Александр Герцен - Том 1. Произведения 1829-1841 годов

• Название: Том 1. Произведения 1829-1841 годов
• Автор: Александр Герцен
• Издательство: Издательство АН СССР
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 1954

Настоящее собрание сочинений А. И. Герцена является первым научным изданием литературного и эпистолярного наследия выдающегося деятеля русского освободительного движения, революционного демократа, гениального мыслителя и писателя.

В первый том входят произведения Герцена, относящиеся к 1829–1841 годам. Произведения эти отражают идейно-политическое, философское и художественное развитие молодого Герцена. Это первые вехи на том пути, которым Герцен, дворянский революционер, шел к революционной демократии, Герцен-романтик – к материализму в философии и реализму в художественном методе. По этим произведениям можно проследить, как юношеские романтические, идеалистические воззрения Герцена, по собственному его выражению, перерабатывались «в революцию, в социализм».

От последующих томов настоящего издания первый том отличается тем, что он состоит преимущественно из произведений, которые не были напечатаны самим Герценом ни в период их создания, ни позже. Это объясняется и тем, что мы имеем дело с опытами начинающего писателя, чаще всего незавершенными, и тем что ссыльному Герцену особенно трудно было выступать в печати.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Мужик.

Да что тут толковать: ты – квакер,
Уж надоели смертно нам ханжи,
Все эти пуритане, методисты.

Вильям.

Ну, а почему ж они вам надоели?

Мужик.

Да пользы нет от них от всех;
Толкуют, учат и шумят,
А мы все так же бедны, как и прежде.

Вильям.

А от пасторов ваших польза есть?

Мужик.

Ну, им ведь власть от бога хоть дана;
И как же быть нам без пасторов?
Ведь мы не нехристи, не турки.
А вас кто просит не в свои дела
Вступать?

Вильям.

Послушайте, друзья мои,
Я вам скажу, что квакер значит.
Евангелье читали ль вы когда?

Солдат.

Да ты не предикой ли хочешь угостить?
Довольно скуки было нам при Нолле,
Когда пред каждым взводом офицеры
Чорт знай что городили каждый день.
Нет, опоздал, любезный друг!

(Общий хохот, свист и ругательства.)

Вильям.

Возможно ли судить, не слушая?!
Да дайте же сказать, потом…

(Ругательства удваиваются.)

Солдат.

Спасибо, друг;
Найди кого-нибудь ты поглупей,
Нам нет досуга толковать с тобой.
Пойдемте-ка в шинок! Как там один
Хромой ирландец лихо мечет кости,
Ах, чорт его возьми!

Все.

Пойдем, пойдем!

Вильям (смотрит с глубокой горестью им вслед).

Они не виноваты;
И не тяжел ответ их будет перед богом.

(Уходит.)

Сцена V

Лорд Пен, слабый и больной, сидит в креслах и добрый человек возле; поодаль доктор и лорд Роберт.

Лорд Роберт.

Террасу эту я велю сломать
И сделаю отсюда прямо ход.
<. . . . . . . . . . . . . . .>[172]

Добрый человек.

Покойный лорд
Предупредил желанье ваше, сэр,
Он завещанье уничтожил,
И лорд Вильям – единственный наследник.

Лорд Роберт.

Да вы не в белой ли горячке, господин?

Добрый человек.

Нотариус, здесь ваше дело; сэр,
Вот документ за подписом друзей
Покойника и самого его.

Лорд Роберт.

Фальшивый документ!

Нотариус.

Рука покойника!

Лорд Роберт.

Он в помешательстве, безумье был.

Нотариус.

Однако доктор подписал.

Доктор.

И даже присягнуть
Готов, что в полном разуме лорд Пен
Составил этот акт, – я сам тут был.

Лорд Роберт.

Да почему ж духовную он просто
Не изорвал, когда хотел, чтоб сын…

Доктор.

Вам горесть повредила память, лорд:
Духовную зачем-то взяли вы с собой.

Лорд Роберт (отирает холодный пот).

Ну, слава богу, что он примирился
С Вильямом; очень рад, давно ему
Я говорил… Ох, как расстроен я!
Поеду уж домой: такой удар
Возможно ль пернести, – вы сами люди, –
Лишиться брата и единственного друга!

(Уходит. Вильям, не бравший никакого участия в происходившем, остается в том же положении перед отцом).

Отделение третье Вильям Пен

Сцена VI

Фокс, седой, как лунь, и с полуобезвласенным высоким челом, сидит на простой скамье перед столом, на котором лежит Новый завет в большом формате. Что-то апостольское в его спокойной наружности. Вильям сидит по другую сторону; его щеки горят, восторг виден в глазах.

Вильям.

Вот месяц целый, как ни на минуту
Не оставляет эта мысль меня;
Она вплелась так тесно в жизнь,
Что нас разъять уж невозможно.
О, тяжко было мне молчать перед
Тобой, но я хотел сперва обдумать,
Привесть в порядок, обсудить;
Теперь все мной совершено в душе,
Осталось выполнять на самом деле, –
Благослови мою ты речь, отец!

Фокс.

Благословляю именем Христа!

Вильям.

