Андрей Столяров - Я - Мышиный король

• Название: Я - Мышиный король
• Автор: Андрей Столяров
• Жанр: Научная Фантастика

---

И еще он тихо, но ощутимо поцокивал языком.

И кривился щекой - словно у него побаливали верхние зубы.

Впечатление было, во всяком случае, очень похожее.

Ивонна просто - ждала.

Продолжалось это опять же, наверное, минут пятнадцать. А затем мужчина прекратил раскачиваться так же внезапно, как начал, и вдруг с острым, необычайным вниманием посмотрев на нее, энергично, как будто очнувшись от дремы, поинтересовался:

- Значит, он упоминал при вас Мышиного короля?.. Любопытно... А вы в этом абсолютно уверены?

- Абсолютно, - твердо сказала Ивонна.

- И... упоминание... свидетельствовало о его... положительном отношении?

Ивонна кивнула.

- Значит, вы полагаете, что это - не случайная оговорка?

- Да, полагаю...

Тогда мужчина ногтем, как-то очень небрежно подтолкнул к ней листочек со строчками заявления и совсем другим тоном - официальным, сухим - предложил, словно чувствуя, что от этого будут одни неприятности:

- Подпишите, пожалуйста. И - разборчиво. Без подписи не принимаем...

Настроение у Ивонны вдруг резко упало.

- А я слышала, что можно подавать анонимные заявления. Главное, чтобы - лично...

Мужчина кивнул.

- Да, конечно, но в некоторых случаях требуется представленность заявителя. Чтобы избежать, так сказать, необоснованных обвинений... Подпишите... Конфиденциальность мы, разумеется, гарантируем.

И зрачки его буквально вонзились в Ивонну.

Выхода не было.

Ивонна достала из сумочки ручку, подсохшую от долгого неупотребления, и, наверное, с пятой попытки вывела под словом "гражданка" свои ломаные, прерывающиеся, неразборчивые каракули.

Точно курица лапой.

У нее было такое чувство, что она попала в ловушку.

Тем более, что и заявление сразу исчезло в картонной потрепанной папке с начертанием красным карандашом: "К рассмотрению".

- Вот и отлично, - приветливо сказал мужчина. - Лично я очень рад, что вы так серьезно относитесь к своим гражданским обязанностям. А теперь - еще одна небольшая формальность... Пройдемьте...

Он открыл неказистую дверь в левой части своего кабинета и, пройдя вслед за ним, Ивонна неожиданно очутилась в странно маленькой, чуть ли не со спичечный коробок, тесной низенькой комнатке, где едва умещались - тахта и два ободранных стула.

Вид у комнатки был не очень-то презентабельный. И Ивонна сразу же поняла, зачем ее сюда пригласили.

Сердце у нее оборвалось.

Она сделала шаг назад.

Дверь, однако, была уже заперта, а мужчина уже уселся на стул - неторопливо стаскивая сапоги:

- Располагайтесь...

И он сделал весьма недвусмысленный жест.

Стены в комнате были серые, а плафон, источающий свет казался голубоватым.

- Я буду жаловаться, - беспомощно сказала Ивонна.

А мужчина с удивлением поднял перекошенное от усилий лицо:

- Кому?

В голосе его действительно слышалось удивление.

- Вы хотите, чтобы вашему заявлению дали ход? Хотите? Тогда не тратьте напрасно моего рабочего времени...

И он бросил сапог в угол комнаты.

Голос у него был тоже - какой-то серый.

Или, может быть, голубоватый.

Не разобрать.

А когда Ивонна, наверное минут через двадцать, вышла из районного отделения и, как будто ожившая статуя, с каменным неподвижным лицом зашагала по улице, не совсем понимая, куда она направляется, то на перекрестке, где пришлось задержаться перед огнем светофора, в перспективе проспекта она неожиданно для себя увидела серые уродливые дома, напихивающиеся друг на друга, а над серыми крышами их, словно вылинявшее полотнище - голубое и, вместе с тем, совершенно безнадежное небо...

10. М Э Р И Я. О Т Ч Е Т Н Ы Й П Е Р И О Д.

Геккон сказал:

- Ваша ошибка в том, что вы считаете себя средоточием обозримой Вселенной. Той Вселенной, пределы которой нам пока неизвестны. Вам кажется, что на вас смотрит весь мир, что другие народы - кто с ненавистью, кто с восхищением - наблюдают за вами, стремятся вам подражать, очень часто завидуют вам, пытаются с вами соперничать. Что они только и делают, что сопоставляют вашу жизнь со своей. А это не так. Вы вовсе не остановили на себе зрачок Ойкумены. Разумеется, мир отдает должное тому упорству, с которым вы пытаетесь жить иначе, чем все остальные, мир действительно наблюдает за вами иногда с любопытством, а иногда с равнодушием. Но ведь мир, дорогой друг, чрезвычайно велик, и Вселенная вовсе не ограничена пределами города. Ойкумена простирается и на Восток и на Запад. Есть народы, которые даже не подозревают о вашем существовании. А другие озабочены вами постольку, поскольку от вас исходит некое... беспокойство... В противном случае они бы тоже не обращали на вас внимания. Вы, отнюдь, не являетесь центром Вселенной, вы находитесь на ее достаточно отдаленной периферии. И чем раньше, дорогой друг, вы это поймете, тем разумней и проще будут строиться наши дальнейшие отношения...

