Николай Кузаков - Красная волчица

• Название: Красная волчица
• Автор: Николай Кузаков
• Издательство: Издательство «Современник» Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли и Союза писателей РСФСР 121351
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

Роман является итогом многолетних раздумий читинского писателя Николая Кузакова о творческой, созидательной силе революции в Забайкалье. Действие произведения охватывает время от становления там Советской власти до наших дней.

Судьбы героев переплетаются в остросюжетном повествовании. Круто меняется жизнь всего эвенкийского народа, а значит, и юной шаманки Ятоки. И когда начинается Великая Отечественная война, русские и эвенки в одном строю защищают Отечество.

Умение увидеть и показать за судьбами своих героев судьбу народную отличает прозу писателя.

---

А дождь моросил, моросил…

У Василия была деятельная натура. А тут целую неделю он был вынужден отсиживаться дома. Наконец не выдержал, надел плащ и вышел на угор. Каменка неслась, точно одичалый конь. Там, где был осередыш, ходили мутные волны. По стремнине несло коряги и деревья, у берега в заводях крутило всякий лесной хлам. Пониже деревни в заливчике кормилась кряква.

На угоре показался Димка.

— Куда ходил?

— В библиотеку за книгами. А ты куда снарядился?

— Вышел размяться. Больно затянулось ненастье. Для птиц это беда, особенно для боровой дичи. В низких местах затопит гнезда. И если выводки появились, погибнут в такой мокроте.

— А уткам, поди, дождь не помеха.

— И водоплавающей птице не сладко. Вон в заливчике кряква плавает. Вчера вечером ее видел. И сегодня с утра там кормится. Видно, гнездо где-то на лугу было. Затопило.

— Может, оголодала.

— Нет, сынок, перед тем как птенцам проклюнуться, птица плотно сидит на гнезде. В это время на нее наступить можно, а она не двинется с места. Инстинкт продолжения рода даже над страхом смерти верх берет. Вот такая она штука — жизнь.

Димка поправил капюшон плаща.

— Пошли домой, — предложил Василий. — Промок уже.

Василия с Димкой встретил Чилим. Он подбежал к ним, тряхнулся, обдав холодными брызгами.

— Ты что, Чилим, сдурел? — ругнулся Димка. — Без тебя сырости хоть отбавляй.

Солнце проглянуло только через два дня. По долинам, подсушивая землю, загулял ветер. И Василий с Димкой стали собираться на сенокос. Затем Василию нужно было возвращаться в город и готовить экспедицию на Кодар.

— Мы с матерью уйдем в горы на полтора месяца, а вы с бабушкой останетесь в городе.

— Ты говорил с ней? — Димка посмотрел на отца.

— Пока нет. Не знаю, как и подступиться.

— Не поедет она в город.

— И здесь ее одну оставлять нельзя. Старенькая. Вот незадача.

Откуда-то издалека донесся еле уловимый гул. Димка поднял голову.

— Вроде где-то еще громыхает.

— Нет, это, паря, не гром, — покачал головой Василий.

А гул нарастал.

— Дядя Ганя. Он же в отпуск собирался. — У Димки засветились глаза.

— На боевом самолете в отпуск? Кто ж ему разрешит? — усомнился Василий.

— Дядя Ганя останется, а самолет улетит. Пошли, посмотрим, — и они поспешили на угор. Из-за хребта к деревне спускался самолет. Ребятишки вперегонки мчались к поскотине. Запыхавшись, из проулка выбежала тетя Глаша,

— Теперь Ганя, может, поживет хоть маленько.

Самолет сделал круг, второй. Василий внимательно следил за ним.

— Это не Ганя.

— Как не Ганя?

Самолет снизился. Было видно в кабине голову летчика. Над сельсоветом от кабины к земле скользнул серый мешочек с двумя яркими лентами. Степан поднял мешочек и помахал им. Летчик развернулся и полетел в сторону Юрова.

— И правда, не Ганя, — упавшим голосом проговорила тетя Глаша.

Василий с Димкой поспешили в сельсовет. Степан сидел за столом и сосредоточенно читал какую-то бумагу.

— Что там? — заволновался Василий.

— Война, Васюха. Война… Позавчера гитлеровцы напали на нашу страну.

— Вот гады!

— Приказано всем военнообязанным явиться в Карск в облвоенкомат. Дима, покличь ребят и оповести мужиков, пусть идут сюда.

Страшное слово «война» заметалось по селу. Мужики, кинув дела, торопились в сельсовет. Бабы бежали друг к другу. И у всех был один вопрос: «Что же теперь будет-то?»

Димка на минутку забежал домой.

— Че там ероплан-то скинул? — встретила его вопросом Семеновна.

— Не от Гани весточка? — беспокоилась тетя Глаша,

— Война!

Семеновна схватилась за сердце, опустилась на сундук.

— О, господи.

Тетя Глаша округлявшимися глазами молча смотрела на Димку. У Ятоки от щек отлила кровь. Она шагнула к Димке.

— Однако, ты что-то напутал?

— Всем военнообязанным приказано явиться в город. Я тоже поеду с папкой.

— Тьт-то куда, сынок? — Ятока с испугом смотрела на Димку.

