Марк Хаузер - Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла

• Название: Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла
• Автор: Марк Хаузер
• Жанр: Психология

В книге известного американского ученого Марка Хаузера утверждается, что люди обладают врожденным моральным инстинктом, действующим независимо от их пола, образования и вероисповедания. Благодаря этому инстинкту, они могут быстро и неосознанно выносить суждения о добре и зле. Доказывая эту мысль, автор привлекает многочисленные материалы философии, лингвистики, психологии, экономики, социальной антропологии и приматологии, дает подробное объяснение природы человеческой морали, ее единства и источников вариативности, прослеживает пути ее развития и возможной эволюции. Книга имела большой научный и общественный резонанс в США и других странах. Перевод с английского Т. М. Марютиной Научный редактор перевода Ю. И. Александров

---

Однажды утром вы узнаете, что по медицинским показаниям подходите для участия в лечении знаменитого скрипача, который страдает тяжелым заболеванием почек. Общество любителей музыки решило, что вы подходящая фигура, благодаря совместимости параметров крови. Если скрипачу при вашем участии не будут сделаны необходимые медицинские процедуры, он умрет. Если вы согласитесь участвовать в его лечении в течение девяти месяцев, он выздоровеет. Обязаны ли вы, с точки зрения морали, включиться в процесс лечения музыканта? Философыморалисты, обсуждая этот случай, соглашаются, что решение зависит от вашей доброй воли. Поступать так вы не обязаны. Добродетельный акт — не всегда обязательный акт. Когда мы поставили этот вопрос на нашем сайте в Интернете, откликнулся широкий круг лиц, как верующих, так и атеистов. Почти все согласились с решением философов: совершенно разумно отказаться от участия в лечении скрипача.

Каковы психологические аспекты суждений, касающихся описанного Томпсон случая со скрипачом, кстати вряд ли достоверного? Очевидно, что скрипач — человек с правом на жизнь. Теоретически его право на жизнь должно превзойти ваше право делать со своим телом то, что вы хотите. Если бы этим исчерпывались все проблемы данного случая, то наша моральная способность вынесла бы обязательный вердикт, вынуждая вас включиться в курс лечения скрипача. Но мы эту дилемму воспринимаем иначе. Возникает вопрос, почему наш приговор в случае с лечением скрипача отличается от оценки случаев аборта? Дело в том, что, в отличие от добровольной беременности, ваша связь со скрипачом и его зависимость от вас являются результатом случайного процесса. Изначально вы не соглашались на то, чтобы вас включали в процесс лечения. Вы не давали скрипачу никаких обязательств. Вы можете чувствовать к нему жалость и поэтому согласиться помочь, и это был бы добродетельный поступок, но в нем нет никаких обязательств.

Чтобы ближе подойти к проблеме аборта, позвольте изменить одну часть сценария. Вы соглашаетесь на участие в курсе лечения скрипача, но в некоторый момент решаете отказаться. Опрос нашей выборки испытуемых по Интернету показал, что в этом случае люди, как правило, считали недопустимым прерывать участие в лечении. Они, казалось, воспринимали этот случай так же, как и ситуацию с суррогатной матерью, которая решает прервать беременность после нескольких месяцев вынашивания плода. Допустимость вреда, таким образом, связана с проблемой обязательств, хотя это не единственный релевантный параметр.

Теперь давайте задавать более трудные вопросы: действительно ли аборт допустим, и даже обязателен, когда плод угрожает здоровью матери и понижает потенциал ее выживания? Например, рассмотрим случай, когда мать испытывает осложнения беременности, и, если беременность не будет прервана, женщина непременно погибнет. Такое может случиться, как обсуждалось выше, из-за несовместимости импринтированных генов и особенно при активных отцовских генах, которые заставляют зародыш искать больше ресурсов, чем мать может дать. Предположим, что в течение беременности отец бросает мать. Она остается без средств, необходимых для обеспечения ребенка, ей едва хватает прокормить себя. Предположим, что она хотела мальчика, но знает, что родится девочка. Она убеждена, что ей будет очень тяжело с дочерью, у нее начнется депрессия, — словом, она не способна заботиться о своем ребенке. Каждый сам решает, какое из этих зол более допустимо, если такой выбор вообще возможен.

Вспомним одного из наших главных героев — создание Ролза. Размышления о психологических компонентах, связанных с ролзианским существом, помогают разъяснить некоторые из этих случаев. Прерывание жизни зародыша — это действие — убийство. Продолжение беременности — бездействие с таким же следствием: кто-то умирает. Аборт убивает плод, продолжение беременности убивает мать. Мы вернулись к дилемме, которая противопоставляет вред плоду и вред матери. Кто виноват в сложившейся ситуации? Мать и ее партнер зачали ребенка с целью рождения и воспитания здорового ребенка, так что это не было причиной конфликта. Причина конфликта связана с плодом или с отцом, если хотите приписать причину импринтированным генам. Результат действия этих генов выглядит так, как будто виноват плод. Но мы можем легко изменить взгляд на проблему.

