Иона Якир - КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

• Название: КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.
• Автор: Иона Якир
• Издательство: ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1963

КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР МОСКВА. 1963

В этой книге собраны воспоминания 21 человека, которые были лично знакомы с Ионой Эммануиловичем Якиром в различные периоды его жизни: от школьной скамьи до трагической гибели в 1937 году. Авторы воспоминаний разные люди: и военные, от маршала Советской армии до рядового китайского батальона, и гражданские, и партийные, и беспартийные. Два последних воспоминания написаны вдовой и сыном командарма. Из их уст жизнь Якира предстает во всей многогранности его выдающихся профессиональных, общественных и человеческих качеств.

---

Теперь все голоса звучали дружно, уверенно. К Якиру потянулись десятки грязных, но доверчивых рук. И он пожимал эти руки, встряхивал их, иных ребят гладил по голове, похлопывал по плечу...

Шагая вслед за Якиром к трамвайной остановке, я удивленно и обрадованно поглядывала на него. Как быстро нашел он дорогу к огрубевшим сердцам ребят! Какие простые и душевные слова говорил им и заставил поверить в их правдивость...

К председателю губисполкома Яну Гамарнику пришел директор завода старый большевик Алексеев и попросил помочь к празднику Октября деньгами. Завод не имел сырья и заказов, цеха простаивали, рабочие уже давно не получали заработной платы. А тут подходит праздник - годовщина Октябрьской революции. Алексееву очень хотелось хоть чем-нибудь подбодрить и порадовать рабочий коллектив, но заводская касса пустовала.

Алексеев с Гамарником долго прикидывали, где взять деньги, и наконец товарищ Ян посоветовал:

- Иди в детскую комиссию. Попроси у Гандельсман в долг.

Алексеев нашел меня, подробно рассказал о нуждах рабочих, не забыв несколько раз упомянуть, что пришел по совету моего шефа - Гамарника. Но я очень дорожила небольшими средствами комиссии, держала на учете каждую копейку и не могла расходовать ее не по назначению.

- Очень сочувствую, товарищ Алексеев, - ответила я, - но наши деньги - а их не так уж много - предназначены только детям...

- Знаю, товарищ Анна... Ты помоги мне сейчас, выручи в трудную минуту, а потом мы вернем долг с процентами: сделаем для детских домов кровати. Вот и рассчитаемся.

- Не могу... Не имею права отдавать детские деньги,- упорствовала я.

Так и ушел от меня Алексеев - злой и возмущенный.

Вскоре пришел посыльный и сказал, что меня вызывает Гамарник. Я пошла, открыла дверь кабинета предгубисполкома и удивилась: за столом вместо Гамарника сидел Якир. Рядом с ним нервно ерзал на стуле Алексеев.

- Заходи, заходи, товарищ Анна,- пригласил Якир.- Дело ведь очень серьезное, Алексееву надо помочь. - И неожиданно, наклонившись вперед, Иона Эммануилович приглушенно спросил:-Неужели ты, Анна, не понимаешь? Рабочему классу надо выдать зарплату.

Я стала доказывать, что все понимаю без агитации, но расходовать детские деньги не имею права, так как дорога каждая копейка.

- Ты же был со мной в детском доме и сам все видел. Ребят надо одеть, обуть, накормить...

- Да, все это так, - ответил Якир. - Но бывают обстоятельства, когда требуется маневрировать. Вот давай мы с тобой и сманеврируем.

Он положил на стол руки с тонкими, гибкими пальцами, задумчиво помолчал и тихо, даже, как мне показалось, грустно, проговорил:

- Наступает большой праздник, а рабочему человеку нечего поставить на стол, нечем порадовать своих детей. Можно ли допустить это? Нельзя, никак нельзя!.. Поэтому прошу тебя, одолжи деньги товарищу Алексееву, он скоро тебе их вернет. Если не веришь ему, поверь мне. Неужели не веришь?

Деньги я, конечно, выдала. Алексеев вскоре вернул их, а Якир, встречая меня, не раз весело спрашивал:

- Ну что, не обманули тебя? Молодец, Анна, хорошее дело сделала.

И говорил это так, будто я сделала что-то лично ему.

В крупном промышленном районе Киева - Соломенском было много неполадок. Предприятия лихорадило, рабочие волновались, даже среди коммунистов находились такие, что не понимали обстановки и предъявляли руководству нереальные требования. Райком созвал партийный актив. На собрании было многолюдно и шумно. Многие горячились, вскакивали с мест, прерывали докладчика, кричали...

И вот на трибуне появился Якир. Он дождался, пока в зале наступила тишина, и начал говорить. Говорил о положении в стране после гражданской войны, о необходимости соблюдать организованность и не допускать разгула враждебных революции элементов. Иона Эммануилович призывал отличать друзей от врагов и смело разоблачать тех, кто мешает нам строить новую жизнь. Свою речь он закончил словами:

- Все мы с вами - коммунисты, ученики и соратники Ленина. Значит, все трудности преодолеем и - победим!

