Семён Раич - Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

• Название: Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
• Автор: Семён Раич
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1972

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

---

75. ЧУДНАЯ БАНДУРА

Гуляет по Дону казак молодой;
Льет слезы девица над быстрой рекой.

«О чем ты льешь слезы из карих очей?
О добром коне ли, о сбруе ль моей?

О том ли грустишь ты, что, крепко любя,
Я, милая сердцу, просватал тебя?»

«Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня!
С тобой обручили охотой меня!»

«Родной ли, отца ли, сестер тебе жаль?
Иль милого брата? Пугает ли даль?»

«С отцом и родимой мне век не пробыть;
С тобой и далече мне весело жить!

Грущу я, что скоро мой локон златой
Дон быстрый покроет холодной волной.

Когда я ребенком беспечным была,
Смеясь, мою руку цыганка взяла.

И, пристально глядя, тряся головой,
Сказала: утонешь в день свадебный свой!»

«Не верь ей, друг милый, я выстрою мост,
Чугунный и длинный, хоть в тысячу верст;

Поедешь к венцу ты — я конников дам:
Вперед будет двадцать и сто по бокам».

Вот двинулся поезд. Все конники в ряд.
Чугунные плиты гудят и звенят;

Но конь под невестой, споткнувшись, упал,
И Дон ее принял в клубящийся вал…

«Скорее бандуру звончатую мне!
Размыкаю горе на быстрой волне!»

Лад первый он тихо и робко берет…
Хохочет русалка сквозь пенистых вод.

Но в струны смелее ударил он раз…
Вдруг брызнули слезы русалки из глаз,

И молит: «Златым не касайся струнам,
Невесту младую назад я отдам.

Хотели казачку назвать мы сестрой
За карие очи, за локон златой».

Апрель 1835

76. БИТВА В ДУБРАВЕ

Du stig nu sä vackert till sadel och häst,
Lät inte gullsporrarne klinga.

«Ung Hillerström» [37]

«В седло! На коня! Не бренчи, не звени
           Своей раззолоченной шпорой!
Подпруга надежна, не лопнут ремни;
           Чрез мост устремися в бег скорый!»

Конь взвился под смелым. Вот в роще уж он,
           С седла слез при блеске денницы.
Его наезжают от разных сторон
           Семь братьев любимой девицы.

«Здорово, приятель! Отколе теперь?
           Где был ты сегодня так рано?»
— «На ловлю поутру взманил меня зверь:
           По следу я ехал поляной».

«А где же борзая? Что ж нет соколов?
           Или не потешило поле?»
— «Товарищу отдал я утренний лов,
           А сокол летает по воле».

С коней все. Кроваво на солнце горят
           Мечи в позлащенной оправе.
Удар за ударом… и мертвы лежат
           Все семеро братьев в дубраве.

На сивого снова взлетел он коня,
           К любезной путь смело направил:
«Ждала ль ты так скоро, друг милый, меня?
           Тебя я в кручине оставил.

Тяжелую новость я должен сказать!
           Не плачь, не предайся печали!
Семи твоих братьев тебе не видать:
           В дубраве, в бою они пали!»

«О, пусть моих братьев мне ввек не видать,
           Когда они в битве все пали!
Ты всех мне заменишь! И слез проливать
           С тобой я не стану в печали!»

Апрель 1835

77. РЫБАКИ

Я видел рыбарей, как в летний день они,
Утеса мшистого укрывшися в тени,
По речке весело раскидывали сети,
То были рыбари — неопытные дети.
Старейший отрок был цветущий и живой,
Наметку наводил дрожащею рукой
И, медленно влача по влаге изумрудной,
На золотой песок тянул с добычей скудной.
О, сколько радости и смеха без конца,
Когда случалось им плотву или гольца
Наметкой вынести на брег песчано-зыбкой!
Как забавлялися среброчешуйной рыбкой,
Когда она в сетях, скользя из детских рук,
Живыми брызгами их покрывала вдруг.

