Арман Жан дю Плесси Ришелье - Мемуары «Красного герцога»

• Название: Мемуары «Красного герцога»
• Автор: Арман Жан дю Плесси Ришелье
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-64579-4

Большинство наших соотечественников знают кардинала Франции Армана Жана дю Плесси, герцога де Ришельё (1585—1642), только из художественной литературы – по романам Александра Дюма-отца.

Александр Дюма был большим писателем, но еще больше – свободолюбивым французом. В свои отрицательные персонажи он выбирал прежде всего тех, кто, по его мнению, эту французскую свободу личности во всех ее проявлениях долгие века ограничивал. Неудивительно, что кардиналу Ришельё и другим могущественным представителям Церкви в произведениях Дюма доставалось как никому другому. В бессмертном романе «Три мушкетера» литературный кардинал Ришельё – ходульный злодей, интриган, неудачливый любовник, бездарный поэт, который на фоне благородных мушкетеров выглядит мелко и комично.

В жизни все было совсем иначе, однако не менее интригующе.

Действительно, у исторического кардинала Ришельё друзей было немного, зато врагов – хоть отбавляй. Однако даже враги хорошо знали ему цену и говорили о нем не просто как о достойном противнике, а как об «одном из лучших людей, которых когда-либо знала не только Франция, но и вся Европа». И все потому, что герцог де Ришельё был блестящим, а может быть даже великим, кризис-менеджером. Этот современный термин как нельзя лучше подходит первому министру Франции, жившему четыре столетия назад.

Ришельё занял высший государственный пост своей страны в тот период, когда она находилась в политическом тупике, а дела государства пришли в полнейшее расстройство. Несколько лет его правления – и ситуация коренным образом изменилась: распри и заговоры придушены, экономика и финансы стремительно крепнут, Франция становится мощным игроком на международной арене. Ришельё как великий правитель сделал политику политикой и заставил ее служить не идеологии, а делу процветания государства.

Первый министр Ришельё не был ни идеальным человеком, ни идеальным правителем. Он всегда был жестким и часто жестоким, добивался поставленных целей, не забывал и о своекорыстных интересах. Но все же главным смыслом его жизни и деятельности была Франция. И потому этот человек мог сказать с полным правом: «Моей первой целью было величие короля, моей второй целью было могущество королевства»…

Электронная публикация включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие правители» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями. В книге великолепный подбор иллюстративного материала: текст сопровождают более 250 старинных цветных и черно-белых иллюстраций, с большинством из которых читатель познакомится впервые. Элегантное оформление, прекрасная печать, лучшая офсетная бумага делают эту серию прекрасным подарком и украшением библиотеки самого взыскательного читателя.

---

Первый министр английского короля Иакова I, герцог Бэкингем, остался у кормила правления и по вступлении на престол Карла I. При заключении брака Карла I с французскою принцессою Генриеттой, Бэкингему было поручено проводить молодую королеву в Англию. Герцог, отличавшийся, по словам современников, мужественной красотой, изяществом манер, утонченным вкусом и царственною щедростью, встретил при французском дворе чрезвычайно радушный прием.

Особенно сочувственно отнеслась к нему, как уверяют, супруга Людовика XIII, Анна Австрийская. Бэкингем, в свою очередь, до того увлекся очаровательной французской королевой, что, после официального отъезда из Парижа, тайком вернулся туда, заранее обеспечив себе возможность застать Анну Австрийскую наедине в саду.

Утверждают, будто королева сделала ему за этот дерзкий поступок выговор, «в котором высказывалось скорее нежное расположение, чем гнев». Ришельё, узнав об этом свидании, поспешил принять меры к предупреждению дальнейших визитов герцога Бэкингема во Францию.

В то время как герцог собирался опять ехать в Париж во главе блестящего посольства, ему прислано было с курьером формальное запрещение показываться на французской территории. Это его до такой степени взорвало, что он поклялся увидеться с Анной Австрийской наперекор всем препятствиям со стороны кардинала и французского вооруженного могущества.

Решив объявить Франции войну, Бэкингем убедил Карла I заключить союз с гугенотами и высадился с семитысячным отрядом на острове Ре, в виду Ла-Рошели. Губернатор этого острова, маркиз Туара, заперся с небольшим отрядом в находившемся там укреплении и оборонялся до такой степени упорно, что французские войска успели прибыть к нему на помощь.

Герцог Бэкингем, выказавший блестящую личную храбрость, проиграл, тем не менее, сражение и должен был вернуться в Англию с остатками своего десантного отряда.

Во время высадки англичан на острове Ре жители Ла-Рошели открыто приняли их сторону. Ришельё убедил короля осадить или, лучше сказать, блокировать Ла-Рошель, окружив город с сухого пути линией укреплений и заградив доступ к нему с моря громадной плотиной.

Утверждают, будто образцом для нее служила плотина, построенная Александром Македонским при осаде Тира. Король Людовик XIII, видя, что население Ла-Рошели не расположено сдаваться, уехал в Париж, поручив ведение осады кардиналу, назначенному главнокомандующим всех королевских войск, собранных под Ла-Рошелью и в соседних областях.

Ришельё ввел в войсках строжайшую дисциплину, очень не нравившуюся французскому дворянству, наиболее выдающиеся представители которого понимали, что взятие Ла-Рошели еще более усилит и без того уже неудобное для них могущество кардинала.

Маршал Бассомпьер прямо говорил: «Ну, разве мы не сумасшедшие? Ведь мы, чего доброго, возьмем Ла-Рошель!» Действительно, несмотря на геройское мужество обороняющихся, они, после двухлетней блокады, были вынуждены голодом к сдаче.