— На фронт. Добровольцем пойду.

— Ты че мелешь-то, попустись, — замахала на него руками Семеновна.

— Глядите, че надумал, — осуждающе покачала головой тетя Глаша.

Ятока прижала голову Димки к груди.

— Никуда не пущу… Слышишь? Никуда…

Мужики собрались в сельсовет. Речь Степана была краткой:

— Завтра утром выезжаем. Кто приписан к воинским частям, поедет прямо в свои части. Остальным явиться в облвоенкомат.

— Ведь сенокос, — озабоченно проговорил Семен.

— Только ли сенокос, — Степан тяжело опустил на стол кулак.

В дверях остановилась Валентина Петровна Поморова.

— Вызывали, Степан Сергеевич?

— Садись. — Степан кивнул на стул. — И слушай. Беда пришла, Валентина Петровна. Мы потолковали промене себя и решили председателем колхоза и председателем сельсовета тебя оставить.

— Да вы что? Какой из меня хозяин?

— Придется немного покомандовать. Я думаю, к осени мы вернемся. Били белогвардейцев, били самураев, набьем рыло и фашистам.

— Может, лучше поручить руководство Серафиму Антоновичу?

Серафим Антонович молча сидел в углу комнаты.

— Мы уже прикидывали. Без кузницы вы не обойдетесь. А вот заместителем по колхозным делам он у тебя будет.

Степан достал из сейфа печать и вышел из-за стола.

— Занимай свое место.

— Как же так… сразу-то?..

— Нет у нас времени, Валентина Петровна.

К столу подошел Семен, достал из кармана печать, ключи, подержал их зачем-то на руке, осторожно положил на стол, повернулся к Валентине Петровне.

— Вы уж хлеб-то уберите.

От дверей протиснулись Димка, Андрейка к Вадим. Встали рядом плечом к плечу.

— А вам что? — глянул на парней Степан.

— Мы с вами идем, — за всех ответил Димка.

— Куда идете? — не понял Степан.

— На фронт, добровольцами.

— Рано вам лезть в это пекло, — остудил их пыл Степан.

— А сам-то добровольцем в партизаны ходил, — выставил довод Димка.

— Ходил, — Степан с отеческой добротой посмотрел на парней. — Я знал, что на вас можно положиться. Только на кого же мы оставим женщин, стариков, детей? Или пусть замерзают без дров, с голоду мрут? Не годится, парни. Будет нужда, вас позовут.

Степан помолчал.

— Тебя, Дима, назначаю бригадиром сенокосной бригады. Раздели людей на два звена, удобней будет. Время не тяните. Завтра к вечеру чтобы люди уже на лугах были. В кровь разбейся, а сена заготовь. Хлеб соберите до колоска. Обеспечьте мукой интернат, помогите «Красному охотнику». Провиант весь не успели завезти. Немного позже снарядите людей в город. Если к осени не вернемся, организуйте промысел пушнины. Ятока вам поможет, она все места знает. За все дела в деревне вы прежде всего в ответе. Это запомните.

У сельсовета парней поджидали девчонки. Навстречу Димке шагнула Ленка.

— Дима, вы что, в армию уходите?

— Никуда не уходим, — безнадежно махнул рукой Димка.

Вскоре из сельсовета стали расходиться мужики. Ятока встретила Василия на угоре.

— Что же будет-то, Вася?

Василий взял ее руку, погладил.

— Не знаю, родная.

Утром все село собралось на берегу реки. Мужики решили до Юрова плыть на лодках, а оттуда до Карска добираться на лошадях. Парни пришли с ружьями.

Степан встал на перевернутый шитик, поправил ремень на рубахе, окинул взглядом собравшихся.

— Дорогие товарищи! Фашисты напали на нас, как стая голодных волков. Мы уже били разную сволочь, побьем и этих. Ждите нас. Но если с кем что случится, не поминайте лихом. Жили, как могли. Прощайте.

Степан сошел с шитика. Уткнувшись ему в грудь, навзрыд плакала Надя. Дед Дормидонт из четверти наливал в кружки водку и приговаривал:

— Служивые, на дорожку. К осени ждем вас.

Ятока, присмиревшая, сникшая, стояла рядом с Василием.

— Ты уж пиши, Вася, — тихо попросила она.

— По лодкам! Пора отчаливать! — подал голос Степан.

К нему подошла Семеновна, перекрестила.

— Да сохрани вас всех господь.

— Спасибо, бабушка. Не вздумай помирать. Кто же нас тогда встретит, пирогами накормит, чарку с дороги поднесет?

— Я че. — Я поживу. Только вертайтесь поскорей…

Семеновна обняла Василия.

— Не плачь, мама, — гладил ее седую голову Василий.

— Ты уж береги себя, сынок.

Василий распрощался с тетей Глашей, поцеловал Ятоку и прижал к себе Димку.

— Береги бабушку. Тетю Глашу не забывай. Мать слушайся.

Лодки отчалили от берега, их подхватило течением и понесло на стремнину. В каждой из них сидели по два-три человека. Бабы, ведя за руки малолетних ребятишек, шли по берегу и махали платками. Когда лодки вынесло на стремнину, парни подняли ружья, один за другим прогрохотали выстрелы.