Исполненные веры и любви,
Что делаем мы здесь? Полусловами,
Как вяло, бедно по стезе высокой,
Апостолами проложенной, мы
Идем. Народ не хочет слушать нас,
Богатые нас презирают,
Пасторы каждый шаг нам затруднили.
Пускай бы явно гнали нас, то было б лучше:
Слышна та речь, которая с костра
Иль с эшафота раздается всенародно, –
Она раскроет тысячи сердец
Передмогильным красноречьем;
И этого они нам не дали в удел;
Мы глохнем в темноте, как вешний цвет,
Которому лопушник грубыми
Листами свет загородил, лишь он
Успел родиться и вздохнуть на воле.

Фокс.

Ты прав: взошли плевелы вместе с хлебом,
И стало тесно для колосьев;
Но сеятель придет, траву исторгнет,
И на просторе возрастет пшеница.

Вильям.

А до того останется зарытым
Талант, врученный нам от бога,
И этот огнь любви, который рвется
Из тесной груди к брату-человеку.
И эту веру пленную в святое,
Живоначальное Христово слово,
Как в гробе, схоронить в своей душе
И жить, сложивши руки, меж людей
Несчастных, гибнущих от предрассудков;
А между тем жизнь эта коротка,
И гроб раскроется пред нами скоро.

Фокс.

Мой сын, тьма не объемлет света,
И не потухнет огнь небесный
От дуновения земли.
В нас возбудил Христос любовь и веру,
Возбудим мы ее в других: мы без
Преемников в могилу не сойдем,
Они докончат начатое нами;
Не в том ведь дело: я ли, ты ли,
Иль третий кто-нибудь укажет путь
В отверстые Спасителем врата;
Насколько власти было нам дано,
Настолько спросится судьей правдивым. Вильям.
Однако согласись, зачем идти,
Влача цепь тяжкую, коль можем мы
Без всякого насилья снять ее?
Зачем нам силу нашу тратить
В борьбе пустой, коль можем миновать
Ее и силу всю употребить
На насажденье вертограда?

Фокс.

Христос боролся с дьяволом самим:
В борьбе мы силу узнаем и крепнем.
Но дальше говори: не знаю я
Еще, какое средство у тебя
Снять кандалы.

Вильям.

Когда народ господень
В Египте погибал от фараона,
Иегова Моисею повелел
В обетованную страну известь
Его, и в Палестину он повел
Израиль через степь и море.

(Смотрит проницательно на Фокса.)

Фокс.

Где нам обетовал господь страну?

Вильям.

Как где? Она готова, ждет она
Сынов господних с девственной душою.
Страна, до коей не касался человек,
Страна обетованья, где Сион
Господень возрастет великолепный,
Как тех краев могучая природа.
Когда второй раз одряхлевший Рим
В предсмертную впадал свою болезнь,
И связи рваться начали Европы,
Сколоченной насильем кое-как,
И части, спаянные неповинной
Народов кровью, расторгались, –
Казалось, рухнуться готов был мир,
Казалось, наставали дни суда
Над новою Гоморрой и Содомом;
Кровавое склонялось солнце в океан,
Тучи черные неслись с востока…
Тогда господь послал пророка своего
На утешенье гибнущему миру;
Подобно солнцу, он на запад звал.
Узка Европа им была обоим;
Подобно солнцу, всю хотел он землю
Огню божественному причастить
И, перейдя пустыню вод глубоких,
Он крест Христов поставил в новом мире
И подарил для воздеянья людям
Вселенную за океаном бурным.
Вот нам обетованная страна,
Там слово возрастим мы Иисуса
Во всей его красе и вечной славе,
Там, вольные, мы оснуем общину
На равенстве, и братстве, и любви.
Не как испанцы, мы туда поедем,
С мечом и гнусной целью злата,
Не с алчностью британских торгашей,
Чтоб негритянской кровью землю удобрять,
А как апостолы живого слова,
Туда мы нашу веру понесем
И там положим первый камень храму
Во имя распятого Иисуса;
Вдали от европейских поселенцев,
В каких-нибудь лесах, пустынях
Его начнем мы воздвигать.
Он будет вся страна, храм этот,
Где братья поселятся во Христе,
Их счастье будет литургией дивной
На прославленье троицы святой.
Мы, как Христос, отворим двери
Всем страждущим и угнетенным,
За стол садится каждый с нами пусть, –
Богата там неистощенная природа;
Пусть идут отовсюду гости,
Обиженные древним миром,
Пускай идут, кто б ни были они,
Им океан обмоет предрассудки,
И братьями они обнимут нас;
Любовью мы залечим раны их,
Любовью пятна с их души сотрем.
О, верь, отец, взойдут мои надежды,
Они – не сон пустой, а божий глас,
Меня избравший волю возвестить
Свою несчастным, бедным детям!
Теперь я понял, для чего господь
Мне кучи злата в руки дал:
Теперь благословляю я богатство, –
Оно орудьем сильным мне дано.
Оставим Англию, отец, пускай
Она свой доживает век,
Как тот скупец, который не хотел
Раздать именье, чтоб идти за богом.

Фокс.