Олег Хлевнюк - Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

• Название: Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры
• Автор: Олег Хлевнюк
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8243-1314-7

На основании архивных документов в книге исследуется процесс перехода от «коллективного руководства» Политбюро к единоличной диктатуре Сталина, который завершился в довоенные годы. Особое внимание в работе уделяется таким проблемам, как роль Сталина в формировании системы, получившей его имя, механизмы принятия и реализации решений, противодействие сталинской «революции сверху» в партии и обществе.

***

Cталинская система была построена преимущественно на терроре. Это сегодня достаточно легко доказать цифрами, фактами. (…) Теперь мы благодаря архивам сумели изучить огромную проблему действительного соотношения общественной поддержки и общественного отторжения сталинизма. Мы, например, знаем, чего не знали раньше, что в 30-е годы в стране произошла настоящая крестьянская война. В антиправительственные движения были вовлечены несколько миллионов крестьян. (…) Голодомор в какой-то степени был реакцией на эти движения, которые действительно продолжались буквально с 32-го года, и в общем-то, на самом деле, крестьянские выступления заглохли потому, что голодные и умирающие люди просто уже не имели физических сил сопротивляться. (…) Теперь у нас есть много фактов о том, как происходила на самом деле борьба с оппозицией, как Сталину приходилось шантажировать некоторых своих соратников — например, пускать в ход компрометирующие материалы для того, чтобы удержать их возле себя.

Само количество репрессированных, а речь идет о том, что за эти 30 лет сталинского существования у власти (я имею в виду 30-е — конец 52-го года), разного рода репрессиям подверглись более 50 миллионов людей, свидетельствует о том, что, конечно же, эта система во многом была основана на терроре. Иначе он просто не был бы нужен.

Нужно просвещать, нужно писать, нужно говорить, нужно разговаривать, нужно приводить факты, нужно наконец эти факты просто знать. Хватит уже оперировать вот этими вот древними, в лучшем случае годов 50-60-х фактами, не говоря уже о том, что хватит оперировать фактами, которые сам Сталин выписал в своем «Кратком курсе». И давайте остановимся. Давайте все-таки начнем читать серьезную литературу. Давайте будем, подходя к полке в книжном магазине, все-таки соображать, что мы покупаем…

О.В.Хлевнюк (из интервью) 2008 г.

---

15 ноября 1930 г. решением Политбюро Наркомторг был разделен на два наркомата — Наркомснаб во главе с Микояном и Наркомат внешней торговли во главе с Розенгольцем[224].

Относительными уступками завершилось рассмотрение заявления об отставке В. В. Куйбышева, которое он подал на имя Кагановича (в период отпуска Сталина) 10 августа 1931 г. Куйбышев был недоволен обстановкой, сложившейся вокруг составления планов на 1932 г. и вторую пятилетку. Ссылаясь на болезнь, он просил предоставить полуторамесячный отпуск и в заключение писал: «Ввиду того, что я явно не справляюсь с обязанностями руководителя Госплана, прошу освободить меня от этой работы, предоставив мне работу по моим силам (лучше было бы если бы в области или в районе)»[225] Сталин был очень недоволен претензиями Куйбышева. «Тяжелое впечатление производит записка т. Куйбышева и вообще все его поведение. Похоже, что убегает от работы», — писал Сталин Кагановичу[226]. Однако разбираться с Куйбышевым, судя по всему, было поручено его непосредственному начальнику — Молотову. 14 августа 1931 г. Молотов, находившийся в отпуске, послал Куйбышеву письмо по этому поводу: «Здравствуй, Валерьян! Т. Каганович прислал Кобе твое письмо в ЦК, и я читал его. Вижу, что с планами будущего года и будущей пятилетки дело идет медленнее, чем хотелось бы. Однако время, небольшое, мы еще имеем и, по-моему, то, что мы наметили, в частности для работы комиссии по 1932 г., мы должны и можем сделать […] Насчет твоего ухода из Госплана не может быть и речи. Уверен, что все будут решительно против. Этот хозяйственный год, год перестройки, имеет дополнительные трудности, но путь к их преодолению нащупан и дело должно пойти вперед. Хорошо — лучше, чем раньше.

