Жаклин Паскарль - Как я была принцессой

• Название: Как я была принцессой
• Автор: Жаклин Паскарль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-367-01286-6

В своей автобиографической книге Жаклин с подкупающей откровенностью рассказывает о личной трагедии, которая когда-то взволновала весь мир.

---

Мы прибыли в Истана Мазия минут за двадцать до начала и заняли отведенные нам места на газоне. На синем небе не было ни облачка. Прямо перед нами возвышалась открытая ротонда с куполом, занавешенная великолепными полотнами желтого шелка, которые сейчас были отодвинуты и слегка колыхались под легким бризом. В просветы между колонами ротонды я видела, как река, чуть подернутая рябью, вливается в Южно-Китайское море, а на мелководье плавно покачиваются рыбацкие лодки. На секунду мне страстно захотелось тоже окунуться в прохладные волны, но я решительно прогнала неуместные мысли и продолжала терпеливо сидеть под палящим солнцем в ожидании назначенного часа. Температура воздуха уже приближалась к сорока градусам, и я чувствовала, как по лицу начинают катиться капельки пота и как душит меня новое платье из темно-лилового шифона на сплошной ярко-синей подкладке. Больше всего мне хотелось сейчас поднять подол и обмахнуть им разгоряченное лицо. Под взятыми взаймы бриллиантами невыносимо чесалась шея, словно протестуя против всего этого блеска и роскоши, совсем неуместной в девять часов утра.

Прочие гости, тоже нарядно одетые, сверкающие золотыми аксельбантами, медалями и драгоценностями, оживленно переговаривались. На другой стороне газона играл духовой военный оркестр. Мы с Бахрином сидели молча.

Наконец раздался уже знакомый мне рев труб нобата, и весь город словно замер в ожидании. Этот устрашающий звук означал, что королевская процессия вышла из дверей дворца. Все поднялись на ноги и в молчании наблюдали за тем, как медленно она двигается по расстеленной для такого случая желтой ковровой дорожке.

Вся эта языческая пышность отныне станет основным содержанием моей жизни, с пугающей ясностью вдруг поняла я. Мне представился бесконечный ряд церемоний, которые еще предстоит посетить, и я почувствовала сосущую пустоту в груди. Однако пока все это было мне внове и поэтому вызывало живой интерес.

Сначала я заметила над морем голов ярко-желтые шелковые зонтики, отороченные сверкающей на солнце золотой бахромой и водруженные на десятифутовые шесты из красного дерева. Одетые в парадную форму лакеи несли их над головами султана и его супруги как знак королевского отличия и к тому же как некоторую защиту от палящего солнца. Их сопровождала огромная свита: служанки в красно-белых баджу-курунгах, украшенных королевским вензелем; охрана и знаменосцы в одежде из алого вышитого сонкета, несущие символы королевской власти – золотой церемониальный кинжал крис, меч и печать; представители армии и полиции в парадной форме; и, наконец, – играющие на ходу музыканты королевского оркестра нобат, облаченные в черные баджу-мелаю.

Сама королевская пара была по малайским стандартам одета довольно просто – в тончайшие костюмы из кремового цвета шелка, которые, впрочем, как оказалось при более близком рассмотрении, были сверху донизу расшиты узором их крошечных золотых бляшек. Его Королевское Высочество, получивший когда-то военное образование, шел четким и ровным шагом, расправив плечи и устремив взгляд прямо перед собой, как и положено на параде. Жена, отступив на один шаг, следовала за ним. На лице султана я не смогла заметить ни тени какой-либо эмоции. О чем бы ни думал будущий правитель, готовясь занять трон своего отца, он явно предпочитал держать эти мысли при себе.

Султан Махмуд с супругой поднялись в ротонду, и их немедленно окружил десяток придворных, которые, вытянув руки, заслонили их со всех сторон полотнами ткани, устроив что-то вроде душевой кабины. После чего на полностью одетую царственную чету вылили сотни литров воды, смешанной с соком лайма, известного своими мистическими охранительными свойствами. Вода, выливаемая из древних медных сосудов, ручейками сбегала по ступенькам ротонды и моментально впитывалась в газон. Я смотрела, открыв рот, зачарованная этой освященной веками церемонией, в которой ислам смешался с язычеством, а вера – с суеверием. Когда омовение было закончено, к супругам подошел главный имам и, воздев к небу ладони, попросил у Аллаха защиты и покровительства для нового правителя. После этого шелковые занавески ротонды были опущены, чтобы очистившиеся султан с супругой могли переодеться в сухое платье.