Английский флот дважды пытался прорвать плотину, устроенную Ришельё, и доставить в Ла-Рошель продовольствие, но обе эти попытки были крайне нерешительными и не привели к желаемому результату.

Людовик XIII, вернувшись под конец осады в лагерь, дал, по совету Ришельё, гугенотам полную амнистию. Замечательно, что через несколько дней после сдачи Ла-Рошели поднялась страшная буря, разрушившая плотину, благодаря которой королевским войскам только и удалось овладеть городом.

Английский историк Юм говорит: «Падение Ла-Рошели закончило во Франции период религиозных войн и было первым шагом на пути к упрочению ее благоденствия.

Внутренние и внешние враги этой державы утратили могущественнейшее орудие для нанесения ей вреда, и она, благодаря разумной и энергической политике, начала постепенно брать верх над своей противницей – Испанией. Все французские партии подчинились законному авторитету верховной власти.

Тем не менее Людовик XIII, одержав победу над гугенотами, выказал чрезвычайную умеренность. Он продолжал относиться с терпимостью к протестантскому вероисповеданию. Франция была тогда единственным государством, в котором веротерпимость признавалась законным порядком вещей».

Действительно, история должна подтвердить, что Ришельё в век инквизиции отличался такой религиозной терпимостью, какая даже и в наше время встречается далеко не повсеместно. Сам он говорит в своем «Политическом завещании»: «Я не считал себя вправе обращать внимание на разницу в вероисповедании.

И гугеноты, и католики были в моих глазах одинаково французами». Впрочем, взгляд Ришельё на религиозный вопрос не имел прочной почвы в народном сознании, так что, когда полвека спустя Людовик XIV отменил Нантский эдикт, мера эта не вызвала со стороны общественного мнения ни малейшего протеста.

Вслед за тем спор о престолонаследии в герцогстве Мантуанском дал ему повод захватить укрепленный город Пиньероль, обладание которым открывало французам свободный доступ в Италию. Испания и Австрия не могли воспрепятствовать этому захвату, так как Тридцатилетняя война была тогда в самом разгаре.

Несмотря на свой кардинальский сан, Ришельё всячески старался поддержать в Германии дело Реформации, казавшееся одно время окончательно проигранным. Победы Тилли и Валленштейна сделали императора Фердинанда II полным властелином Германии.

Правда, в протестантских немецких землях обнаруживалось сильнейшее недовольство декретом о возвращении католических церковных имуществ, конфискованных более ста лет назад, но недовольство это ограничивалось глухим ропотом.

Ришельё, опасаясь, что австрийский дом, подчинив себе всю Германию, направит свои грозные вооруженные силы против Франции, заключил со шведским королем, Густавом-Адольфом, договор, целью которого было ограждение самостоятельности германских государей и обеспечение одинаковой свободы вероисповедания немецким протестантам и католикам. Франция обещала Густаву ежегодную субсидию в 400 тысяч червонцев; он же, со своей стороны, обязался держать в Германии армию из 30 тысяч пехоты и 6 тысяч конницы.

Тем временем монах капуцинского ордена, патер Жозеф, отправленный французским премьером в качестве посла на Регенсбургский сейм, уверил Фердинанда, что Франция, в случае новых осложнений в Германии, будет соблюдать строжайший нейтралитет, и уговорил императора уволить в отставку талантливейшего его полководца Валленштейна.

Фердинанд II не замедлил раскаяться в своей легковерности, когда Густав-Адольф разбил наголову его войска под Лейпцигом. Шведы могли бы после того беспрепятственно овладеть Веной, но упустили благоприятный случай. Ришельё замечает по этому поводу в своих «Мемуарах»: «Господь Бог не хотел довести австрийский дом до окончательной гибели, находя, вероятно, ее вредной с точки зрения интересов Католической Церкви».

Очистив от имперских отрядов прирейнскую Германию, Густав-Адольф предложил Людовику XIII свидание, чтобы переговорить о германских делах. Предложение это было отклонено, так как Ришельё считал неприличным для французского короля иметь личное объяснение с «каким-нибудь северным державцем».

Густаву-Адольфу дали знать, что если он возьмет на себя труд подойти несколько ближе к Лотарингии, занятой в то время французскими войсками, то первый министр Людовика XIII приедет к нему в лагерь для переговоров. Шведский король возразил, что предпочитает послать кого-нибудь из своих министров выслушать предложения г-на кардинала.

Ответ этот произвел на Ришельё большое впечатление и значительно усилил его уважение к Густаву-Адольфу. Тем временем смерть Тилли, убитого при неудачной попытке помешать переправе шведов через Лех, заставила императора Фердинанда согласиться на все требования Валленштейна и назначить его снова главнокомандующим.

Вслед за тем война приняла оборот, менее благоприятный для протестантов. Густав-Адольф одержал, правда, над Валленштейном победу под Люценом, но был сам убит в этом сражении. Валленштейна, собиравшегося перейти на сторону протестантов, умертвили собственные его офицеры, оставшиеся верными императору.

После того война продолжалась с переменным успехом, и Франция начала усиленно готовиться к непосредственному в ней участию. Ришельё был заранее уверен, что протестантские немецкие государи окажутся вынужденными согласиться на всякие территориальные уступки, каких только захочет Франция в вознаграждение за свое содействие.

Зная, что придется вести войну не только с Австрией, но также и с Испанией, Ришельё призвал под знамена более чем стопятидесятитысячную армию.

Франция никогда еще до тех пор не располагала такой большой вооруженной силой. Содержание этих войск обходилось очень дорого и вызывало в народе сильнейшее недовольство против кардинала, оправдывавшегося тем, что считает своей задачей возвращение Галлии естественных ее границ.