Что тебе нужно, так это передышку. Это, по-моему, можно скоро осуществить, с первых чисел сентября. Итак, очень советую снять вопрос об уходе из Госплана и больше его вообще не подымать. Не такое сейчас время — надо вплотную взяться за улучшение Госплана. Мы должны тут тебе помочь и я думаю, что дело с осени пойдет лучше, успешно. Твой В. Молотов»[227]. Вопрос об отставке был снят. Куйбышев, как и обещал Молотов, получил отпуск и некоторую поддержку в изнуряющей борьбе с ведомствами по поводу составления планов.

Как-то успокоив Куйбышева, Сталин в начале сентября 1931 г. оказался вовлеченным в достаточно острый конфликт с Орджоникидзе по поводу выделения валюты для импорта материалов для ВСНХ. Орджоникидзе в определенной мере поддержали некоторые другие члены Политбюро. В этих условиях вынужден был маневрировать также Каганович, координировавший в этот период работу Политбюро. Столкнувшись с явным противодействием, Сталин и Молотов, находившиеся в отпуске на юге, вынуждены были 6 сентября 1931 г. послать ультиматум находившимся в Москве членам Политбюро: «Настаиваем на отмене обоих ваших решений о заказах на сталь и вагонные оси и колеса. В случае Вашего несогласия предлагаем специальное заседание Политбюро с вызовом нас обоих»[228]. После этого ультиматума вопрос был решен так, как требовал Сталин, хотя Орджоникидзе в частных письмах Сталину выражал свою обиду[229]. Для того чтобы нейтрализовать последствия конфликта, Сталину пришлось направить Орджоникидзе несколько дружеских писем с мягкими нареканиями и разъяснениями его неправоты[230].

Еще через несколько дней, 12 сентября, новое заявление об отставке сделал в письме Сталину Микоян, недовольный выговорами, которые были объявлены его ведомству в связи с тяжелым продовольственным положением в Грузии[231]. Несмотря на то, что этот конфликт был улажен, 15 октября 1931 г. Политбюро пришлось рассматривать новое заявление Микояна. Очередное столкновение, судя по всему, произошло в связи с подготовкой отчета Микояна на предстоящем в конце октября 1931 г. пленуме ЦК ВКП(б). Наркомат снабжения подвергался в это период резкой критике, и Микоян пытался смягчить ее заявлением об отставке. Политбюро, однако, проявило твердость. В принятом решении говорилось: «Заявление т. Микояна об отставке отклонить, обязав т. Микояна представить своевременно проект резолюции по докладу Наркомснаба на пленуме»[232].

Остроконфликтными в 1931 г. были отношения председателя ВСНХ СССР Орджоникидзе с руководством Совнаркома (председателем СНК Молотовым и его первым заместителем, председателем Госплана Куйбышевым). Неуравновешенный Орджоникидзе столь горячо отстаивал интересы ВСНХ и свое право хозяина в собственном ведомстве[233], что вызвал резкое недовольство Сталина. В августе 1931 г. Сталин писал Кагановичу (явно для передачи Орджоникидзе): «[…] Все еще плохо ведет себя т. Орд[жоники]дзе. Последний, видимо, не отдает себе отчета в том [, что] его поведение (с заострением против тт. Молотова, Куйбышева) ведет объективно к подтачиванию нашей руководящей группы, исторически сложившейся в борьбе со всеми видами оппортунизма, создает опасность ее разрушения. Неужели он не понимает, что на этом пути он не найдет никакой поддержки с нашей стороны? Что за бессмыслица!»[234]. В сентябре-октябре 1931 г. в связи с дальнейшим обострением конфликта между Орджоникидзе и Молотовым, Сталин сделал внушение Орджоникидзе лично: «Насчет Молотова я не согласен с тобой. Если он травит тебя или ВСНХ, поставь вопрос в ПБ. Ты хорошо знаешь, что ПБ не дает травить тебя или ВСНХ ни Молотову, ни кому бы то ни было. Во всяком случае, ты не менее виновен перед Молотовым, чем он перед тобой. Ты его назвал “негодяем” Что не может быть терпимо в товарищеской среде. Ты игнорируешь его, СНК, СТО. Ты видишь ЦК, но не замечаешь СНК, СТО, Молотова. Почему, на каком основании? Не думаешь ли ты, что Молотов должен быть исключен из той руководящей верхушки, которая сложилась в борьбе с троцкистско-зиновьевским и бухаринско-рыковским уклонами? […] Изолировать Молотова и расстроить сложившуюся руководящую большевистскую верхушку… — нет, я на это “дело” не пойду, как бы ты ни обижался и какими бы ни были мы друзьями. Конечно, у Молотова есть недостатки и они мне известны. Но у кого нет недостатков? Все мы богаты недостатками. Надо работать и бороться вместе, работы хватит на всех. Надо уважать друг друга и считаться друг с другом […]»[235] «Ты еще не научился отвлекаться от личного элемента в отношениях между политическими руководителями. Это нехорошо […] Ни изоляции Молотова, ни изоляции Серго! Совместная работа, во что бы то ни стало! Сохранение единства и нераздельности нашей руководящей верхушки! Понятно?»[236].

