Мария Чурсина - Хозяйка города

• Название: Хозяйка города
• Автор: Мария Чурсина
• Жанр: Фэнтези

Кто-то призвал тёмную сущность — того безжалостного монстра, который питается людскими жизнями. Кто-то хотел уничтожить её — бывшую учительницу биологии, которая привыкла бежать от прошлого. Кто-то почти добился своего, но не учёл одного. Убить её будет не так просто, потому что она — хозяйка города, и Город станет защищать её до последнего хриплого вздоха.

Роман является условным продолжением «Детей закрытого города» и «Проклятья», однако может восприниматься в отдельности от них.

Внимание! Отрывок, который разнесли по другим сайтам под заголовком "Хозяйки города", является всего лишь отрывком оригинального произведения. Полностью можно прочитать здесь.

---

Дверь в верхней половине была с витражным стеклом, и через него сумрачная комната казалась жёлто-красно-зелёной. Сабрина ощутила чужое присутствие в углу за буфетом. На это ей потребовалось одно мгновение.

И ещё мгновение на то, чтобы толкнуть дверь плечом и в один прыжок занять единственно выигрышную позицию. Он тоже прыгнул — бурая тень растеклась по светлой шторе. Сабрина увидела расколотую напополам вазочку и кубики сахара, разбросанные по полу.

Она ударила и промахнулась, потому что от ярости потемнело в глазах. Тень скакнула со шторы на потолок и распласталась кляксой. Штора закачалась, впустив в комнату немного бледного света. Сабрина ощутила волны страха, исходящие от не-живого.

В панике он бросился в сторону, Сабрина крутанулась, следуя за ним остриём меча. Кровь зло колотилась в висках — за весь страх и боль, которые Сабрина прятала до сих пор. Вытянутое лицо существа на секунду замерло, глядя на неё. Не успел увернуться, она была быстрее.

Меч располосовал не-живое так, что ей на руки и на пол брызнуло липким, бесцветным.

— Стой! — сорванный Надин голос прозвучал от двери.

Сабрина замерла, хотя это и было не по правилам. По правилам — всегда добивать врага. Но Надя тяжело дышала и смотрела на неё, и в ту минуту так походила на человека.

Он упал на пузо и пополз к ней, беззвучно открывая узкогубый рот. В одной руке всё ещё был зажат кусок сахара.

— Не трогай его, он здесь живёт, — сказала Надя. Существо цеплялось ей за ногу, за штанину, забрызганную грязью. Его руки — почти как человеческие, детские пальцы и розовые ногти. У запястья — белая нитка с больничной биркой, такие вешают новорожденным. Тонкое тело под клоком истлевшей ткани. Сабрина поняла вдруг, кто это такой — вспомнила родильное отделение больницы неподалёку, — и её передёрнуло от отвращения.

— Я тоже живу здесь, — выдавила из себя она.

Луч света лёг на пол между ними, очертив границу — «мы» и «они». Сабрина — одна на своей стороне.

— Просто ты его напугала, — сказала Надя, как будто ждала извинений.

— Напугала? Тогда сделай так, чтобы я их не слышала и не видела.

Сабрина не шевельнулась, и Надя спрятала глаза. Детские пальцы, цеплявшиеся за её штанину, растеклись чернилами и почти растворились в полумраке.

— Хорошо, как скажешь.

Она прошла мимо комнаты Сабрины и на секунду застыла, увидев сумку на полу. Обернулась.

— Я больше не могу, — сказала Сабрина, потому что от неё ждали этих слов. — Ты где-то бродишь по ночам. Ты возвращаешься под утро, приносишь с собой запахи мёртвых. За тобой остаются следы могильной земли. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Ты стёрла защитные знаки и сожгла кукол, чтобы эти могли заходить в дом. Вчера ночью я проснулась от того, что на пороге комнаты стояло существо… Стояло и смотрело на меня. Я успела разглядеть — это был мужчина, высокий и худой, и половина лица начисто снесена. Эта тварь стояла на пороге моей комнаты.

— Это часовщик, — сказала Надя, как будто её объяснения могли что-нибудь изменить.

— Мне всё равно, как его зовут. — Она не заметила, когда повысила голос, и теперь почти кричала. Зло вбивала каждое слово, а Надя вжимала голову в плечи. — Понимаешь? Ты понимаешь, что ни один нормальный человек не выдержит такого? Вот что. Я не хочу больше видеть ни одной этой не-мёртвой твари.

— Мы не твари, — чуть слышно выдохнула Надя.

Но у Сабрины уже не было сил остановиться.

— Или вы уберётесь отсюда, или я. Извини.

Надя спрятала глаза. Она как будто сделалась меньше ростом — из рукавов куртки виднелись только кончики пальцев.

— Не надо, — пробормотала Надя. — Не уходи, я сделаю, что смогу. Они к тебе больше не придут.

Дождевые капли протекали через перекрытия моста и падали ей на плечи. В темноте громоздились брошенные автобусы, как скелеты древних животных, и битые фары были как слепые глаза.

Стоило поискать другое место для ночёвки, но слишком безразлично. Надя ушла из дома, забрав с собой только куртку и связку амулетов — на всякий случай. И ушла туда, куда повели ноги, под мост, на кладбище старых автобусов.

