Наталия Гуревич - Осенний Донжуан

• Название: Осенний Донжуан
• Автор: Наталия Гуревич
• Жанр: Современные любовные романы

---

- Ну, блесни, - предложила Полина.

- Запросто. - И Левушка, будто фокусник, встряхнул кистями рук. - Хозяйку замка звали Евгения Пражская. Она была дочерью местного егеря. В 1877 году здесь побывал император Александр II Осводитель. Его величество в числе прочих забот развлекались охотой на кабана, кою, как известно, очень любил. Во время охоты приключилась с ним неприятность — упал он с лошадки и повредился.

- В уме? - встрял Нелюбов.

- В уме он повредился позже, когда увидел егерскую дочку, - хладнокровно ответил Левушка. - Его принесли в дом егеря, который находился неподалеку, и там он, очнувшись, увидел семнадцатилетнюю Евгению. Он увез ее с собой в Петербург, но девица была тверда в своей добродетели. Некоторые свидетельства, впрочем, указывают на то, что добродетель ей помогала блюсти давняя любовница Александра Екатерина Долгорукая, ставшая, кстати, в 1880 году морганатической супругой императора. Так вот, Екатерина всячески подзуживала девицу Евгению отказывать Александру, а Александра удерживала от крутых мер воздействия. Весной 1878 года Александр инкогнито уехал с Евгенией в Прагу, подальше от Долгорукой, и неделю прожил там. Вернувшись, пожаловал девице фамилию Пражская, графский титул, эти вот земли и средства на постройку усадьбы. Что уж его так впечатлило — в точности неизвестно. В 1880 году замок был построен. В 1883 году Евгения вышла замуж за бывшего народовольца Николая Колюжного. Они понастроили в близлежащих селах больниц и школ, открыли даже один народный театр, и прослыли всеобщими благодетелями. Что, впрочем, не помешало крестьянам в семнадцатом году замок разграбить, а благодетелей выселить в охотничью сторожку, где Евгения с Николаем и добедовали свой век. Замок с тех пор хозяина не имел, потому что государство сразу взяло его под свою охрану, и охраняло от всех, пока усадьба благополучно разрушалась. Десять лет назад предприняли попытку начать реставрацию — сняли часть черепицы с крыши, тем и ограничились. Теперь вот ищут бизнесмена, который захочет взять это богатство в аренду лет на пятьдесят. Пока не нашли.

- А почему она Пражская, если вышла замуж за Колюжного? - спросила Галя.

- Таковы исторические реалии, - пожал плечами Левушка.

- Я нахожу в твоей истории только один существенный недостаток, - сказал Варяг, затягиваясь сигаретой. - Император не женился на егерской дочке. Надо было, чтоб женился.

- Как же он мог жениться, если уже был женат? - возразила Катя.

- Тогда она должна была выйти замуж за того самого народовольца, который императора убил. Вот это была бы интрига.

- Но это же противоречило бы... - все еще не понимая, сказала Катя, но Левушка захихикал, и она осеклась.

- Ах, Катюша, Катюша, какая ж ты у меня доверчивая! - сказал Варяг, обнимая жену за плечи. - История Левушки правдива в той же степени, что и история Чучи. Пара  известных имен, несколько дат  — вот тебе и весь исторический подход.

- Это не подход, а брехня, - сказала Чуча.

- Это не брехня, а легендизация, - возразил Левушка. - В условиях современной действительности единственно оставшийся нам способ переосмысливать реалии.

- Что-что? - спросила Алена.

- Мне кажется, я понимаю, - сказал Варяг, жестом останавливая Левушку. - Левушка хочет сказать, что сегодня кругом сплошная легендизация. Я бы выразился точнее простым русским словом, но Катюша этого не любит.

Катя благодарно потерлась щекой о его плечо.

- Все, начиная от построения своего образа в глазах окружающих, заканчивая международными отношениями, - все легендизация, - продолжал Варяг. - Преуспевают те, кто делает это чаще и лучше. На самой вершине тот, кто умудрился и вовсе поверить в собственные измышления. Прошли времена, когда смеялись над рыбацкими историями про рыб вот с таким глазом, - (Варяг для иллюстрации растопырил ладони). - Теперь рыба клюет только у тех, кто умеет сочинить историю покруче. Слушатели не смеются, они завистливо вздыхают и мотают на ус, чтобы самому не оплошать и загнуть при случае что-нибудь в этом роде.

- Нечто похожее я уже читала у Бомарше, - сказала Полина. - Раболепная посредственность, которая всего добивается. Умение делать вид, что тебе известно нечто, неизвестное больше никому, внушение всем, что невообразимо занят, когда запираешься в кабинете, чтобы очинить перья, глубокомысленный вид при полном отсутствии мыслей... Эти основы успеха обозначились еще двести лет назад. А скорее всего, и раньше про них знали и широко использовали.