Несмотря на подобные увещевания, несколько месяцев спустя вспыхнул еще один конфликт, связанный с планами разделения ВСНХ на несколько наркоматов. Орджоникидзе был противником этого решения[237]. Сталин и Молотов считали, что ВСНХ необходимо разделить. Проект постановления о реорганизации предложил Сталин. Орджоникидзе заявил об отставке и выдвинул какие-то обвинения против Молотова. В результате 23 декабря 1931 г. Политбюро одобрило следующее решение:

«а) Принять предложенный т. Сталиным проект постановления о перестройке работы хознаркоматов и передать для окончательного редактирования в комиссию в составе тт. Сталина, Молотова, Орджоникидзе и Кагановича. Созыв комиссии за т. Сталиным.

б) Предложение т. Орджоникидзе об его отставке отклонить.

в) Для рассмотрения заявления т. Орджоникидзе об его взаимоотношениях с т. Молотовым назначить специальное заседание Политбюро»[238].

25 декабря 1931 г. Политбюро утвердило окончательную резолюцию о практической работе хозяйственных организаций, узаконившую раздел ВСНХ на три наркомата: тяжелой, лесной и легкой промышленности[239]. Никаких сведений о специальном заседании Политбюро по поводу взаимоотношений Орджоникидзе и Молотова пока не выявлено. Скорее всего, конфликт был погашен в частном порядке.

Как видно из приведенных примеров, выступая арбитром в многочисленных ведомственных спорах между своими соратниками, Сталин в начале 1930-х годов во многих случаях предпочитал находить компромиссы. Очередной раз об этом свидетельствовал исход конфликта между В. В. Куйбышевым и наркомом путей сообщения А. А. Андреевым. 14 ноября 1932 г. Куйбышев обратился в Политбюро с запиской по поводу самочинного разбронирования угля по распоряжению заместителя наркома путей сообщения П. Б. Билика. Ссылаясь на рапорты секретаря Комитета резервов Н. Е. Зибрака и заместителя председателя ОГПУ Г. Г. Ягоды, Куйбышев требовал от Политбюро наказать виновных в незаконном использовании угля, в частности арестовать ряд железнодорожных служащих и объявить строгий выговор Билику[240]. Накануне рассмотрения вопроса в Политбюро Андреев обратился к Сталину со следующей запиской: «т. Сталин. Моему заму т. Билику выносится выговор не за что. Из запасов он топлива ни одной тонны не брал. Прилагаю его объяснения, которое я от него потребовал. Работник он довольно дисциплинированный»[241]. Сталин, судя по ходу последующих событий, был склонен поддержать руководителей наркомата путей сообщения. Записку Андреева Сталин переправил Куйбышеву (в архиве секретариата которого она и сохранилась). Куйбышев предпринял дополнительное расследование. В ответ на оправдания Билика Зибрак подготовил новую справку, в которой доказывал, что разбронирование запасов происходило в одном случае по прямому приказу, а в другом — с ведома Билика[242]. Несмотря на это, Политбюро, которое рассматривало вопрос 25 ноября, приняло компромиссное решение. Билику было указано на «незаконность распоряжения о разбронировании угля из фондов Комитета резервов без разрешения Комитета» и сделано предупреждение, «что в случае повторения таких незаконных действий» он будет привлечен к «строжайшей партийной и государственной ответственности». Наиболее сильно поплатились, как обычно, «стрелочники» — Политбюро утвердило арест ряда железнодорожных служащих и поручило ОГПУ «расследовать и привлечь к ответственности всех сотрудников НКПС и дорог, виновных в незаконном разбронировании фондов»[243].