Ирина Стрелкова - Похищение из провинциального музея

• Название: Похищение из провинциального музея
• Автор: Ирина Стрелкова
• Жанр: История

---

Ольге Порфирьевне очень не хотелось оставлять больную с человеком, не внушающим доверия, но пришлось. Она прытко посеменила к себе в музей и оттуда позвонила в милицию Фомину.

Следователь выслушал ее и как-то неопределенно хмыкнул.

11

Володя проснулся от дневного света с тягостным чувством, что провел ночь не у себя дома, а в чужом и скверном месте. Стоит ему открыть глаза - сразу же посыплются жестокие вопросы.

Он лежал, не шевелясь, не подавая вида, что уже проснулся, и старался припомнить до мельчайших подробностей все, что произошло накануне. Так он мысленно добрался до того мгновения, когда глупо и постыдно выдал себя перед этими тремя примитивистами.

А что же случилось потом?

Дальше в памяти чернел провал. Володя снова и снова вспоминал сцену с двумя копиями "Девушки в турецкой шали", и наконец перед ним просверкнуло самое последнее. Голос Фомы за спиной: "Спокойно, Киселев!" Володя оборачивается и видит Фому, у которого в руке вместо огнестрельного оружия бутылка вермута. Вряд ли такое было наяву. Это уже начинался бред, забытье.

Ну, а если все-таки наяву из-за сирени вышел Фома? Володя в досаде застонал. Если наяву, то, значит, Фома ему не доверял, Фома за ним следил, а тем временем настоящий преступник мог уйти.

- Проснулся наконец?

Володя открыл глаза и увидел потолок, знакомый с детства, весь в абстрактных рисунках, образованных трещинами.

- Вставай! Уже восемь часов! - сказал незнакомый голос.

Володя с трудом повернул налитую свинцом голову и увидел за обеденным столом рыжего Сашу.

Володя сел в постели и обнаружил, что спал на простыне, раздетый, а тренировочный костюм аккуратно повешен на спинку стула. Володя спустил голые ноги на пол и поймал пальцами свои шлепанцы. Одевшись, он угрюмо спросил примитивиста:

- Что вам здесь нужно?

- У Татьяны сегодня экзамен, я ее разбудил в семь, подал на завтрак гренки. К сожалению, кроме хлеба, в доме ничего не было. Но она мне оставила рубль, я сходил за молоком и в продмаг...

Бородач обстоятельно отчитывался Володе о своей хозяйственной деятельности. Послушать со стороны - он у Киселевых свой человек.

- Ваши приятели тоже здесь?

- Нет, они в гостинице.

- А вы зачем остались?

- Вчера мы были на "ты", - мягко напомнил Саша. - Я бы не хотел переходить на официальный тон.

Володя молча взял полотенце и вышел на крыльцо к рукомойнику. В сирени беззаботно чирикали воробьи, из бачка садового душа шлепались на дощатый настил звучные капли. Примитивист до того поусердствовал, что натаскал воды даже в душ.

"Какой дурак в мае купается под садовым душем?" - раздраженно подумал Володя и, откинув кусок матрацного тика, заменявшего дверь, вошел в кабину, разделся и - наперекор трусливым содроганиям всего тощего тела - встал под ледяную струю.

В дом он примчался весь синий, в куриной коже. Зато головной боли как не бывало.

- Вот и отлично!

Примитивист развернул газетный кочан и достал из него кастрюлю. Открыл крышку и вкусно, со слюнками втянул пар вареной картошки.

- Сливочного масла у нас нет, но знатоки уверяют, что в ранешние времена картошку заправляли подсолнечным...

Саша подвинул хозяину фирменную бутылочку с подсолнухом на этикетке, видимо тоже купленную сегодня утром. Володя ожесточенно навалил себе в тарелку картошки, размял, полил маслом и принялся за еду.

- Нравится мне, как ты живешь! - болтал Саша с набитым ртом. - Твой ветхий кров и буйная сирень. Ты очень правильно, ты мудро живешь. Природа тебя одарила колоссальной чувствительностью. Это хорошо, это замечательно. Как ты вчера вспыхнул весь и задрожал! Ты ведь не был пьян, с тобой приключился нервный обморок. Значит, ты в нее влюблен! Не только Пушков, но и ты. Боже мой, как это прекрасно! - Саша блаженно помотал бородой. - Но ты когда-нибудь думал о ней, как о живой. Не о портрете, а о реальной Таисии Кубриной? Сколько ей сейчас лет? Должно быть, около восьмидесяти. Дряхлая старуха!

Володя отшвырнул ложку.

- Замолчи! Сейчас же замолчи!

Саша в упоении схватился за голову:

- Слушай, я непременно напишу твой портрет. Какие у тебя сейчас бешеные глаза!..

- Ты напишешь? - Володя захохотал довольно неестественно. Ему было не до смеха. - Ты бездарный мазила! Пошляк! Халтурщик! Вор!

Саша осекся, лицо его перекосилось.

