Фэй Уэлдон - Худшие опасения

• Название: Худшие опасения
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: ООО «Издательство «РОСМЭН-ПРЕСС»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-353-01716-1

Английская писательница, сценаристка и драматург Фэй Уэлдон (р. 1931) — автор более чем двадцати романов, нескольких книг для детей, множества пьес для телевидения, радио и театральной сцены и бессчетного количества журнальных статей. В психологически остросюжетном романе «Худшие опасения» (1996) благополучнейшая из женщин — талантливая актриса, любимая жена, счастливая мать Александра Лудд вдруг становится вдовой, и тогда выясняется, что муж ей изменял и более того — был двоеженец, а значит, брак ее был незаконным; что он оставил ее без средств к существованию; что в театре ей быстро нашли замену… Ее горе и все ее воспоминания осквернены, но она находит в себе силы начать жизнь сначала.

---

— Надеюсь, он тебя не разочаровал, — прошипела Александра и бросила трубку. А потом была вынуждена позвонить Вильне еще раз, чтобы извиниться. Друзья есть друзья. Вильна ответила, что ничуть не обиделась: англичане так странно относятся к смерти, что она до сих пор им дивится, но старается привыкнуть. Если Александра захочет, вечеринку можно устроить у Вильны дома.

— Вечеринку? — переспросила Александра.

— После похорон, — пояснила Вильна. — Кажется, по-вашему, это называется «поминки».

Александра поблагодарила Вильну за предложение и согласилась.

13

Утром Александра, прихватив ежедневник и тонкую синенькую записную книжку Дженни, поехала в Эддон-Гарни. Крошечный «Пункт общественного доступа», который был ей нужен, располагался в магазине канцтоваров. То есть почти по соседству с моргом. Проходя мимо, Александра почувствовала: Нед внутри, но так и не смогла вообразить себе его лежащим на столе. Она тоже никогда в жизни не видела мертвецов. Ее отец умер в Америке; мать убедила ее не ездить на похороны.

— Зачем зря расстраивать его вдову? — воскликнула Ирэн. Похороны человека, который состоял в браке не единожды, обязательно попахивают издевательским фарсом. Мало того что брошенный муж или жена остались одни-одинешеньки на свете — позднее им отказывают и в праве примириться с ушедшим, попрощаться с ним по-людски. А непризнанный или забытый ребенок, узнав, что покинувший его родитель ушел из жизни, еще острее чувствует свою ничтожность и бесплотность — у него отнимают и те жалкие права на существование, что были. Тени усопших машут на прощанье кому угодно, но не нам; те, кого бросили живые, брошены и мертвыми, ничего уж тут не поделаешь. Углубляясь в лес, Нед даже не оглянулся. Не захотел напоследок посмотреть на Александру.

— Какое горе, — сказала Александре Анджела Пэддл. «Пункт общественного доступа» открыл муж Анджелы, Редж, после того как уволился в запас из армии. Он истово верил, что в наше время каждый маленький городок и даже деревня нуждаются в своем центре телекоммуникаций и те провидцы, которые дадут людям возможность пользоваться факсом, ксероксом и компьютером с модемом, разбогатеют в одночасье. Но жители Эддон-Гарни — если не считать обитателей так называемого (преимущественно мистером Лайтфутом) «Богемного пояса» — мало интересовались внешним миром.

Анджела Пэддл была в бежевом джемпере — шерстяном, колючем — надетом на голое тело. По-видимому, понятие «комфорт» было для Анджелы пустым словом. Зато смотрела она сочувственно.

— Какое горе. Как вы, должно быть, потрясены.

— Очень потрясена, — подтвердила Александра. — Вы могли бы сделать с этого копии? — спросила она, протягивая Анджеле свои трофеи. Она решила, что не будет пытаться выдать эти две книжечки за свою собственность — все равно никто не поверит. Более того, сойди ей обман с рук, Александра бы оскорбилась. Ведь по этому ежедневнику видно, что дни его владелицы проходят впустую, а по записной книжке — что знакомых у нее немного. — Брат мужа сейчас в «Коттедже», улаживает формальности. Эти адреса и прочее нужны нам для уведомлений о похоронах… — добавила Александра. И осеклась. К чему эти пространные объяснения? Никогда не извиняйся и не оправдывайся, посоветовал бы Нед. Но это в прошлом. Теперь Нед все равно не способен ни оправдываться, ни извиняться.

На лице Анджелы Пэддл выразилось сомнение, смешанное с неохотой. Так она реагировала всегда, когда ее просили пустить в ход новомодную технику.

— Мы обычно не беремся копировать то, что в переплете, — сказала она. — Но в таких обстоятельствах, ради вас… Я попробую. Странно подумать: ваш муж лежит замороженный совсем рядом, во втором доме слева отсюда.

— И верно, странно, — сказала Александра.