Вскоре они появились уже в новых нарядах из белого сонкета, и вся королевская процессия под аккомпанемент нобата и криков «Даулат туанку!» (Да здравствует король!) вернулась во дворец.

Я оставалась сидеть, когда все остальные гости начали сбиваться в кучки и обсуждать только что закончившуюся церемонию. Мне казалось, будто я только что перенеслась на несколько веков назад – к тем временам, когда верования и культура были до примитивности просты. Я начинала понимать, что, несмотря на полученное образование и на приверженность ко всем новейшим достижениям комфорта и роскоши, семья Бахрина предпочитает жить и верить так же, как жили и верили их предки.

В дальнейшем, чем больше я буду узнавать свою новую семью, тем чаще мне придется сталкиваться со странными переплетениями религии, старинных легенд, суеверий и современных технологий. Мне еще многое предстояло узнать.

24

Стоило нам с Бахрином вернуться в Мельбурн и оказаться за тысячу миль от его царственной родни, как жизнь вернулась в свое нормальное русло. Мы с удовольствием и особо не задумываясь играли приятную роль беззаботных молодоженов, ходили по магазинам и вечеринкам, веселились, учились и работали. Единственной заметной переменой, произошедшей в моей жизни после свадьбы, оказался мой новый статус на работе: директор «Авиалиний Малайзии» вдруг стал со мной очень вежлив и частенько задерживался у моего стола, чтобы поболтать, причем делал это таким тоном, будто нам с ним известен какой-то общий секрет. Конечно, ситуация получилась довольно странной: с одной стороны, я оставалась одним из низших служащих компании, а с другой – стала женой человека, к которому мой директор обязан был относиться как к VIP-персоне.

Бахрин в том году заканчивал университет и довольно много занимался, поэтому иногда мы с трудом выкраивали часы для развлечений, которые, надо признаться, никогда не были особенно интеллектуальными. По нашему общему решению (то есть Бахрин решил, а я молча согласилась) я не стала возобновлять занятия балетом. Все свободное время мы проводили, обследуя бутики в самой фешенебельной части города. Бахрин очень интересовался последними новинками в мире мужской моды и постоянно читал такие журналы, как «GQ», «Вог» и «Плейбой», причем последний, по его утверждению, покупал исключительно ради статей. Когда дело касалось одежды, Бахрину требовалось только самое лучшее. Лучшие обувь, галстуки и ткани приводили его буквально в экстаз. Цена не имела значения. Вечером в пятницу и всю первую половину дня в субботу мы, взявшись за руки, обычно ходили из магазина в магазин в поисках идеально сидящих брюк или рубашки с каким-нибудь особым фасоном воротника. Реакция Бахрина на дизайнерскую одежду была почти чувственной: он гладил понравившуюся шелковую сорочку так, точно она была живой. Об этой его страсти к элегантной одежде хорошо знали в некоторых магазинах, торгующих итальянскими и английскими марками, и он считался там особо ценным клиентом. Главной его слабостью были Пол Смит, Хьюго Босс, Берберри и Валентино. Я же питала особое пристрастие к обуви и товарам для дома. Сначала я долго изучала картинки в архитектурных журналах Бахрина, а потом с наслаждением выбирала мебель, ткани и всякие мелочи для нашего гнездышка.

Мне вообще очень нравилась моя новая роль хозяйки, и я с энтузиазмом училась готовить. Рано утром по субботам мы с Бахрином ездили на местный рынок и закупали там недельный запас продуктов. Для Бахрина такая хозяйственная деятельность была внове, и он, казалось, с удовольствием принимал участие в этих гастрономических экспедициях, хотя его интерес к покупке и приготовлению пищи был чисто антропологическим. На первых порах самым моим удачным кулинарным экспериментом считались спагетти болоньез оригинальные, и Бахрин всегда расхваливал соус из фарша с красным вином, травами и чесноком. Вопросы диеты нас тогда особенно не волновали, и он, хоть и был мусульманином, никогда не возражал против блюд, в которых использовался алкоголь, и даже признавался, что в школе Джилонг с аппетитом ел на завтрак яичницу с беконом.

Бахрину, выросшему во дворце, еще никогда не приходилось самостоятельно заниматься хозяйством, и мы с ним, как дети, с радостью осваивали взрослый мир, благо денег нам вполне хватало: помимо наследства муж получал дивиденды от акций, принадлежащих королевской семье. Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что для Бахрина этот короткий период был не настоящей жизнью, а лишь короткой интерлюдией, отдыхом от строгой дисциплины королевского двора.