Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

• Название: "Вексель Судьбы" (книга первая)
• Автор: Юрий Шушкевич
• Жанр: Научная Фантастика

В основе сюжета - судьба двух советских разведчиков-диверсантов, которые в результате хронопортации переносятся из 1942 в 2012 год. В нашем сегодняшнем мире им удаётся быстро "акклиматизироваться" и стать участниками многочисленных событий, связанных с розысками исчезнувшего за рубежом крупного царского вклада. Однако вместо капиталов, лёгших в основу мировой финансовой системы и с известных пор правящих миром, героям романа удаётся обрести сокровища иного рода. Роман интересен многочисленными историческими коллизиями и футурологическими прогнозами, которые, будучи преломлёнными в сознании людей первой половины XX века, зачастую раскрываются с неожиданной стороны.

---

Спустя минут пять все неразъехавшиеся гости стали свидетелями сцены странной и немыслимой: два дюжих охранника на плечах тащили обмякшего спортсмена с огромным синяком под глазом и разбитым в кровь ухом. Костюм олимпийца был измят до невозможности и местами выпачкан жёлтой жирной глиной.

Его тут же усадили в садовое кресло и принесли воды. Ветер доносил тревожный шёпот: "В дальнем углу нашли... Возле старого сортира... Если б не собака!..." Несчастного немедленно обступили со всех сторон, посыпались вопросы и полились соболезнования. Кто-то стал звонить в "Службу спасения".

Пришедший в себя Ласточкин вскорости поведал, что вступил в спор с кем-то из гостей, ему неизвестным, и, когда, увлечённый этим спором, удалился со своим собеседником в дальний угол, то тот внезапным ударом по сонной артерии его нокаутировал. Ничего более пострадавший спортсмен не помнил и сообщить не мог, ссылаясь на темноту и потерю сознания.

К счастью, могучий организм Ласточкина успешно справлялся с последствиями нокаута -- уже через несколько минут он смог самостоятельно подняться с кресла. Его жена тотчас же заявила, что отвезёт супруга к личному врачу и потому приезда врачей они дожидаться не станут. Громко объявив всем спасибо за сочувствие, с гордым выражением лица она повела мужа к машине.

-- Интересно, кто же это Ласточкина так разделал? -- задал риторический вопрос Борис, когда их кабриолет уже спокойно катился в сторону Москвы по ухоженному и тщательно освещённому Рублёво-Успенскому шоссе.

-- Наверное, кто-то из конкурентов по олимпийскому движению, -- высказал своё предположение Алексей, не отрываясь от дороги. -- Звериный оскал капитализма!

-- Нет, это дело рук Виталика, -- с абсолютным спокойствием констатировал с заднего сидения доселе молчавший Петрович. -- Того взбудораженного малого в одежде бродяги. Всё произошло в моём присутствии.

-- Как! И ты ничего не предпринял? -- сидевший рядом с ним Борис даже поперхнулся от неожиданности.

-- Этот мерзавец заслуживает большего наказания, поэтому я не стал вмешиваться.

-- А что же произошло? -- обернулась Мария.

-- Ласточкин в разговоре с Виталиком стал развивать тему о том, что якобы наши диверсанты, героически действовавшие в годы войны в тылу врага, все поголовно -- сволочи и негодяи. Они, оказывается, не только уничтожали священную частную собственность, но и теперь, словно из могилы, мешают Ласточкину снести в его поместье какие-то постройки, объявленные памятником войны. Если бы ты слышал, Лёша, какими словами он гнобил и оскорблял наших с тобой однополчан! И что он, подлая его душа, нёс про Зою Космодемьянскую, которую я лично инструктировал в диверсионной школе и помню как живую...

-- И ты не сдержался?

-- Я разведчик, и должен скрывать эмоции. А вот Виталик, которому я незадолго до этого рассказал, как именно эта девочка погибла, контролировать себя не смог. Просто догнал Ласточкина и отключил одним ударом.

-- Надо всё-таки сразу было вызвать врача, -- сердобольно посетовала Мария.

-- Совершенно ни к чему. Уверяю вас, эти типы очень живучие, -- ответил Петрович и вздохнул.

-- Да, -- сказал Борис, прервав наступившее молчание. -- Виталик, при всей его безбашенности, -- очень искренний и порядочный человек. Только жаль его безумно -- из таких миллиардных долгов, какие у него теперь, живыми не выкарабкиваются... Мне кажется, что с ним... с ним что-то нехорошее должно скоро произойти. Ну да ладно, Бог поможет. Домой пора, уже третий час.

Глава восьмая

Елисиум

Часть первая

Как только отшумели праздники, Петрович отбыл в Волгоградскую область, чтобы помочь внуку Елизаветы Валерьяновны с запуском в работу овощной фермы. В Петрово-Дальнем случилось ЧП: из-за затеянного соседями ремонта водопровода произошёл скачок давления в трубах, и дача Кузнецовых протекла. Встал вопрос о срочном ремонте с просушкой стен и заменой труб, ради организации которого Борису пришлось бросить все остальные дела. А из Екатеринбурга позвонила старая подруга родителей с просьбой пустить пожить на несколько недель в московской квартире -- внук собрался поступать в МГУ, и она хотела перед его приездом на экзамен "всё хорошенько подготовить". Отказать в этой просьбе было невозможно, и понимая, что в случае успешной сдачи экзамена постой уральских знакомых может затянуться весьма надолго, Борис обратился к Алексею и Марии со следующим предложением.

