Андрей Столяров - Я - Мышиный король

• Название: Я - Мышиный король
• Автор: Андрей Столяров
• Жанр: Научная Фантастика

---

После чего стремительно выскочила и даже хлопнула дверью.

Она хотела бы как можно скорее забыть все эти омерзительные подробности, однако память подсовывала - умильную физиономию Дуремара, крупнопористый нос и медоточивые, сладкие интонации: Надо, Ивонночка, надо... Иначе у тебя опять жизни не будет... Посмотри, моя радость, я тут - составил бумажку...

Плюнуть хотелось, настолько все это было противно.

Ивонна спешила к дому, и задержалась она только в двух местах - в магазине у старого кинотеатра, где купила некоторые продукты на завтрашний день, и затем - у длинных почерневших развалин, обнесенных невысоким заборчиком, и, видимо, уже давно прогоревших, но попахивающих еще резкой горечью дыма.

Развалины когда-то представляли собой казармы гвардейцев, а недавно, после заключенного с кошками очередного торжественного Конкордата, непосредственно распоряжением Мэра были переданы под проживание престарелым котам, плохо видящим и не способным нести караульную службу.

Непонятно было, кому потребовалось поджигать эти дряхлые унылые помещения.

Хотя она, кажется, догадывалась - кому.

И, уже отходя, потому что остановка ее привлекла внимание топчущегося на углу кошачьего милиционера, осторожно, чтобы никто не услышал, вздохнула - скорей о себе, а не о каких-то развалинах:

- Что делают!..

Всякая радость у нее окончательно испарилась.

И она даже вздрогнула, когда кто-то, невидимый со спины, очень вежливо, но решительно тронул ее за локоть и беспрекословным движением повернул - заставляя идти и тем самым удаляя от опасного места.

Она вдруг решила, что это - кто-нибудь из охранки.

Но это был, как немедленно выяснилось, Старый Томас, он извлек свою неизменную трубочку изо рта и сказал - нагибаясь и практически совсем без акцента:

- Не надо смотреть...

Голос у него был мягкий и успокаивающий.

- Не буду, - покорно согласилась Ивонна.

А Старый Томас, притронувшись в виде приветствия к новой тирольской шляпе с веселым перышком за тесемкой, приноравливаясь к ее неровному шагу и все также почтительно придерживая за локоть, добавил:

- Не надо смотреть. Не надо обращать внимания. Надо жить так, как будто это все - не есть настоящее. Делать своя работа. Заботиться о своя семья. И не думайт о том, что будет с вами на ближайшая время. Именно так...

Он еще раз неторопливо коснулся узеньких зеленоватых полей:

- Желаю уважаемой фрау доброго настроения...

- Спасибо, - сказала Ивонна.

Как ни странно, но настроение у нее действительно поднялось.

И она даже не замедлила шаг, когда, уже подходя непосредственно к дому, вдруг увидела стоящий на тротуаре квадратный неказистый фургончик, запряженный откормленным мерином и украшенный по обеим своим сторонам рисунком мягких сапожек.

Дверцы у фургончика были распахнуты, и громоздились внутри него картонные разнокалиберные коробки, и точно так же, зияя проемом, распахнуты были двери, ведущие в мастерскую, и в полумраке, который от солнца казался еще чернее, как ей на мгновенье почудилось, перемещалась знакомая фигура мужчины.

Вероятно, Марочник занимался погрузкой.

Сердце у Ивонны заколотилось.

Она вдруг вспомнила вялого, изнуренного человека в Охранной секции Департамента, его розовый крысиный пробор, как будто проведенный с самого рождения по линейке, и его невыразительный голос, судя по всему, не знающий никаких иных интонаций:

- Я надеюсь, что вы, как положено, исполните свой гражданский долг?

- Разумеется, - ответила тогда Ивонна.

А Начальник Охранной секции Департамента склонил акуратную голову:

- Вы можете обращаться ко мне, если потребуется, когда угодно. Анонимность любого вашего заявления мы гарантируем...

И он постучал синеватым ногтем ногтем по поверхности пустого стола.

Так это было.

Словно работала невидимая канцелярия, отмеривая сделанное и не сделанное.

Канцелярия слез.

Но, с другой стороны, это ее как бы и не касалось.

И она, подавив идиотское тупое намерение зайти в мастерскую, плотно сжав губы, как будто закупорив рвущееся наружу предупреждение, громко цокая каблуками, как выстрелы, отдающимися в притворе двора, пропилила пространство, наполненное до краев удушливой фиолетовостью, и, поднявшись по лестнице, которую перечеркивали солнечные лучи, повернув ключ в замке и привычно напрягшись, потянула к себе осевшую грузную дверь, сверху до низу обитую для тепла дешевой клеенкой.

