Евгений Гнедин - Выход из лабиринта

• Название: Выход из лабиринта
• Автор: Евгений Гнедин
• Издательство: Мемориал
• Жанр: Публицистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88255-002-5

Настоящим сборником представлено главное из творческого наследия Евгения Александровича Гнедина, личность и труды которого сыграли заметную роль в формировании независимого общественного сознания в нашей стране, особенно в 1960-1980-е гг. В первую очередь это относится к его мемуарам — уникальным воспоминаниям и размышлениям сына профессиональных революционеров, известного публициста и крупного дипломата, чья деятельность была оборвана в 1939 году арестом и последующими пятнадцатью годами тюрьмы и ссылки.

Сборник подготовлен по инициативе и при участии Научно-информационного и просветительского Центра "Мемориал". Обо всём этом и не только в книге…

---

Конец 1965 и начало 1966-го прошли под знаком растущего беспокойства в обществе и явных проявлений неурядиц в правительстве.

Эти противоречия и неурядицы стали еще более чувствительными, когда обнаружилось, что положение в стране и в руководстве не улучшилось даже под воздействием таких положительных и существенных событий, как начало глубокой экономической реформы, провозглашенной на сентябрьском пленуме ЦК (…)

Относительно экономической реформы. Большинство сходится в оценке, сформулированной Румянцевым [член ЦК, вице-президент АН СССР, один из «отцов-либералов» того периода — публ.] на заседании в Академии наук: «Это только начало реформы». Но, по мнению ряда экономистов и деятелей промышленности, на данном этапе (пишу в конце марта 1966 г.) реформа не может дать существенных положительных результатов по следующим причинам:

Ее осуществляют противники реформы, те самые аппаратчики, которые ранее слепо проводили все импровизации Хрущева;Во главе министерств — люди, возглавлявшие их при Сталине до создания совнархозов, и они, вопреки прямому смыслу постановлений Пленума и директив, полностью восстанавливают порядок, существовавший в прежних, строго централизованных министерствах. Один из примеров: ликвидация министром станкостроения «фирм» — объединения заводов, работа которых с трудом, но с успехом, была налажена. В «Правде» было опубликовано письмо ленинградских директоров таких «фирм», возражавших против их роспуска. А я слышал и личные рассказы директора;В аппарате управления экономикой просто-напросто нет достаточного числа квалифицированных людей, не погрязших в чиновничьем догматическом равнодушии к живой экономике;На местах, как и в прошлом, мероприятия проводятся поспешно и непродуманно, и это используется противниками реформы. Пример — перевод на новый порядок крупнейшего Усть-Каменогорского комбината дал 5 млн. убытку (рассказ балхашского экономиста).

Все приведенные выше причины малой эффективности решений сентябрьского Пленума, конечно, лишь частные проявления более общих причин, а именно того, что реформу в области промышленности, а тем более всей экономики, нельзя успешно проводить без проведения коренных преобразований в государстве и обществе. А это, в свою очередь, предполагает доведение до конца пересмотра всей политики и идеологии, оставшейся в наследство от Сталина.

Эту мысль я в своем выступлении на партийном собрании проиллюстрировал таким наблюдением: в статьях наших экономистов теперь часто проблемы додумываются и договариваются до конца, а в статьях, посвященных идеологическим проблемам, вопросы не только не додумываются и не ставятся по-новому, но, наоборот, эти статьи оказывают тормозящее влияние на проведение экономической реформы. Я имел в виду статьи в «Правде» нескольких зав. отделами ЦК(…)

Так, в этих записях, освещая экономическую реформу, я невольно вернулся к основной теме: усилия сталинистов и сторонников репрессий приостановить обновление жизни в стране, взять общество в «ежовые рукавицы»(…)

Декабрь 1965 г., январь и февраль 1966 г. прошли под знаком активизации той группы в руководстве страны, которая стремилась захватить власть, опираясь на просталинские лозунги и аппарат репрессий. Общество лихорадило. Я говорю — общество, хотя отлично понимаю, что говорю о настроениях небольшой (относительно) прослойки московской интеллигенции, правда, не только литературной, но и научной и служилой интеллигенции. Но так как, во-первых, недовольство ходом дел и крайне критическое отношение к руководству страны несомненно было явлением повсеместным и широко распространенным, и так как, во-вторых, тревога московской осведомленной интеллигенции была обоснована, — я считаю, что эта тонкая московская прослойка правильно выражала как осознанные, так и неосознанные потребности и опасения общества в целом.