Пока она сидела, явился Пёс. Припадая к земле, он побродил вокруг костра, потом всё-таки решился подойти и лёг, касаясь ледяным носом её ладони. От него Наде было ещё холоднее, но Пса она не прогоняла. Он делал вид, что дремал.

Надя сидела на земле, окружённая мёртвыми механизмами и темнотой. От дождя потух костерок, разведённый из сухих листьев и выброшенных книг. Ей было холодно, потому что человеческое тело слишком трепетно для ночёвок под мостом. Не спасала старая куртка. В Наде многовато осталось человеческого, но она знала — скоро всё это уйдёт.

Темнота вдалеке шевельнулась. Между ржавых кабин пробиралась человеческая фигура. У Нади больно заколотилось сердце. Вдруг Сабрина? Но это была не она — вместо плавных движений — нервные шаги. Чёрная фигурка оказалась невысокой, детской.

Мальчик выбрался к потухшему костру, нерешительно потрогал пепел — холодный. Он сел напротив Нади, подобрав по себя ноги. В дождливом полумраке она увидела осунувшееся лицо с чёрными провалами глаз, грязную куртку, размеров на пять больше нужного. Куртка, будто стянутая с чужого плеча, распахнулась на груди маленького гостя, обнажая пустоту.

— Смертёныш, — выдохнула Надя и невольно обрадовалась встрече.

Он тоже обрадовался — улыбнулся, как мог, изогнул губы в страшноватой гримасе, хотя не-мёртвые не способны улыбаться. В сжатом кулаке обнаружилась пригорошня подсолнечных семечек.

За то время, пока Нади не было, Смертёныш нисколько не подрос — сущности не чувствуют времени, — но его куртка истрепалась и выцвела. Босые ноги стали ещё грязнее, черноты под ногтями стало больше, и только запасы семечек в карманах никак не иссякали.

— Я услышал, что ты вернулась, и пошёл искать. Давно тебя не было.

Он потянулся к ней, касаясь влажных щёк и волос. Пёс вскинул голову, но не зарычал. Смертёныш чуть отстранился от Нади, разглядывая кончики собственных пальцев.

— Плачешь?

Она отвернулась.

— Нет. Это дождь идёт.

Смертёныш опять сел, из-под опущенных век подсматривая за потухшим костром — не разгорелся бы снова. Под мостом гудел ветер, и вздыхали старые автобусы. Надя тихо раскачивалась, обхватив себя за плечи. Ей отчаянно хотелось обратно. Зажечь на кухне свет и поставить на плиту чайник. Согреться человеческим теплом. Интересно, спит ли сейчас Сабрина?

Но обратно ей было нельзя, потому что там никто не ждал. Потому что мир живых толкнул её, вышибив из груди последнее дыхание.

— А я тебя всегда ждал. Я знал, что ты вернёшься, — произнёс Смертёныш. В его пальцах рассыпались обгоревшие книжные листы. Ветер выдувал из них алые искры и тут же гасил.

— Спасибо. — Руками, испачканными в золе, она вытерла влажные щёки. Дождь зарядил сильнее.

— Только знаешь, я бы на твоём месте не стал возвращаться. Если бы в мире живых остался хоть кто-то, кто ждал бы. Я бы очень хотел, чтобы у меня кто-нибудь там остался. Ты знаешь?

— Да.

— Можно я сяду поближе?

Надя подвинулась, освобождая место у мостовой опоры. Здесь не так донимал дождь. Они разделили одну куртку на двоих, но всё равно было холодно.

— Город меняется, — сказал Смертёныш, прижимаясь к её боку. Тонкой веткой он чертил на земле квадраты и треугольники. — Я слышу, как под землёй растёт что-то огромное. И город меняется. Просыпаются те, кто давно спал.

— Ты тоже это чувствуешь? — Надя дрожала. Холод комом встал в груди, и она ждала, когда же он растечётся по всему телу, до кончиков пальцев.

Смертёныш пожал плечами, словно речь шла о вещах простых и привычных.

— Все это чувствуют. Волк с улицы Стрелков. Ты помнишь его? Он проснулся и ночами бродит по улицам. Он даже света не боится. Люди говорят — собака. Я слышал. А он такой голодный. И Чердачная Кукла, которая спала под фонтаном старого парка. Помнишь её?

Надя не отозвалась.

— Я видел, она сидела на ступеньках. В том месте осталась кучка опилок, их потом раздуло ветром. А потом стали убегать люди. Они и теперь уходят, а город пустеет. Может, некоторые ещё думают, что останутся, но они все убегут. Я знаю. Я слушал их мысли. Я тогда подумал, хорошо бы ты вернулась. Ты бы сказала, что нам делать. И вот, ты вернулась.

Он потянулся к карману куртки и достал оттуда ещё одну пригоршню подсолнечных семечек. Хрустнул одной. До Нади дотянулся маслянистый запах. Она закрыла глаза. Уставшее сознание норовило провалиться в сон, но ей нельзя было спать, ведь сущности не спят.

— Что нам делать? — повторил Смертёныш.

Надя вздрогнула. Дождь зашёлся сильнее, заколотил по крышам автобусов. На границе видимости зажигались и потухали окна в чужих домах. Люди ещё не знали, что скоро захотят убежать.