- Ты меня совсем не знаешь, - тихо сказал он. - Почему ты себе позволяешь судить о человеке, не зная о нем буквально ничего?

Володя смущенно зашарил по столу, отыскивая ложку. Третий раз ему бросили упрек в том, что он судит о людях без достаточных оснований. Первым был Фома, вторым - босс Юра. И вот теперь Саша. Как сговорились! Но раз они его загоняют в угол, он не станет миндальничать с ними.

Володя привстал и нагнулся к примитивисту:

- Где картина? Вернули Фомину?

Сашино лицо прояснилось.

- Ах, вот оно что... Ты так и не понял. А я-то думал, что ты разбираешься. Это ведь был не оригинал, а тоже копия. Понимаешь, я написал две копии. Плохую повесим в кафе, а ту, что получше... - Саша неопределенно пожал плечами.

- Куда же ту, что получше? Собирались тайком подменить ею оригинал?

- Опять ты торопишься! - огорчился Саша. - У тебя непомерно развито воображение, но житейская сообразительность стоит на нуле. Ты неглуп, талантлив, но наверх ты не пробьешься. Так и застрянешь в глубинке.

- И пускай застряну! - отрезал Володя. - Тебе же самому так нравится моя жизнь, - он передразнил со злостью, - мой ветхий кров и буйная сирень! Но ты-то сам чем выбился из своей глубинки? И для чего выбился? Чтобы халтурить и подделывать картины?

Саша помотал головой:

- Если бы я работал подделку, на ней оказались бы подделанными и подпись художника и следы времени. А я писал обыкновенную копию, которая будет висеть в кафе. Но понимаешь, Юра мою копию забраковал.

- Ту, слепую? Да ее забракует любой, даже ничего не смыслящий в живописи! - уничтожающе бросил Володя.

- И опять торопишься. - Саша глядел с жалостью. - Юра забраковал ту, которая лучше. Он сказал, что я перестарался, что я нарушаю современный стиль кафе. Ну я и написал, как надо Юре.

Володя понял, что Саша не врет. В конце концов, босс мог не посвятить его в свои замыслы. Скорее, он доверился тупому Толе, рабочей лошадке. Вот кто идеальный помощник в таком деле.

Володя встал из-за стола:

- Не беспокойся, посуду помою я сам. А ты иди, тебя ждут.

Но от Саши не так-то легко было отделаться. Он проявлял к Володе родственную нежность.

Из дома они вышли вместе. По дороге в музей Саша рассказывал про свою неустроенную жизнь.

- Я слабый, я не умею толкаться, а в наше время нет купцов-меценатов, которые лезут в карман и вынимают пачку денег на поездку в Италию. В наше время надо жить трудом. Но никто тебе не доверит сразу расписывать дворец. Один мой однокурсник подрядился расписывать церковь под Москвой, хотя он не верит в бога, он вообще ни во что не верит, кроме денег. А я за что только не хватался! Одно время заголовочки рисовал в "Пионерской правде". Теперь вот работаю у Юры. Трактирная живопись, какой бы скверной она ни была, несет наименьший вред людям. Знаешь, сколько таких вот, как я, малюют на стенках по разным градам и весям, расписывают кафе под названиями "Романтики" и "Гвоздики" в стиле духанов Пиросмани...

- Что ж, ты так и собираешься всю жизнь заниматься трактирной живописью? сочувственно спросил Володя.

- Денег, которые я заработаю у вас в Путятине, мне хватит на год. - Саша понизил голос. - Знаешь, я кое-что задумал. Я, конечно, не гений. Если бы я был гением, я бы не соглашался на халтуру, я бы предпочел честно и благородно умереть в нужде.

Рассказ Саши вызывал у Володи искреннее сочувствие. И сразу явились тревожные мысли о Таньке. Оказывается, художника диплом не кормит. Как Володя об этом раньше не подумал? Вот и попробуй писать шедевры! Конечно, гению ничто не страшно. Только ведь Танька не гений! Уж пусть бы скромненько поступала в педагогический.

Володя прекрасно понимал, насколько он сам виноват в том, что Танька возмечтала стать художницей. Он и его бесконечные разговоры о Пушкове. Гением Пушков, разумеется, не был. Про таких художников принято говорить: незаурядный талант. Как будто бывают заурядные таланты. Или говорят: большое, яркое дарование. На халтуру Пушков никогда не разменивался. В конторских книгах Кубрина Володя нашел записи, свидетельствующие, что художник перебрал у фабриканта немалые суммы - взаймы, но без надежды на отдачу. Положение неоплатного должника его, конечно, мучило. И вот, не видя иного выхода, Пушков согласился несколько раз выполнить узор для знаменитых кубринских ситцев.

В те годы, как вычитал Володя в старых номерах "Биржевых ведомостей", хранящихся в музее, ситцы фабрики Кубрина вышли на первое место в российской торговле со Средней Азией, откуда приходили в Путятин тугие кипы хлопка. Кубрин вытеснил бы всех конкурентов с рынков русского Востока, но в этом ему помешала революция.