Оставляю без упоминания факты, хотя бы и важные, но известные…и назову здесь не преданные огласке, характеризующие как наступление реакции, так и развитие общества (…)

…5 декабря 1965 г. на Пушкинской площади состоялось подобие демонстрации под лозунгами соблюдать Конституцию и протестами против суда над литераторами Синявским и Даниэлем. О том, что предстоит демонстрация, было известно за много дней — и в Москве, и в Ленинграде. Пришли группы молодежи из МГУ, кое-кто постарше; одним из инициаторов, по слухам, был Есенин-Вольпин. Собственно, никаких причин у демонстрации не было, зато хорошо организовались власти. Собравшиеся на площади были задержаны и погружены в заранее приготовленные машины. Насколько мне известно, всех отпустили, арестов не было, кое-кого исключили из комсомола, перевели с очного факультета на заочный. Несомненно, что среди «демонстрантов» были и просто бузотеры, и идейные юноши и девушки. Мне рассказали о том, как твердо и мужественно давала объяснения студентка на бюро [ВЛКСМ] факультета журналистики.

В общем, это было не слишком серьезном событие как по характеру и масштабу участников, так и по характеру репрессий в ответ на демонстрацию. Но, тем не менее, это веха — первая попытка политической демонстрации за 40 лет.

1966 год

29 марта. Пишу под звуки радио — передача об открытии [XXIII] съезда, но хочу все же дописать дневник за прошлые 2 месяца.

— Важной чертой внутриполитической обстановки, по крайней мере в Москве, была большая активность на закрытых собраниях представителей органов госбезопасности, в частности, пол[ковни]ков Московского обл. управления.

Главной темой этих сообщений было ленинградское дело и подготовка суда над Синявским и Даниэлем. Я слышал несколько рассказов лиц, присутствовавших на этих докладах. Хотя докладчики в соответствии со своей служебной деятельностью и намерениями, естественно, призывали к бдительности и обосновывали необходимость репрессивных мер, — все же общее впечатление, что представители «органов» соблюдали умеренность в своих высказываниях и мало прибегали к демагогии. (…) На одном собрании «высшей прослойки» идеологических работников, зав. кафедрами марксизма-ленинизма и т. п., даже наблюдался «разрыв» между выступлением «от» московского ГБ и возгласами с мест: «арестовать их всех», «в лагеря» и т. п. Докладчик сказал, что он не для того пришел, чтобы обсуждать необходимость арестов, а (…) надо предотвращать распространение ошибочных взглядов и не звать на помощь «органы».

Записывая это, я вовсе не хочу сказать, что представители «органов» не готовили репрессии или не накапливали материалы о «неблагонастроенных» лицах, но фактом является, что они свою подготовку вели осторожно и не считали декабрь-январь подходящим временем для развертывания кампании в обоснование массовых репрессий. Зато догматики и мракобесы, много лет паразитирующие при различных идеологических центрах, просто жаждали возврата к сталинским методам. Эти бездарные и безыдейные по существу люди не способны «аргументировать» в споре с мыслящей молодежью и мечтают дать выход своей злобе и сохранить свои хлебные места при помощи административных мер и репрессий.

Эти настроения находили свое выражение и в злобных нападках на «Новый мир» и требованиях снять Твардовского.

Как бы ни оценивать позиции докладчиков от «органов» и их слушателей, любопытной чертой этого периода является то, что именно деятели ГБ выступали перед квалифицированной аудиторией в роли знатоков идеологических и даже литературных проблем.

— Очень существенный эпизод этого периода: дело о рассылке фашистских листовок по каналам Московского комитета ВЛКСМ. Я слышал несколько достоверных рассказов, и хотя все детали интересны, из-за недостатка времени просто суммирую все, что знаю по этому поводу.

Инструктор МК ВЛКСМ Валерий Мих. Скурлатов, кажется, по собственной инициативе, составил «Памятку» по вопросам мировоззрения и идеологии. Эта «Памятка» целиком состояла из расистских и черносотенных лозунгов, в частности, говорилось о культе предков, о том, чтобы по «старинному русскому обычаю» мазали дегтем ворота женщин, живущих с иностранцами. Кажется, было о стерилизации. Кое-что было прямо взято из «Майн Кампф» Гитлера.

Существуют разные объяснения того, чем руководствовался автор «Памятки». Говорят и о шутке, и о провокации. Но важны не его мотивы, а тот факт, что расистская, фашистская «Памятка» была размножена и в программе (?) МК ВЛКСМ, ее, безусловно, читал другой инструктор, давший на подпись препроводительное письмо к «Памятке» одному из секретарей МК ВЛКСМ, который [его] якобы подписал, не читая «Памятки». Она была разослана для ознакомления и отзыва в несколько комсомольских идеологических организаций.(…)

Это волнующее дело было быстро приглушено. Не только о нем не говорили докладчики, в частности от «органов», на закрытых заседаниях; но, более того, попытки, хотя бы в форме вопросов, получить разъяснение по этому делу встречали резкий окрик: секретарь МК (КПСС) Егорычев и секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов назвали «провокацией» упоминание об этом деле. (…)