Действительно, если бы мать была в лучшем состоянии, она могла бы обеспечить завышенные по сравнению с нормой потребности плода. Какова цель матери? Ее непосредственная цель состоит в том, чтобы спастись самой. Предсказуемое последствие в этом случае — вынужденный вред другому существу: она должна убить эмбрион. В отличие от случая со скрипачом, здесь плод несет матери угрозу, немедленную и продолжающуюся. Удаляя плод, мать детерминирует его смерть, даже если эта

смерть — средство для решения других вопросов. В этом случае убийство плода — средство для выживания матери. Уходя от сильных эмоций, которые многие из нас испытывают при мыслях об аборте, и погружаясь в глубь вопроса, мы находим нашу моральную способность — систему Ролза, разработанную для определения причины и последствий в случаях причинения вреда.

Психологические факторы и осложнения, которые мы сейчас рассмотрели, только скользят по поверхности. По мере того как мы входим в эру постоянно совершенствующейся технологии продления жизни и устраняем традиционно сложные медицинские проблемы, мы сталкиваемся с новыми дилеммами, включая проблемы, которые наша психология пока не в состоянии решить. Например, если беременная мать попадает в опасную для жизни ситуацию, создаваемую плодом, должен ли закон предусмотреть для нее возможность кесарева сечения, поскольку органы охраны детства гарантируют ей в будущем бесплатную помощь, включая усыновление ребенка?

Думая об этих новых трудностях и моральных проблемах, которые они поднимают, мы должны иметь в виду, что наша моральная способность может судить эти случаи с общих позиций, трактующих принципы причинения вреда и зафиксированных в логике грамматики действия.

О повелителях и мухах

В книге «Теория справедливости» Ролз прозорливо уловил напряженность между эгоистичным трендом эволюционного процесса и успехами рациональной моральной системы, которая пытается уйти от этого основания, создав свое. Ролз в известной мере предвидел революцию в социобиологии прежде, чем появились Получившие широкую известность книги «Социобиология» Эдварда Уилсона и «Эгоистичный ген» Ричарда Доукинза. Он писал:

...критический вопрос здесь: что ближе к процессу развития — принцип справедливости или принцип полезности? На первый взгляд, казалось бы, если отбор всегда ведется среди индивидуумов и их генетических линий и если способность к различным формам морального поведения имеет некоторое генетическое основание, то альтруизм в строгом смысле должен ограничиваться семьей и минимальными по размеру группами. В этих случаях готовность к значительному самопожертвованию одобрили бы потомки и она имела бы тенденцию стать предметом отбора. Обращаясь к другой крайности, укажем, что общество, которое имело бы сильную склонность к избыточному взаимодействию с другими сообществами, подвергало бы опасности существование собственной культуры, отличающей его от других обществ, и его члены рисковали бы своим доминирующим положением. Поэтому легко догадаться, что способность действовать с позиций универсальной благожелательности, вероятно, будет устранена, тогда как способность следовать за принципами справедливости и обязательности в отношениях между группами и другими индивидуумами вне семьи будет одобрена[255].

Характеризуя напряженность, существующую между этими двумя мотивационными силами, Ролз сформулировал проблему, которая была описана в главе 2: проблема «покрова неведения». Напомним ее суть. Мы хотим понять, как построить нравственно справедливое общество. Представим, что в его основании изначально нет никаких принципов и законов, чтобы диктовать распределение ресурсов и прав. Предположим, что каждый максимально эгоистичен и одновременно готов руководствоваться формирующимися принципами устройства общества. Так как существует покров неведения, ни один из участников не может заранее знать, какое положение он займет. Следовательно, есть встроенное ограничение, которое должно воспрепятствовать вмешательству эгоистических интересов, если не устранить их полностью. Каждый должен сотрудничать, чтобы получить лучший результат для всех.

Важно понять, каким образом эгоистичное ядро может иногда (или часто) трансформироваться в позитивное отношение и глубокое уважение к другим. Вернемся ненадолго к родительскому геномному импринтингу. Открытие импринтированных генов вынудило нас рассматривать сущность человека, его «я» как результат соперничества между материнскими и отцовскими влияниями. Точно так же реализация сложившегося «я» в обществе вынуждает нас признавать его двойственность, которая отражает соревнование между эгоистичными инстинктами и инстинктами, ориентированными на группу.