Мэри Рэдклифф - Тайна Ретта Батлера

• Название: Тайна Ретта Батлера
• Автор: Мэри Рэдклифф
• Издательство: Лиесма системс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 9984-502-06-3

Прочитав эту книгу, вы узнаете о приключениях, которые пришлось пережить Ретту Батлеру в поисках своего богатства и счастья, а также тайну рождения Скарлет О’Хара.

---

Выезжая из усадьбы «Великая Равнина», он горделиво отказался от предложенного радушным хозяином запаса провизии.

Рэтт озабоченно осмотрелся, нельзя ли где раздобыть и ужин?

У него с собой был не только револьвер, но и ружье. И он, привязав коня на длинный повод, так, чтобы тот мог щипать траву, пошел в лес, чтобы поискать добычу.

Попадись она ему на глаза, он не упустил бы случая — он был метким стрелком. Но нигде не было видно ни птиц, ни зверей.

Правда, до слуха мужчины долетали чье-то рычание и щебетание. То и дело среди листвы мелькали птицы, но ни одна из них не приблизилась на расстояние выстрела.

«Все не так уж плохо, — пытался утешить себя Рэтт Батлер, — в конце концов, можно уснуть и голодным, а потом с утра что-нибудь раздобыть».

Но тут Рэтт вспомнил, что в одной из сумок лежит кусок ветчины и хлеб, прихваченный им еще из Чарльстона.

Он выругал себя за забывчивость и направился к лошади.

Вначале Рэтту Батлеру казалось, что эти хлеб и ветчина плод его фантазии, взыгравшейся от сильного голода, но чем ближе он подходил к поляне, тем явственнее вставали в его сознании вкус копченого мяса и запах хлеба. Он уже буквально ощущал их у себя во рту.

«Никогда не думал, что можно так сильно проголодаться».

И действительно, на дне одной из дорожных сумок лежали хлеб и ветчина.

Рэтт Батлер не спешил есть.

Он развел костер. Сумерки сгустились, стояла тихая летняя ночь.

И Рэтта Батлера успокаивал огонь, пляшущий перед ним в ночи, потрескивание сухого хвороста, искры, уносимые вместе с легким дымом к еще прозрачным небесам.

Он держал на коленях хлеб, мясо и, отрезая острым ножом тонкие, почти прозрачные ломтики, отправлял их один за другим себе в рот.

«Боже, какое блаженство, — думал Рэтт, — как мало нужно человеку для счастья! Кусок хлеба, мяса, вода и спокойствие.

Ты принадлежишь сам себе и никто не имеет над тобой власти…

Даже деньги здесь ничего не стоят, ну и что из того, что у меня в кармане лежит бумажник, набитый деньгами, а в сумке золотые монеты. В лесу на них ничего не купишь.

Здесь могут сыграть свою роль только личная смелость, отвага и умение стрелять, а этим меня Бог не обидел».

Немного уняв первый голод, Батлер стал более разборчив.

Он выстругал палку, нацепил на нее кусок мяса и принялся поджаривать над угольями. Какой же ужин без горячего?

Потом запустил руку в сумку и вытащил бутыль с виски.

Он чувствовал себя абсолютно свободным и здоровым.

Виски приятно согрело его изнутри, а огонь не давал озябнуть.

Мягкая подстилка шуршала, когда Рэтт Батлер прилег.

Лошадь мирно щипала траву. Ее тихое пофыркивание ласкало слух…

Но заботы о будущем не давали уснуть.

«Интересно, что сейчас происходит в Чарльстоне?» — глядя в звездное небо, думал Рэтт Батлер.

В небе он заметил край луны, выплывающей из-за плотной кроны дерева. Ему показалось, что на лунном диске он видит отверстия от выстрела, ровно два.

«А может, и Каролина сейчас смотрит на луну, — мелькнула мысль, — точно так же, как я.

Она стоит на балконе… или у распахнутого окна, и ее взор устремлен в небо. Может, наши взгляды устремлены в одну точку, она ведь тоже помнит про выстрелы, про ночную прогулку…

К сожалению, мы не можем видеть друг друга и всегда теперь Каролина, глядя на лунный диск, будет вспоминать меня. А я буду вспоминать ее. Не знаю, с сожалением или без», — Рэтт Батлер сжал сухие пушистые семена дерева и разгладил их.

«Любит ли она меня? — продолжал свои раздумья Рэтт. — Наверное, да, а может быть и нет…

А, может, Каролина сейчас сидит рядом с Гарольдом Паркинсоном и тот пытается убедить ее в том, что я мерзавец. Может, она даже не возражает ему.

Но она единственная, кто знает правду и единственная, кто уверен в том, что я вел себя благородно.

Почему единственная? Ведь я тоже знаю. И этого достаточно. Главное — уважать самого себя, знать, что ты поступаешь правильно…».

А в это время не спал и отец Рэтта — Чарльз Батлер. Он сидел в своем кабинете за столом и думал.

А думать было о чем.

