Эшер ходил из угла в угол по скупо обставленной комнате с застеленным циновками полом. Издалека донесся звук открывающейся двери, а затем — шорох торопливых шагов по татами. Через мгновение дверь в комнату распахнулась, и Лидия бросилась в его объятия.

23

— Сорок, — Эшер покрутил в пальцах записку от Исидро.

Хотя в особняке было электричество, Мицуками отдавал предпочтение мягкому свету керосиновых ламп. Одна такая лампа, накрытая нелепым стеклянным колпаком в розовый цветочек, стояла на китайском столике в углу, и в ее медовом свете на желтоватой жесткой бумаге четко проступали выписанные кистью странные буквы, больше похожие на рисунки.

Если не считать лампы и столика, комната, как и весь дом, была обставлена в японском стиле, что для европейца означало полное отсутствие какой-либо обстановки. Когда граф ночью вернулся домой с Эшером, слуги принесли гостю стеганый матрас — аккуратный темный прямоугольник, занявший почти две трети пола.

Сейчас Эшер по-турецки сидел на полу рядом с низким столиком; сбоку от него на подушках устроилась Лидия.

Слуга принес чай и вышел.

Приближался рассвет.

— Не так уж и много, — нарочито ровный голос выдавал охватившее Лидию беспокойство.

Эшер знал, о чем она умалчивает.

— Достаточно, если с нашей стороны будет всего пять или шесть человек, — ответил он. — Которые к тому же будут знать, что стоит только крови этих тварей попасть в рану, и ты сам через несколько дней превратишься в одного из них.