О дети милые, еще вам чуждо горе!
Года придут чредой, и на безбрежном море,
Которое теперь призывно плещет вам,
Помчится ваша мысль заботно по волнам;
Но сердце затаит, как чистую молитву,
Забавы детские, беспечную ловитву.

Май 1835

78. ВЕСЕННЯЯ ГРУСТЬ

Зима бежит. Не слышен вьюги вой,
Метель не вьется по дороге,
И шумно панцирь ледяной
Дробит Ока, волнуяся в тревоге.

В ущельях гор серебряным ковром
Лежат нетронутые снеги,
И коршун в небе голубом
Кругоплывет — предвестник теплой неги.

Между дерев безлиственно-нагих
Младая верба — вся в уборе —
Весну встречает, как жених,
Улыбкой светлою во взоре.

Еще два дня… Проснется жизнь везде,
На божий свет былинка взглянет,
И ласточка в родном гнезде
И щебетать, и виться станет.

Всех радует привет весны!..
Лишь я, печальный и угрюмый,
Былые вспоминаю сны,
Мои несбывшиеся думы.

Но что другим в тоске моей?
Кому понять чужие слезы!
Спеши ж, весна! Пой в роще, соловей!
Цветите, пламенные розы!

1835

79. ПЯТИГОРСК

Пустынный край! Здесь Дивного рука
Переворот таинственный свершала:
Грядами гор взнеслась за облака
И на Эльбрус порфирой света пала.

Здесь каждый шаг — живые письмена,
Всё говорит о том, что прежде было.
И воздух жжет, и пар клубит волна,
И в недрах гор кипит огней горнило…

1839

80. ГОНДОЛЬЕР (Венецианская баркарола)

«Посади меня с собой,
Гондольёр мой молодой,—
Близко до Риальто.
Дам тебе за труд я твой
Этот перстень золотой,
Перстень с бриллиантом».

«Дорог перстень, госпожа!
Не ищу я барыша,
Мне не надо злата.
Беден я, но в цвете сил;
Златом труд я не ценил:
Есть другая плата!»

«Что ж тебе? Скажи скорей…
Ночь становится бледней,
Близок день к рассвету.
До Риальто довези,—
Всё, что хочешь, попроси,
Хоть мантилью эту».

«Что в  мантилье дорогой!
Шелк с жемчужной бахромой
Пышен для наряда!
Беден я, но в цвете сил;
Плащ мой прост, но мне он мил,—
Перлов мне не надо!»

«Что ж тебе? Скажи скорей…
Море о́т часу синей,
Утро недалёко.
Мне в Риальто надо плыть,
Мне в Риальто надо быть
До лучей востока!»

Тих и робок слов был звук,
Нежен блеск прелестных рук,
Ножка — загляденье!
Очи в маске — ярче звезд…
«Поцелуй за переезд
Мне в вознагражденье!..»

Ночь. Гондол в заливе нет,
Месяц льет уж тусклый свет,
Гондольёр прекрасен…
Муж — ревнивец; дорог час, —
Стерегут ее сто глаз;
Утра блеск опасен.

Руку молча подает,
Гондольёр ее берет,
Посадил с собою.
Быстр весла был гордый взмах,
И гондола на волнах
Понеслась стрелою.

Далеко от берегов
Снят красавицей покров,
На лице нет маски.
В кудрях шепчет ветерок,
Гондольёр лежит у ног,
Ждет заветной ласки.

И в смущеньи и бледна,
Пала к юноше она:
Смолк стыдливый ропот;
Томен блеск ее очей,
Дышит в музыке речей
Сладострастный шепот.

Как ее он целовал!
Клятвам милой он вверял
Перл слезы бесценной,
Мир блаженства впереди!..
Он, счастливец, на груди
Дремлет упоенный…

Над Риальто блещет день;
Во дворец скользнула тень,
Что ж гондола стала?
Где же юный гондольёр?
Иль обратный путь не скор?..
Весть о нем пропала.

Говорили: пред зарей
Кто-то сонный в тьме ночной
В волнах хладных бился,
И на взморье шумный вал
Труп унес — и в нем кинжал,
Весь в крови, дымился.

Декабрь 1840

81. ДВЕ МОГИЛЫ