Он смотрел на мерцающий огонек свечи, вспоминал всю свою жизнь и, если честно признаться самому себе, не был ею доволен.

«Ведь мой сын, в принципе, такой же, как и я. Только я умею противостоять своим желаниям, а он — нет. И кто из нас более честен, я или мой сын — неизвестно. Ведь главное — тяга к греху, — думал почтенный джентльмен. — Но как он мог решиться на подобное? Зачем он совратил несчастную Каролину, зачем он увел ее из дому?

Но я же не выслушал его. Может, он бы сказал мне что-то другое…».

Старик прикрыл глаза. Но даже сквозь веки он видел светящийся огонек свечи.

«Где же он сейчас? Может быть, в каком-нибудь салуне играет в карты? А может, распутничает? Может быть, сейчас на коленях моего сына сидит какая-нибудь легкомысленная, распутная девица, заглядывает ему в глаза, выманивая деньги?»

Старый Батлер, если бы ему кто-нибудь сказал, что его сын лежит под огромным деревом и смотрит на звезды, никогда бы этому не поверил. Ведь не такой его сын, не такая душа у Рэтта…

Старый Батлер считал, что он очень хорошо разбирается в людях.

«Наверное, я все же был прав. Пусть походит по свету, пусть попытает счастья. А потом, может быть, вернется, и я прощу его, как блудного сына, положив на его плечи свои ладони. А вдруг я его больше не увижу? Вдруг я не дождусь его приезда и умру? — старый Батлер тяжело поднялся из кресла и прошелся по своему обширному кабинету. — Ведь я тогда не смогу его простить».

Мистер Батлер схватил со стола звонок и три раза взмахнул рукой. В двери появился слуга.

— Быстро найди моего сына! Он мне очень нужен.

— Но ведь сейчас ночь, господин, — ответил слуга.

— А меня это не интересует. Быстро! Найди Рэтта и скажи, что я зову его к себе.

Слуга стремглав бросился исполнять приказание хозяина.

Он объехал все салуны, потом решил свернуть к дому, где мог быть Рэтт Батлер. Но на двери висел замок. И только чернокожий раб из соседнего дома сообщил, что видел, как Рэтт Батлер умчался по дороге прочь из города.

С этим слуга вернулся к своему господину.

— Я сам выгнал собственного сына из города. Чего же я еще хотел? — горестно прошептал старый Батлер, расхаживая по кабинету. — Ведь мой сын такой же как я, он также непреклонен и горд. И думаю, что вернется он в Чарльстон очень не скоро…

Старый Батлер подошел к окну и распахнул его. Он смотрел в звездное небо, видел золотой диск луны.

«Где же ты сейчас, мой сын? Что ты сейчас делаешь? Услышь мои слова, я прощаю тебя, прощаю, прощаю…» — побледневшими губами шептал старый джентльмен, глядя в звездное небо.

Ему казалось, что его негромкий шепот отражается от звезд и возвращается к нему, не найдя своего адресата.

«Прощаю», — шептал старик.

Но никто не слышал его слов, он разговаривал с самим собой.

И тогда старый Батлер подошел к книжному шкафу и достал старинное Евангелие с серебряными застежками. Эта книга принадлежала роду Батлеров.

Чарльз Батлер расстегнул застежки и развернул книгу, устроившись у свечи.

Он склонился над книгой и принялся читать. Казалось, святые слова успокаивали его душу.

Он понимал, что так всегда было на земле. Что сын должен идти своей дорогой, и что родители должны прощать своих детей, а не отвергать.

А если уж и случилось такое, то нужно ждать возвращения, смирив свою гордыню, и простить блудного сына.

Ведь раскаявшийся грешник всегда дороже двух праведников…

Он еще долго сидел у свечи с раскрытой книгой на коленях.

Каролина Паркинсон сидела в своей комнате, разбирала письма и бумаги. Вокруг нее царил беспорядок.

Большие кожаные саквояжи и кованые дорожные сундуки стояли посреди комнаты. Платья валялись повсюду на стульях и на диванах.

С чердаков принесли шали, из шкафов и полированных комодов вынули шелка, белье, драгоценности.

Все это надо было осмотреть и отобрать в дорогу самое необходимое.

Каролина твердо решила покинуть дом.

Было неизвестно, вернется ли она когда-нибудь сюда снова.

В ее жизни наступил перелом, вот почему она сжигала теперь старые письма, свои дневники. Она не хотела, чтобы над ней тяготели воспоминания о прошлом.

Вот ей попалась пачка написанных от руки стихов. Это были еще детские ее стихи.

Не верь смеху, — поучали они,

Не верь танцу,

Не верь шутке.

«О, старые стихи! Неужели же верить одним слезам и горю! Легко заставить скорбные уста улыбаться, но веселый не может плакать.

Лишь слезам и вздохам верны старые стихи. Одному лишь горю, одной печали. Горе неподдельно и непреодолимо, а радость — это то же самое горе, которое умеет притворяться. На земле, собственно, нет ничего, кроме горя», — думала Каролина, сжимая в пальцах листы бумаги.