Квартира встретила ее тишиной и спокойным, нетрепетным стоянием воздуха.

Казалось, здесь не присутствует ни одного дуновения.

Правда, впечатление это было обманчивым.

Потому что едва она поставила у порога продуктовую сумку с потрескавшимися карманами и, сказав в пустоту коридора: Привет, это - я!.. - начала сдирать с себя тесный плащ, по обыкновению выворачивающийся наизнанку, как из двери ближайшей комнаты, фактически у нее за спиной, совершенно бесшумно возникло видение осторожного Франца и, обеими руками сжимая поднятый вверх пистолет, крутанулось - готовое опоясать себя грохотом частых выстрелов.

Все оно было, как опасная, взведенная до отказа пружина.

Ивонна попятилась.

- Будь ты проклят! - в сердцах сказала она. - Сколько раз я тебя просила: не выскакивай на меня, как припадочный!.. Позабыл, что имеешь дело не с уголовниками? Фу ты, как напугал, сердце теперь заходится...

Она сделала судорожный глубокий вздох.

А вдруг замерший Франц не сводил с нее глаз, тронутых легким безумием.

- Ты одна? - не опуская сжатый в руках пистолет, шепотом спросил он. - По дороге сюда проверялась? Хвоста за тобой не было? Ты смотри: ведь одной ниточкой связаны. Если что, так и - загремим по Квадратному дому...

Он, казалось, к чему-то прислушивается.

Не отвечая ему, Ивонна взяла тяжелую сумку и прошагала на кухню. А там, открыв холодильник, перегрузила в него сыр и пакет молока, и - с пристуком, на клеенку стола - раздраженно выбросила банки рыбных консервов.

- Вот тебе, лопай! - сказала она. - Хлеба сегодня не завезли, я взяла четыре батона. И не трогай, пожалуйста, ничего в холодильнике: то, что - там, извини, террористам не предназначено...

Она вдруг нахмурилась и, снова дернув за полукруглую ручку, неприязненным взглядом окинула распахнувшиеся перед ней пластмассовые отделения.

После чего - ударила кулаком по ладони.

- Ну так и есть! Опять творог слопал!.. Ну, урод прибабахнутый, ну что мне с тобой делать?..

Она захлопнула дверцу.

Тогда Франц, наконец, опустил пистолет и засунул его прямо за пояс потертых джинсов. А потом посмотрел на консервы и глаза его оживленно блеснули.

- Ладно, подумаешь там, творог! - беспечно сказал он. Я тебе этого творога накуплю, знаешь, целую ванну. Можешь им натираться или скормить собакам: подожди еще пару дней, все наладится!..

- Что наладится-то? - с тоской спросила Ивонна.

- А то, что через месяц у нас - День прощения. Вот казнят очередного смутьяна, тогда заживем, как люди... Понятно?..

Говоря это, он одновременно совершал множество мелких движений: вытащил из буфета консервный нож со сколотой рукояткой, вскрыл две банки, из которых десятками мутных глаз посмотрели на свет печальные рыбьи тушки, с грохотом извлек вилку из ящика, а сам ящик задвинул обратно - так, что чокнулась и зазвенела стоящая в буфете посуда, оторвал от батона здоровую, почти в половину горбушку, дохнувшую хлебом, заурчал, наклонился, оскалился - и, запихав вилкой в рот чуть ли не все содержимое одной из банок, мерно двигая челюстями и поматывая головой от усилий, неразборчиво объяснил - сглатывая после каждого предложения:

- Тебе тут звонили... Раза четыре, наверное... Я, конечно, не подходил, чтобы не засветиться... Но вполне могли интересоваться и мной... Я тут жду со дня на день некоторых известий... Так что, ты не отлучайся пока - возьмешь трубочку...

Соус капнул ему на рубашку и он вытер его указательным пальцем. А сам палец затем обсосал и опять-таки вытер, но только уже о джинсы.

Лоб его морщился, как будто помогая жеванию.

Ивонна спросила:

- А казармы на Малой Жестянщиков - это твоя работа?

Спрашивать, конечно, не следовало, но Франц - махнул вилкой:

- Ерунда!.. Достали термитную бомбу, надо было как-то использовать, чтоб не протухла... Глупости это все... Чепухой мы больше заниматься не будем...

- А чем будете?

- Ну... зачем тебе это знать?.. Чем меньше знаешь, тем спокойнее спишь...

Он засмеялся.

И вдруг, остановившись на половине движения, посмотрел сквозь нее - так, как будто увидел нечто поражающее воображение.

Черные зрачки у него резко сузились.

- Есть одно дело... Сделаем его, и тогда уже можно будет подумать... Только бы не сорвалось из-за какого-нибудь пустяка... А вообще - занимайся своими проблемами, не забивай себе голову...

Он полез вилкой во вторую консервную банку.