Вадим Пеунов - Без права на помилование

• Название: Без права на помилование
• Автор: Вадим Пеунов
• Издательство: «Радянський писменник»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

...Расследуя дело об ограблении магазина, майор Орач нападает на след изменника Родины, виновного в гибели мирных людей в годы временной оккупации Украины фашистами...

Действие романа современного русского писателя, живущего на Украине, происходит в наши дни в крупном промышленном центре. Автор рассказывает о нелегкой службе работников милиции, ведущих борьбу с нарушителями социалистической законности, затрагивает проблемы воспитания молодежи.

---

Но была в коллективе стретинского универмага еще одна женщина — заместитель директора Светлана Леонтьевна Остапенко. Нет-нет, она не из гулящих, по крайней мере, фактов, которые позволяли бы без натяжки обвинить ее в нарушении норм семейной морали, у милиции не имелось. Но уж какая-то неполноценная семья... Светлана Леонтьевна о своей персоне была высочайшего мнения, а мужа, человека занятого с утра до ночи, не очень ценила. Двенадцатый год замужем, а решение проблемы продолжения рода человеческого (рода Остапенко) все откладывала «на потом». Муж с этим мирился. Пословица, правда, гласит: чужая семья — потемки. Но если нет детей только по одной причине: жена не хочет — это не семья!

Капитан Бухтурма пытался увязать имя заместителя директора универмага с шофером Шурпиным, у которого изъяли один из пропавших магнитофонов. Шофер утверждал, что взял магнитофон «напрокат» до понедельника с разрешения Светланы Леонтьевны. Во время первого допроса Остапенко отрицала этот факт, а узнав, что шофера считают соучастником преступления и он требует очной ставки с нею, да еще в присутствии мужа — секретаря парткома колхоза, изменила свои показания и заявила: «Теперь припоминаю, что-то такое Шурпин просил, и я, кажется, согласилась: «Бери, но чтобы в понедельник вернул, — завотделом еще не принимала товар, он числится за мною». Шофер Шурпин не смог (вернее, категорически отказался) подтвердить свое алиби, то есть пояснить так, чтобы его слова можно было проверить: где и с кем он был после того, как в субботу вечером разгрузил товар в универмаге, и до понедельника, когда обнаружили кражу. А он один из тех, кто имел возможность снять отпечатки с ключей, добыть листок в крупную клеточку из тетрадки, хранившейся в сейфе, допуск к которому имели только Голубева и Остапенко. Не составляло для Шурпина труда и взять образец подписи директрисы.

В общем, не исключено, что Шурпин был одним из активных участников воровства и как-то связан с опытными Дорошенко и Кузьмаковым.

Выслушав доклад майора Орача, генерал в раздумье прокомментировал:

— Наполеон в трудных случаях говорил: «Шерше ля фам» — «Ищи женщину». Пока у Дорошенко с Папой Юлей был постоянный доход — бригада «ух» на пряниковском участке, — они вели себя довольно тихо. Но когда мы эту кормушку ликвидировали, преступники оживились: один магазин, второй... Думаю, что Волновский район они пока оставят в покое, а в другие наведаются. Вот там-то мы их и должны встретить. Евгений Павлович, через наши службы — участковых инспекторов и другие — возьмите под контроль все более-менее стоящие промтоварные магазины на периферии: в селах, в рабочих поселках, на окраинах городов. Обратите особое внимание на те, которыми руководят женщины от тридцати до сорока пяти лет, прежде всего одинокие или склонные к легкому поведению.

— Сделаем, Дмитрий Иванович, — поднялся было с места Строкун.

Генерал легким движением руки остановил его и сказал:

— В двух магазинах взято самых различных товаров: от женских сапожек до цветных телевизоров — на весьма солидную сумму.

Строкун угадал направление мысли генерала и пояснил:

— Сориентировали, Дмитрий Иванович, всех соседей: ростовчан, запорожцев, днепропетровцев, харьковчан... Взяли под наблюдение комиссионные магазины и базары. ОБХСС приглядывается к магазинам и отделам культтоваров: может, где-то всплывут телевизоры, магнитофоны и транзисторы.

Генерал кивнул: он был доволен ответом. У каждого есть свои обязанности, Строкун не из тех, кому надо подсказывать, кто заглядывает начальству в рот и ждет ОЦУ — особо ценных указаний. Инициативный, думающий работник.

— Насколько я понял, — проговорил генерал, — всесоюзный розыск объявлен на всю троицу: Дорошенко, Кузьмакова и Папу Юлю?

— На Григория Ходана, товарищ генерал, — уточнил Иван Иванович, который в душе уже нарек рыжего бородача ненавистным именем.

Начальник управления улыбнулся. Растаяли морщинки под карими глазами.