- Тут вопрос масштабности, - пояснил Варяг. - Умение понтоваться сегодня стал сродни первобытному инстинкту самосохранения. Не умеешь понтоваться — и ты лузер. Так что все пытаются. Ну, кроме тех, кто понял, что не умеет, и смирился со своим лузерством.

- Варяг, тебе ли рассуждать про понты и лузерство, - сказал Левушка. - Ты же сам — живое отрицание своей теории. Потому что во-первых, ты явно не лузер, а во-вторых, положения своего достиг не понтами.

- Все познается в сравнении. Я профессионал, который пашет по двенадцать часов в сутки, и дяди-работодатели выстраиваются ко мне в очередь. А знаешь, почему они выстраиваются? Потому что девяносто процентов их персонала — это как раз умеющие понтоваться ослы, за которыми надо без конца доделывать и переделывать. Год назад в мой отдел пришел парнишка. То есть как пришел — его генеральный за ручку привел. «Вот тебе, - говорит, - очень перспективный кадр». Перспективный кадр при ближайшем рассмотрении ни черта не умел и учиться не хотел. Но он не забывал ежедневно лично общаться с генеральным, и из этого общения у директора сложилось неоднозначное представление, что именно парнишка тянет на себе всю работу отдела. Сейчас он технический директор. Теперь он не прибегает ко мне с бараньми глазами и жалобными воплями: как это сделать? Теперь он шлет, блин, тупые директивы. А самое смешное - знаете, что? Он мне на днях доверительно так поведал, что генеральный собрался меня увольнять, а он отстоял. Так что я лузер, господа. Лузер.

- Даа, скромность теперь не в моде, - протянул Нелюбов как будто с удовлетворением.

- Сейчас модно навешивать вывеску «Версаль» на кособокий овощной ларек, - сказал Варяг, прищурившись на Нелюбова.

- Скромность — удел убогих, которые прикрывают ею комплекс неполноценности, - отозвался Нелюбов, исподлобья глядя на Варяга.  

- Скромность — удел великих. А вот убогие — это как раз те, что вешают себе во всю грудь помпезные вывески. Но в большинстве случаев жизнь расставляет все по местам. И убогим модникам остается только трясти своими вывесками на форумах да в ЖЖ.

- Ежели жизнь справедлива, чего же ты возмущаешься? Значит, по заслугам того парнишку сделали техническим директором.

- Жизнь справедлива в абсолюте. Не завтра, так послезавтра найдется другой такой же, который выдавит его с места. Промотается он всю жизнь в круговороте себе подобных пустоцветов и закончит на свалке — ни подушки, ни профессии. Торговать понтами — все равно, что жить в долг. Всегда наступает момент, когда кредит исчерпывается. И тады ой.

В этом месте общество насторожилось. Если Варяг заговорил про жизнь в долг, от него можно было ожидать каких угодно переходов на личности и военных действий. Но Нелюбов тряхнул головой и пошел на вы:

- Жить в долг — это искусство, ничем не хуже других. То, что ты называешь «торговать понтами» - это пиар, и тоже искусство. Смысл его, между прочим, заключается в установлении коммуникативной гармонии. Ты вот рисовать не умеешь, но ведь не говоришь, что поэтому живопись недостойное занятие. Твой технический директор — талантливый парень, но ты объявляешь его быдлом, потому что его талант из недоступной тебе области. В управлении коммуникациями ты бездарь, и на этом основании отрицаешь ценность управления коммуникациями вообще.

Варяг разлил вино по стаканчикам и отсалютовал своим персонально Нелюбову.

- По мне, есть люди, занимающиеся делом, и есть люди, занимающиеся херней. Они могут свою херню называть, как угодно, хоть гармонизацией Вселенной, но по сути это все равно херня! И эти гармонисты по сути пронырливые придурки. В умении облизывать, балаболить с кем угодно ни о чем и отбрехиваться я никаких талантов не признаю. Не потому что я не умею этого делать — я действительно не умею, - а потому, что в этом объективно ничего талантливого не присутствует.

- Дурацкая позиция, - пожал плечами Нелюбов. - Это ведь самый главный талант и есть, чудак-человек! Ты со своим профессионализмом упрешься в потолок: потому что профессиональный рост и зарплата профессионалов — понятия весьма конечные. А твой технический директор, если будет продолжать в том же духе, станет вице-президентом страны, и то не предел.

- Мой технический директор — убогий идиот. Будет он, как ты, всю жизнь скакать с места на место в поисках синекуры, и искать, у кого бы занять и перезанять, а потом ныкаться от кредиторов,  - сказал Варяг, и его слова падали свинцовыми болванками.