Он остановился у продолговатого инкрустированного перламутром столика, на котором освещенный, словно в музее, выделяемый складчатым бархатом, покоился длинный меч с простой металлической рукояткой, и бесцельно коснувшись молочного лезвия, которое точно дымилось, вдруг, как будто обжегшись, отдернул чуткие пальцы.

- Я надеюсь, дорогой друг, что вы не истолкуете мои слова превратно. Я бы вовсе не хотел поставить вас в неловкое положение...

Черные припухшие глаза его на горбоносом лице мгновенно сверкнули.

Мэр ответил несколько раздраженно:

- Я уже объяснял вам, дорогой друг, что убить меня вы можете в любую минуту, я пришел без охраны, воинов у вас здесь хватает, но ведь вы достаточно проницательны, чтобы понимать необходимость сотрудничества: без меня вы не сможете справиться с городским хозяйством, в котором черт ногу сломит, это совершенно новая для вас область деятельности, а я без вас - обеспечить безопасность города от вторжения варваров. Прошу прощения, я никого не хотел обидеть... Вот в чем суть нашей взаимозависимости. Вы, дорогой друг, можете не доверять мне сколько угодно, если хотите, вы можете подозревать меня в стремлении как-то ограничить ваши теперешние прерогативы, вы, наконец, можете полагать, что я организую заговор против вас лично - хотя это абсолютно бессмысленно, с любой точки зрения, я в этом нисколько не заинтересован - но вы, с вашим всесторонним образованием, с вашим острым умом и с вашей интеллигентностью, безусловно поднимающей вас над миром кочевников, просто не можете не понимать, что мы - обречены на сотрудничество. По крайней мере, мне это вполне очевидно... - Мэр перевел дыхание, нервное, с провалами щек лицо его, ни на секунду не остававшееся неподвижным, потемнело от нахлынувшей крови. Он немного повел подбородком, как бы ослабив тугой узел галстука. Обоначились жилы на шее. - И в связи с этим, дорогой друг, я не понимаю вашего длительного затворничества. Вы буквально заточили себя на этом острове: никуда не показываетесь, не участвуете, как вам полагалось бы, в светской жизни... Честно говоря, это вызывает некоторые кривотолки. Я ценю ваше уединение, которым вы так дорожите, вероятно, оно сродни уединению гениев, но вы же знаете, что такое общественное сознание - как оно легко возбуждается при малейшем намеке на неблагополучие в органах власти. Я бы, дорогой друг, все-таки рекомендовал вам показаться на сегодняшнем городском приеме, это было бы воспринято с громадным удовлетворением... Что же касается безопасности мэрии и вас лично, то я полагаю, что господин Барма вполне способен ее обеспечить. Да и сами опасения по поводу террористов, кажется мне, несколько преувеличенными. Не так уж они и всесильны... Я прав, господин Барма?

Представительный высокий мужчина, до сих пор лишь переводивший глаза с одного собеседника на другого, выступил немного вперед и с какой-то театральностью наклонил голову, стриженную под "бобрик":

- Точно так, ваше высокопревосходительство! Безопасность присутствующих я гарантирую...

Толстая серебряная цепочка, увенчанная замысловатым вензелем, лежала поверх его кремового костюма. А на мизинце левой руки поблескивал бриллиантовый перстень.

Геккон кивнул.

- Я вижу, что вы - при знаках рыцарского достоинства, сэр Фабрициус. Это меня успокаивает. Не следует ими пренебрегать. Мне только, дорогой друг, не нравится, когда благородного человека именуют, точно простолюдина. Например, "господин", как вы только что изволили выразиться. Или даже "товарищ" , мне приходилось слышать и подобное обращение. Это, по-моему, неприемлемо. Существуют - правила этикета, выработанные веками...

Мэр - замер. И вдруг веки его - вдавились, выпячивая глазные яблоки.

- Приношу тысячу извинений, дорогой друг!.. Я, однако, считал, что в отношениях между нами наличествует определенная близость. Дружелюбие, порожденное, так сказать, взаимной симпатией. И оно, в свою очередь, подразумевает некую... доверительность обращения. Именно доверительность, а не фамильярность. Дорогой друг, подумайте сами: зачем нам все эти формальности?..