Мария Чурсина - Хозяйка города

• Название: Хозяйка города
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

Кто-то призвал тёмную сущность — того безжалостного монстра, который питается людскими жизнями. Кто-то хотел уничтожить её — бывшую учительницу биологии, которая привыкла бежать от прошлого. Кто-то почти добился своего, но не учёл одного. Убить её будет не так просто, потому что она — хозяйка города, и Город станет защищать её до последнего хриплого вздоха.

Роман является условным продолжением «Детей закрытого города» и «Проклятья», однако может восприниматься в отдельности от них.

Внимание! Отрывок, который разнесли по другим сайтам под заголовком "Хозяйки города", является всего лишь отрывком оригинального произведения. Полностью можно прочитать здесь.

---

— Ну смотри, — вздохнул мужчина и сузил глаза. — Эй, налейте ей чаю из термоса что ли. Трясётся вся.

* * *

В её мир ехал последний пустой автобус. Стоя на остановке, Сабрина замёрзла и почти отчаялась. В такое время на улицах почти не оставалось людей, тем более — сегодня.

С утра прогремел взрыв — рухнула высотка университета. До окраин города ветер донёс запах гари и страшную белёсую пыль.

Трасса на выезде уже к обеду была забита машинами беженцев. Пробка сигналила, нервничала, кому-то помяли бампер, кому-то отшибли зеркало заднего вида. Но к вечеру всё рассосалось. Куда-то исчезли все птицы, бродячие собаки и дворовые коты. Вчера они были, сегодня их не стало.

Когда Сабрина вышла на вечернюю улицу, город показался ей необитаемым. Забытая тележка ютилась на пустой парковке у круглосуточного супермаркета. Ветер гонял туда-сюда обёртку от мороженного.

В стеклянной коробке-остановке было пусто. Вместе с полумраком на город опустился сырой холод. Сабрина надела капюшон, сунула руки в карманы и села ждать. По одной зажигались звёзды в том месте неба, которое раньше озаряла подсветка университета.

Поскрипывала дверь брошенного цветочного ларька. Розы в больших вазах грустно повесили головы. За всё это время мимо не проехало ни одной машины. Сабрина ни на что не надеялась — «на меня все эти штуки не действуют», — но отступить она тоже не могла. В тот мир вела только одна дорога.

Автобус номер пятьдесят два вывернул из-за спального района, старый, с рекламой пельменей на боку. Скрипнул тормозами на перекрёстке. В салоне было светло и пусто. Сабрина вскочила, не веря в удачу.

Он притормозил чуть дальше остановки, открылась задняя дверь. Сабрина вошла, и автобус тут же тронулся. Город из окон казался незнакомым и пах странно, пах степной травой и кострами, как раньше, когда ещё не был мёртвым и брошенным.

Скользя рукой по поручням, Сабрина дошла до одинокого сиденья, повёрнутого спиной к кабине водителя. Плюшевая спинка истёрлась до дыр, в пластмассовые подлокотники въелись следы чьего-то существования, неразборчивые надписи синим и красным.

За спиной грубо буркнули:

— За проезд передаём.

Не глядя, она протянула кондуктору кулон на тонкой цепочке. Простой кулон — металлический овал с гравировкой птицы. Украшенье девочки, которая прыгнула из окна. Это была единственная вещь мёртвого, которую Сабрина смогла второпях достать. Она надеялась, что этого хватит.

По ладони мазнуло холодом, Сабрина сжала пальцы и обнаружила в них хрустящий от старости листок бумаги — с вязью неразборчивых букв и цифр, размазанных и выцветших чернил. И тут же ощутила, что за спиной больше никого нет. Натужно взвыл изношенный двигатель.

Город за окнами автобуса нырнул в темноту и вынырнул снова. Ещё горели фонари. В домах она нашла несколько светящихся окон, но улицы были ей незнакомы. Проплыл мимо бетонный забор с колючей проволокой по верху, мелькнул далёкий железнодорожный мост.

— Девушка, конечная!

Автобус замер в темноте. Сабрина прыгнула с последней ступеньки. Дороги под ногами не было, только влажно хлюпающее, комковатое бездорожье. Впрочем, из слов Нади, брошенных когда-то и почти забытых, она знала, что сейчас уже не важно, куда идти.

В какую сторону ни шагай, путь в тот мир всё равно только один. И он ведёт на кладбище брошенных автобусов.

Время потеряло смысл. Из темноты вынырнул тот самый бетонный забор с колючей проволокой, потом она пересекла пустырь — отросшая лебеда щекотала шею. И снова потянулся забор.

Единственный фонарь горел у ворот. Сабрина нырнула под дождь. Пятно фонарного света осталось за спиной, но она всё равно различила ржавые скелеты автобусов. Исполинский силуэт моста занял собой весь горизонт, перечеркнул небо от края до края. Створки, перевязанные проволокой, зазвенели от толчка, но не открылись. Сабрина толкнула ещё раз и подняла голову к небу, надеясь, что её услышат.

Снова капли дождя просачивались сквозь перекрытия моста, и снова барабанили по ржавым крышам автобусов.

Они сидели вокруг мёртвого костра, греясь об пепел. Кривые раны Надя спрятала под курткой. Боль постепенно притупилась, потёки воды высыхали на спине, но она всё ещё сидела, подтянув колени к груди, и боялась разогнуться.

