Вероника Кунгурцева - Ведогони, или Новые похождения Вани Житного

• Название: Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
• Автор: Вероника Кунгурцева
• Издательство: Оги
• Жанр: Детская проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-94282-537-9

Ваня Житный — сирота, живущий у бабушки–ведуньи, отправляется в очередное путешествие со своими новыми друзьями: таинственной девочкой и лешаком. Путникам предстоит преодолеть опасности, вполне реальные и вполне сказочные. Что страшнее — сказка или быль, неизвестно.

---

— Отдавали — не пошла! — вздохнула старушка. — Уперлась — и ни в какую! А какие женихи к девке сватались: и свои, и чужие! Поток, кузнецов подмастерье, — чем плох парень? Или Пленко — мельников сын, тоже не лыком шит! Нет — и всё тут! Кто только ни сватался — всем отказала! Старой Колыбан–от и грозил, и подмазывал — ничем не взял! Тогда уж, конечно, пришлось запереть ее, а иначе как? Пострадает ведь дед от ейного заугольничка! Но только вот незадача: совсем плоха, сказывают, нынче Соколина, может, и не дотянет до семнадцати‑то годков — помрет, вот и не исполнится нареченное…

Тут на дороге появилась процессия, во главе которой шел — легок на помине — старый Колыбан, в руке посох, с которым старик, видать, не расставался, седые волосья подвязаны ремешком.

— А кругом — его родичи, — успела шепнуть бабушка Торопа, — только ребятёшек дома оставили.

Родичей — и за минусом малых ребят — собралось достаточно, чтоб запрудить площадь перед башней.

Колыбан остановился, низко поклонился Стеше, та — смутившись, поклонилась в ответ — и сказал, что они, де, конечно, уже знают про его беду… И зорко глянул на Торопу, а потом кивнул на башню. Степанида Дымова покивала в ответ, знаем, де. Старик продолжал: так вот он и просит госпожу Змиуланку и ее родных али друзей, — уж не знает он, кто они, — помочь ему… Известно, что змеи способны на всё — и погубить, и, наоборот, на ноги поставить…

— Вот я и прошу: вылечите мою дочь! — с твердостью закончил старик.

Увидев, что Стеша машет и головой, и рукой отрицательно, Колыбан нахмурил кустистые брови, стукнул посохом в землю и провещал, что в случае удачи щедро наградит Змиуланку и ее друзей, у него, де, есть и злато, и серебро… Только бы удалось лечение‑то… Других, де, постигла неудача…

— А где они — эти другие? — шепотом спросил Ваня у бабушки Торопы. Та крепко зажмурилась в ответ — дескать, не глядят больше на белый свет.

— Ну а ежели чужане откажутся… — Старик пронзительно глянул на девочку и сказал, что ночью Змиуланка так ведь и не показала своего истинного лица. (Бабушка Торопа при этих словах тяжко вздохнула, а Ваня вспомнил, что пару раз просыпался оттого, что хозяйка бродила во тьме, небось, на Стешу заглядывала…)

Мальчик с девочкой переглянулись и наперебой стали говорить: Ваня — про свежий воздух, которого лишена заключенная, десантница — про гиподинамию, но старика было не пронять. Он стоял на своем, просил вылечить дочь, не выпуская ее из столба, видать, по–прежнему опасался появления на свет погубителя–заугольничка.

Между тем Златыгорка, пока суть да дело, запустила кверху соловья, который проник в полуоткрытое окошечко высокой башни, посидел, склонив головку, на каменном выступе, а теперь слетел на плечо хозяйки. Посестрима дернула Ваню за рукав, дескать, послушай‑ка… И мальчик, сквозь бубнеж Колыбана, — который говорил, дескать, мы вынуждены были увести ваших коней с оленцом на свои конюшни, поскольку старой Торопе трудно прокормить их, — и возгласы Стеши, услыхал:

— Больная‑то она больная, — гуторил укоризненно соловей, — да дело свое знает! Лежит в своем гнездышке и щебечет: когда, де, уж наступит ночь, когда мой милый снова придет ко мне… Любовь — коршун ее подери!

— Вот это да! — воскликнул Ваня невпопад людским речам, а потом вышел вперед и сказал старому Колыбану, что они попробуют вылечить Соколину.

— Ты что! — вцепилась в него Стеша. Но мальчик выдрался из рук десантницы — он, де, знает, что делает. Обрадованный старик спросил, когда Змиуланка пойдет в башню, чтоб осмотреть больную… Ваня отвечал — позже, де, а сам по–прежнему отмахивался от наседавшей девчонки. Старичина помедлил, оглядел чужан одного за другим, кивнул, развернулся и ушел, толпа родичей двинулась следом — и площадь вмиг опустела.

Тогда мальчик отвел обозленную Степаниду Дымову в сторонку, подальше от навостренных ушей бабушки Торопы, и рассказал про то, что услыхал наверху соловушка. Дескать, надо только выследить, кто это повадился ходить к девушке, а потом выдать за нарушителя замуж — вот и вся недолга! Как Стеша и предлагала… Соколину выпустят из башни — и на воле она мигом выздоровеет!.. А ежели заугольничек, а вернее, столпничек уже завелся в утробе девушки, то всё равно родиться‑то ему придется самым законным образом… И все будут довольны!