Собравшиеся долго и дружно аплодировали Якиру, а я, аплодируя вместе со всеми, была поистине растрогана: как быстро он утихомирил страсти и помог партийному активу!

В то время многие из нас, партийных работников, жили в здании бывшей гостиницы «Националь». Теперь это здание называлось Домом Советов. Здесь мы встречались после трудового дня, здесь же питались в тесной, переполненной до отказа столовой - бывшем ресторане.

В Доме Советов жили секретарь губкома партии Картвелишвили и Гамарник, которых я почти каждый день навещала. Навещал их и Иона Эммануилович.

В дружбе Якира с Яном Борисовичем Гамарником и Лаврентием Картвелишвили было так много сдержанной, но глубокой сердечности, что порой казалось, будто разговаривают родные братья. Их сдружила еще гражданская война. А теперь они говорили о положении в стране, о работе партийных организаций, о вчерашних митингах, о завтрашних заседаниях... А потом вдруг страстно и горячо начинали спорить о молодой советской литературе, о стихах Маяковского, о музыке...

Иона Эммануилович, несмотря на огромную занятость, внимательно следил за литературой - военной и художественной, много читал, интересовался музыкой и обо всем рассуждал свободно, весело спорил и заразительно смеялся.

Пробежали годы. Я уже работала в Москве. Приезжая по своим служебным делам в столицу, Иона Эммануилович обязательно навещал Яна Гамарника, который стал начальником Главного политического управления Красной Армии. В летнее время семья Гамарника жила на подмосковной даче в Зубалово, и я в свободное время приезжала туда. Там неоднократно заставала Якира.

Несмотря на то что Иона Эммануилович был уже крупным военачальником, членом Центрального Комитета партии и на груди у него сверкали столь редкие тогда ордена, он оставался все тем же милым, общительным и сердечным товарищем. Как и раньше, в Киеве, они с Гамарником много и оживленно беседовали, спорили, шутили, пели. Но главной их темой оставалась жизнь партии.

Мне запомнилась последняя встреча в квартире Гамарника в феврале 1934 года. На улице завывала вьюга, снежные хлопья бились о стекла окон, а в квартире было тепло и уютно. Якир сидел у стола, его умное красивое лицо освещала небольшая настольная лампа.

Только что закончился XVII партийный съезд, и оба они, избранные в состав ЦК, делились впечатлениями о съезде и с особой теплотой отзывались о Сергее Мироновиче Кирове. Они восхищались его ораторским талантом, вспоминали его страстное выступление на съезде против троцкистов и зиновьевцев.

- Я понимаю ленинградцев, - говорил Якир, - Кирова нельзя не любить. Каждое его слово поднимает и вдохновляет людей. Таким и нужно быть коммунисту, руководителю, если он хочет не плестись в хвосте, а идти впереди и вести за собой массы.

КОММУНИСТА ВСЕ КАСАЕТСЯ Н. Д. Чередник-Дубовая

В самые трудные годы гражданской воины, 1919-1921, я служила политруком роты 388-го Богунского полка. В октябре девятнадцатого года наш полк перебросили под Киев, и тогда я впервые услыхала фамилию Якира. Богунцы - народ храбрый, обстрелянный и скупой на похвалы - говорили, что Якир - человек огромного мужества и сильной воли, что он не только умеет драться, но сможет провести противника и спасти от верной гибели людей...

Наслушавшись рассказов о Якире, я почему-то представляла его себе пожилым человеком, старым большевиком, знавшим царское подполье, прошедшим ссылки и каторгу. Седой, морщинистый, со следами усталости на строгом, суровом лице - вот каким рисовался Якир, чье имя богунцы произносили с уважением и почтительностью. И до дня личного знакомства - а оно состоялось через три года ь- у меня не возникало сомнений в правильности нарисованного или созданного мной заочно образа этого человека.

Летом 1922 года - я тогда уже демобилизовалась и вела партийную работу в Киеве - в городе Белая Церковь отмечалась третья годовщина 45-й дивизии. Мой муж, Иван Наумович Дубовой, предложил поехать вместе с ним на этот праздник.

Небольшой зеленый городок встретил нас ярким солнцем и белыми, будто только что покрашенными домиками с палисадниками и узорчатыми ставнями окон.

Мы вошли в один из таких домиков и сразу очутились в тесном кругу веселых, радостно оживленных людей. Кто-то меня обнимал, целовал, кружил на месте, кто-то крепко пожимал руку... Шумные голоса, смеющиеся лица, жизнерадостные шутливые восклицания... Я немного растерялась и искала глазами мужа, но он уже исчез в толпе друзей.

Со всех сторон до меня доносились возгласы: - Иона!.. Ионыч!

Где же он? Каков собой этот боевой начдив? Ко мне подошел стройный, подтянутый командир и дружески пожал руку:

- Ну, давайте знакомиться. Значит, это и есть Нина Чередник, взявшая в плен бородатого вояку Ивана Дубового?.. Рад, очень рад. Якир!