-- В Дальнем плесень, квартира скоро будет занята. А вам нужно где-то пожить одним. Я созвонился с тёткой -- она на всё лето уезжает в Болгарию, где семья племянника прикупила квартиру у моря, и согласна, чтобы вы переехали на её дачу в Малаховке. Направление не столь пафосное, как Рублёвка, но зато поживёте в тишине.

-- Не вижу причин для уныния. Перед войной именно в этих местах проводила лето большая часть интеллигенции, -- согласился Алексей.

-- Замечательное предложение! -- с радостью отозвалась Мария. -- Но боюсь, мы окажемся обузой. Ведь дачу на целое лето можно сдать за хорошие деньги.

-- Она принципиально не сдаёт, -- успокоил сестру Борис. -- Для Екатерины Андреевны недопустимо нарушение сакральности древних стен. Поэтому -- ключи только для своих!

Не успела захлопнуться за спиной дачная калитка, как Алексей с умилением увидел, что вернулся в довоенную юность. Старый и уже покосившийся одноэтажный дом постройки 1935 года, о чём извещала надпись под коньком, вырезанная из рассохшейся фанеры, буквально утопал в зарослях непомерно разросшегося сада. Часть вишнёвых деревьев была уже сухой, однако остальные -- цвели отчаянно и очумело. Бело-розовым флёром подёрнулись высоченные яблони, помнившие, надо полагать войну, а чуть ниже всего этого великолепия, заполняя остающееся пространство сада, распускалась сказочная густая сирень.

В доме -- несмотря на то, что там всю зиму работала газовая колонка, -- кисловато-пряно пахло сыростью и поскрипывали при ходьбе крашеные половицы. Буфет в столовой был забит старой, даже порой антикварной посудой, которую по обыкновению москвичи предпочитают развозить по дачам. С окон свисали кружевные занавески, плавно перетекая на обеденный стол, покрытый бордового цвета парадной скатертью с длинной бахромой, ниспадающей до пола. Выдающихся габаритов холодильник "ЗИЛ", когда его включили в сеть, сперва зарычал, как трактор, однако очень скоро, успокоившись, выдал весьма сильный холод, крепко приморозивший к испарителю неосторожно брошенный на него пакет с припасами.

-- Клопов и тараканов нет, -- констатировала тётушка Бориса, приоткрывая дверцы гардероба в спальне и выдвигая один за другим комодные ящички.

Затем, пройдя в гостиную, сказала не без гордости, указывая на пианино:

-- Настройщик был прошлым летом, если что, он живёт тут неподалеку, я оставлю адрес. А насчёт сырости -- не волнуйтесь, в этой комнате у нас теплей всего.

Во дворе под навесом, увитым диким виноградом и зачем-то заставленным пустыми бочками (для "маскировки на зиму от воров", как пояснила Екатерина Андреевна), хранился старый и изрядно побитый автомобиль не вполне понятной иностранной марки. Задние фонари были заклеены прозрачной лентой, местами уже отошедшей, а бампер -- подвязан тросом.

-- Ванюшкина машина, на ходу. Пользуйтесь, чтобы не ржавела! А ключи и документики -- сейчас же узнаю, где он их спрятал, так что забирайте себе! -- продолжала тётя с твёрдым намерением всучить своим постояльцам заодно и старую машину племянника.

-- Сделай вид, что соглашаешься, а я попробую найти для тебя авто получше, -- шепнул Борис на ухо Алексею.

Если не обращать внимание на ржавеющую под навесом развалюху, от которой разило подтекающим маслом, то всё остальное, что оставила своим постояльцам добрейшая Екатерина Андреевна на старой даче, было очаровательным, уютным и прекрасным. Благоухающий сад, раскинувшийся на огромном, почти в гектар, участке, вековые сосны, покрывающие землю ажурной полутенью, скамейки в укромных уголках, да и сам дом -- несмотря на возраст основательный, крепкий, добротный и какой-то тёплый изнутри... Можно было пить чай на террасе из старинных потрескавшихся чашечек под трели садовых горихвосток, можно -- валяться в гамаке, музицировать, не думая о покое соседей, можно было уединиться с книгой, петь, декламировать стихи или просто лежать на скамейке, глядя, как фиолетовые грозди сирени над головой сливаются с небом.... Цветение сирени в эту весну было фантастическим и неудержимым, в первые мгновения её аромат, казалось, сшибал с ног, а в своём продолжительном воздействии создавал атмосферу неослабевающей восторженности. Подобно хмелю, сиреневый аромат будоражил мысли, заводил и опьянял -- не ослабляя своих чар ни на единый миг.

-- Мне кажется, что пока мы здесь, мне каждую будет сниться только эта сирень, -- сказала Мария Алексею, заканчивая разбор вещей.