Десантнице ничего не оставалось, как одобрить план.

Глава 4. В карауле

Смерив башню взглядом, Стеша указала на щели между каменьями, на плющ, кое–где оплетший сооружение, вполне, де, по стенке можно взобраться на верхотуру‑то…

— Что ж, а это мысль! — согласился Ваня. — Вот мы ночью этого альпиниста и накроем…

— Ты слыхал, — шепотом продолжала десантница, — они коней наших и оленя увели к себе — небось, боятся, что мы тайком уедем отсюда! Теперь мы вроде как в плену у них…

— Ничего, вот дело сделаем — и отправимся… Да и нам ведь всё одно — что ехать, что тут торчать…

А бабушка Торопа, подхваченная под ручку Златыгоркой, и так и сяк пыталась выдраться, чтоб услышать, о чем шушукаются чужаки, но девушка держала ее крепко-накрепко, наконец старушка была отпущена — и стрелой полетела к ребятам. Подбежала — а они уж смолкли, и не нашла бабушка ничего лучшего, как сказать: дальше, де, пойдемте… А Деревня уж кончилась, вышли в пролом общей ограды — и оказались на обрывистом берегу речки.

— Это — Кума?! — с надеждой воскликнула Степанида Дымова. Но оказалось, что водотечина зовется по–другому.

Бабушка Торопа указала по излучине реки книзу по теченью на безоконное строеньице с пристройкой, дескать, это кузня и жилье Кузнецовы. Из кузницы выскочил здоровенный кудреватый детина в кожаном фартуке, подбежал к воде, поплескал в разгоряченное лицо — и обратно в кузню.

— Вот, вот — это Поток‑то и есть, — загоношилась старушка, — сватался к Соколине, да получил от ворот поворот. С детства на нее заглядывался, уж такой был заморыш! А гляди–ко — какой справный парень вышел! Спасибо Чуриле–кузнецу, пригрел сироту у себя, мастерству обучил. У кузнеца где‑то и свое дите есть, да вот гдекося, неведомо… Чурила‑то в свое время тоже ох и хорош парень был! — продолжала старушка. — Что в длину, что в ширину — одинаковый. Все девки на него заглядывались, а ему — вот такую подавай, чтоб родни было поменьше, а лучше вовсе сироту. Сам‑то кузнец тоже не шибко чтоб родней богат, как я же, — вздохнула бабушка Торопа. — Вот и пошел по свету искать невесту по себе. И нашел — девка: обсмеешься! С лица‑то пригожая, а за спиной — горб с собачью будку! И только что на руках ее не носил! Да только…

— А это что такое? — попытался Ваня прервать словоохотливую старушку, указывая вверх по течению на запруду с мельницей.

Бабушка Торопа живо объяснила неучу про меленку. Дескать, время молоть пшеничку‑то еще не пришло, дак во–он он, Пленко–от Мельников, еще один Соколинин ухажер, на лодчонке кудай‑то подался, небось, рыбарить. Один сын у мельника‑то, вся надежда на него, но ничего парень — справный, а вон и домишко их, аккурат у запруды…

Ваня поглядел на Мельникова сына, который тоже повернул заросшее черной бородой лицо в их сторону, даже грести перестал… Стеша губёшки поджала, подозревая, что на нее бородатый таращится. Ну, как же — живая Змиуланка выставила себя на показ на обрыве…

С виду и Пленко был богатырь хоть куда, может, это он к Соколине‑то и лазает, — думал свое Ваня, — а может, и белоголовый кузнецов подмастерье. Или еще кто — глядишь, ночью всё разъяснится…

Было решено идти в ночной караул вместе с посестримой, а лешака оставить дома, поскольку шепотом лешачонок говорить не умеет и, заголосив в неподходящий момент, может нечаянно их выдать. Спрятаться караульщики надумали под небольшой деревянной сценой, стоящей неподалеку от башни — самое подходящее укрытие, да и другого‑то на голой площади не имелось. Ребята решили: если застигнут нарушителя на месте преступления, — входящим ли в дверь, или лезущим по стене, — тут же бежать за подмогой к Колыбану. А могучая Златыгорка, — которая должна была оставаться на стрёме, — не даст прохиндею улизнуть.

Только вот как незаметно выйти на волю — чтоб бабушка Торопа, явно приставленная шпионить за ними, не увидала, а хорт не поднял лай?! Стеша предложила оставить лешака на улице рядом с хотом, авось Забой тогда не станет тявкать…

Так и сделали. В глухую полночь ребята с посестримой выбрались из дому — старушка, кажется, не слыхала — хорошо, что спала она не на общих полатях, а на печной лежанке… Проскользнув мимо будки, — лешачонок спал на земле, загородив могучим телом будочную дыру, — ребята услыхали глухое ворчанье пса, но этим дело и ограничилось. Мигом выскользнули со двора. Златыгорка выпустила из долгих рукавов своих птичек. Помятые птахи тоже поворчали для порядка — и вспорхнули по местам: на левое да правое плечо хозяйки.