— Если мы скажем сами себе: «Григорий Ходан», то дело на этого типа надо будет передавать в Комитет госбезопасности, и им доведется начинать с нуля. А у нас уже накопился материал, и, главное, Папа Юля нам нужен не только для поднятия престижа, но и для следствия. Так что не будем соваться в пекло поперед батьки. Кто у нас специалист по Дорошенко?

Строкун привычно поднялся:

— Ну, если считать, что Дорошенко с Кузьмаковым в свое время «благословили» Орача на службу в милиции...

Генерал улыбнулся. Он знал эту историю. У него была феноменальная память, особенно зрительная. Прочитав личное дело любого подчиненного из работников областного управления, он на долгие годы запоминал все особенности его биографии. Поэтому, справляясь у дежурного сержанта, как самочувствие жены, вернувшейся из роддома, обязательно назовет ее по имени-отчеству. Такое человеческое отношение помогало ему находить преданных друзей.

Были генералы в управлении и до Дмитрия Ивановича, опытнейшие оперативники, умные люди, их уважали, побаивались, перед ними дрожали, но сказать, что их любили, пожалуй, нельзя. А этого, не менее требовательного, но легкого по натуре человека, буквально боготворили.

— Иван Иванович, что вы можете припомнить из методов работы Дорошенко и его сообщников?

— Дорошенко умеет быть «своим парнем», знает массу анекдотов, легко находит общий язык с окружающими, умело втираясь в доверие. Нравится женщинам. Но мы не виделись с ним без малого двадцать лет. — Иван Иванович явно сожалел, что у него такой скудный запас сведений. — В свое время Дорошенко с Кузьмаковым и еще одним, который проходил по делу как Седлецкий (ему удалось тогда скрыться), специализировались на промтоварных магазинах. Вырывали с помощью троса, привязанного к машине, лутки или рамы.

— А где брали машины? — спросил генерал.

— Так сказать, брали взаймы часика на три. Чаще всего санитарный фургон, потом возвращали на место. Причем, из пяти случаев четыре раза шоферы даже не заявляли о пропаже. Кто-то покатался и вернул, а заяви — хлопот не оберешься.

— И в этот раз — фургон, — напомнил Строкун.

— Что по этому поводу говорит ГАИ? — поинтересовался генерал.

— Пока ничего конкретного: заявлений по угону машин типа фургон или санитарных не поступало. Опрашивают водителей. По Волновскому району проверены путевки на хлебные фургоны, автолавки и автолетучки. Может, машина из соседнего района. Ищем, Дмитрий Иванович.

— Ну что ж, в таком случае остается только ждать результатов, — подытожил генерал. — Хочу напомнить: не к нашей с вами чести слишком долго гуляет на свободе «святая» троица.

Оперативники и сами понимали все это, но после слов генерала у Ивана Ивановича обострилось чувство невольной виновности. Когда они со Строкуном возвращались к себе, он сказал:

— Хоть вой от бессилия!

— Если это поможет делу — я сам готов, как голодный волк морозной ночью на луну, — отшутился Строкун. — Работать, майор Орач, работать, не теша себя надеждой, что мы ухватили бога за бороду, но и не страдать от мысли, что Папа Юля с Артистом объегорили нас. Вынырнут возле какого-нибудь промтоварного магазина. Вот мы их там и встретим с распростертыми объятиями. А пока займитесь фургонами и этим бабником Шурпиным.

* * *

Вот что значит настоящий участковый! Никто из работников райотдела, а областного управления тем более, не сумел бы так тонко подойти к делу, вникнуть в суть человеческого характера. Жил да был в поселке завода Огнеупорном шоферюга, как он сам себя называл, по фамилии Яровой, по имени-отчеству Остап Харитонович. Работал он на заводе в мехцехе на старенькой «лайбе» — полуторке. На ней возили разные «железки» по объектам в случае аварии, а в период смены — людей: слесарей и механиков, которые жили в соседних селах. Возили их зимой и летом, в ветер и в дождь, в метель и в июльский зной, поэтому и соорудили из фанеры что-то вроде навеса-полубудки.

Мечтал Остап Харитонович о собственной машине. Пусть даже то будет «Запорожец» («консервная банка» — пренебрежительно называл заядлый шоферюга микролитражку в разговоре с владельцами таких машин). Конечно, самая престижная «тачка» — «Жигули». Скорость! Двадцать четвертой «Волге» не уступит дорогу. А маневренность! А приемистость! А каков салон! На уровне мировых стандартов и вполне в духе эстетических запросов Остапа Харитоновича. Но только у этой божественной машины цена безбожная.

Яровой надеялся, что ему повезет, и покупал билеты всех лотерей, в выигрыше которых числились хоть какие-нибудь автомашины. На этой почве у него с женою были вечные нелады.

— Дом строим! Сколько можно родственников обирать! А ты с каждой получки — десятку на эту вещевую лотерею. Приносишь в месяц сотню. А на работу топаешь — подавай тебе «тормозок», как порядочному: сала кусок, колбасы или мяса... Я из себя все жилы вытянула!