Последним пришёл Калека. Он медленно подбрёл к костру, дёрнулся и замер в скособоченной позе.

— Он говорит, тебя там ждут, — сказала женщина-Кладбище после долгого молчания. — Пойдёшь?

Струи дождя текли по мостовым опорам, прибивали к земле порхающий пепел. Надя молчала, вытирая с лица дождевую воду. У самой границы автобусного кладбища, за забором из сетки-рабицы горел одинокий фонарь.

— Тебя там ждут, — повторила женщина, решив, видимо, что её никто не слышит.

— Вот знаешь, — сказал Смертёныш, холодным боком прижимаясь к чуть тёплой Наде. — Если бы меня кто-нибудь ждал в мире живых, я бы обязательно ушёл и больше никогда не вернулся. И ты уходи. Но я буду ждать тебя обратно. Только ты не возвращайся. Я буду ждать просто так. Уходи.

Пёс поднял морду и в знак согласия разинул акулью пасть.

Надя ощутила, как толчками пульса в неё возвращается жизнь. Ночной холод пробирался под куртку и мурашками бежал по рукам. Она испугалась.

— Слушайте, я никуда отсюда не уйду, пока Скрипач рушит мой город. И потом, разве я живая? Вы посмотрите на меня. Куда я денусь в мире людей?

Шуршал по листьям дождь. Все четверо долго смотрели на неё, и даже Калека — из-под намотанных на лицо тряпок. Смертёныш достал из кармана пригоршню семечек и хрустнул первой. В костёр полетела чёрная шелуха.

— Ты что, шутишь? — Застывшее в плаче лицо женщины-Кладбища приблизилось к Наде на расстояние вздоха. — Если бы я имела хоть один шанс вернуться обратно… Если бы хоть один из нас мог…

— Иди! — выкрикнул Смертёныш непривычно высоким голосом.

Она нервно поднялась. Пульс возвращался, и вместе с ним она ощутила холод и сырость, ощутила, как онемели ноги, как ноют ссадины и синяки. Кровь горячая — куда горячее, чем речная вода. Телу сделалось тепло от ручейков крови.

Надя пошла, ведя рукой от одного автобуса к другому. Ладонь испачкалась в серой грязи. Надя кое-что вспомнила и замерла. Полой куртки она вытерла со щеки ржавое пятно.

Она живая. Почти живая. Она всё ещё может вернуться в мир людей.

У ограды из сетки-рабицы ждала Сабрина — одинокая фигура под едва тлеющим фонарём. Их отделяли друг от друга косые струи дождя — будто нарисованные на фоне серого горизонта. Из-под капюшона куртки выбилась мокрая прядь волос, и Сабрина неловко заправила её назад. Так же неловко улыбнулась.

Надя не помнила, что означают у людей улыбки. Может, это предупреждение, как собачий оскал — не подходи. Она замерла в двух шагах, сама не веря, что вернулась.

— Эй. — Надя вышла ей навстречу, возникла из темноты и молча обняла за шею.

От неё пахло прелыми листьями и северным ветром. Так пахло только однажды, но Сабрина не хотела вспоминать те времена. От неё пахло северным ветром, но плечи — до сих пор осязаемые — под руками Сабрины чуть подрагивали.

— Тебя долго не было, — сказала она, чтобы не пересказывать бессонные ночи одну за другой. Все они поместились в паре фраз: — Скрипач крушит город. И я боялась, что он…

Фонарный свет лёг на исцарапанное Надино лицо, она поморщилась и отступила.

— Я была у него. — Она помолчала из темноты. Ветер загудел в пустых трубах. Надя нервно оглянулась и дёрнула головой. — Пойдём.

Она повела Сабрину за руку — иначе бы та заблудилась. В редких бликах света она видела злобные лица автобусов с битыми фарами вместо глаз, с раскрытыми пастями мятых капотов. Ощетинились изломанные дворники.

— Ау! Помогите. Ау, — послышалось со стороны пустыря. Голос делался тише, тише, и истаял совсем.

— Это гости, — сказала Надя, не оборачиваясь. — Дети, иногда и взрослые, приезжают сюда на последнем автобусе. Может, случайно. Или наслушавшись городских легенд. Бродят потом годами, теряют человеческий облик и остаются здесь навсегда. Искать их и выводить бесполезно. Они уже стали частью этого места.

— Ты пыталась?

Надя не ответила. Они вошли под дождь, как под купол. Капли забарабанили по перекрытиям моста и по ржавым крышам. Здесь всегда была ночь и всегда — дождь.

В темноте бледно тлел остывающий костёр. Надя села прямо на землю, скрестив ноги. Сабрина опустилась по другую сторону костра.

— Не сердись на нас. Поговори хотя бы с Антонио. После того случая он не спал ночами, сидел в кабинете. До тех пор, пока Центр стоял, конечно. Теперь от здания почти ничего не осталось. Прицельно попало снарядом. Он рухнул первым. Потом уже — университет и телебашня.

Сабрине почудилось движение за спиной — чьи-то мелкие осторожные шаги. Она развернулась, рука привычно легла на эфес меча. Никого не было. Автобусы скалили ржавые пасти.