— Я попозже сбегаю на него взгляну, — сказала Анджела Пэддл.

— Сбегайте непременно, — сказала Александра.

— Лучше увидеть, как оно на самом деле, чем всякими предположениями себя изводить. Миссис Линден только что оттуда вышла — в третий раз его навещала, — сказала Анджела Пэддл. — Совсем себя не жалеет. Молодчина. Живые должны приглядывать за мертвыми. Как все в наше время изменилось, прямо странно. Когда я рожала, никому бы и в голову не пришло допустить в родильную палату мужа. А теперь это почти закон. С покойниками — наоборот: раньше их старались убрать с глаз долой, поменьше о них думать. А теперь все наперегонки несутся в морг поглядеть, — и Анджела вдруг запела. То был церковный гимн:

Господь, не оставляй меня
В последний миг мой, миг земной,
В закатный час, на исходе дня
Душевный мне даруй покой.

— Да, — повторила Александра, — душевный мне даруй покой.

И отметила про себя, что у Анджелы, должно быть, не все дома. Кошмарная женщина. Чуть не довела ее, Александру, до слез.

— Хороший человек — наш мистер Лайтфут, — сказала Анджела Пэддл. — Не желала бы я быть на его месте, хоть все и делают вид, будто в его работе ничего особенного нет.

— Нет-нет, занимайтесь уж лучше своими факсами, — сказала Александра. — Значит, Дженни Линден заходила?

Я не сказала бы, что она наша близкая приятельница.

— А она говорит, что она ваша близкая приятельница, — сказала Анджела Пэддл. — И к тому же коллега мистера Лудда. Даже умер он на ее глазах — вот ведь бедняжка, такой шок!

— Дженни Линден, судя по всему, глубоко удручена горем, — сказала Александра, — но у нее, мягко говоря, крайне богатое воображение. Я бы на вашем месте не придавала большого значения ее словам. Когда мой муж умер, он находился дома один.

— Да-да-да, — сказала Анджела Пэддл. — Умер ночью, верно? А вы были в Лондоне, на этой своей постановке про куклу. Миссис Линден так рассказывает, что ничего не поймешь. Сами знаете, есть такие люди — она говорит, а сама носом хлюпает, слезами обливается, мечется из угла в угол. Но вот что я вам скажу: по-моему, с ее стороны очень мило, что она от тела почти не отходит.

— Ну разумеется, — сказала Александра. — В компании всегда веселее. Пойду-ка и я посижу с Недом немножко. За копиями вернусь часа через два.

— Они вам дорого обойдутся, — предупредила Анджела Пэддл.

— Не сомневаюсь, — лучезарно улыбнулась Александра.

К мистеру Лайтфуту Александра отправилась пешком, оставив машину у магазина Пэддлов. Мистер Лайтфут провел ее в морг. К счастью, в данный момент других желающих попрощаться с покойным не имелось. Мистер Лайтфут спросил, в какой одежде Александра предпочла бы кремировать Неда. Брат покойного звонил ему по телефону и сообщил, что предпочитает кремацию. Теперь мистер Лайтфут хотел бы удостовериться у вдовы, что мистер Хэмиш Лудд действительно уполномочен вести переговоры на сей счет. Заходила миссис Линден, интересовалась, будет ли тело предано земле. Иначе говоря, погребено на кладбище.

— При чем здесь миссис Линден? — спросила Александра.

— Бедняжка страшно удручена утратой, — сказал мистер Лайтфут. — Малость не в себе, но это извинительно. Я такие вещи воспринимаю философски. Все равно вдова — вы, это для меня главное.

Рассматривая тело Неда, Александра осознала, что должна взять ситуацию под свой контроль. «Правда» никогда не была для нее чем-то священным; Александра считала, что у каждого времени своя правда и полагаться на незыблемость истин — все равно что слепо подчиняться загодя составленному плану. Выходя на сцену, Александра сегодня может играть свою роль так, а завтра — совсем иначе; но всякий раз она играет правдиво. Выполняет свои обязанности. Александра сознавала, как ненадежны слова. Она знала: чем громче клянешься, тем меньше тебе веры. Она знала: определения не столько объясняют, сколько ограничивают; очистив правду, как луковицу, от кожуры домыслов и субъективных мнений, обнаруживаешь, что даже твердая сердцевина — лишь иллюзия, лишь аморфная, прикрытая очередным слоем кожуры мякоть. И вскоре тебе уже никакая правда не нужна — узнать бы только, как все случилось.

— Мистер Лайтфут, — спросила Александра наконец без обиняков, — где, собственно, лежало тело, когда вы приехали?

— На полу, — сказал мистер Лайтфут. — Прикрытое одеялом.

— Знаю, — сказала Александра. — На полу, но где?

— Что ж, — сказал мистер Лайтфут, — не стану лукавить. Наверху в коридоре, у самой лестницы.

Александра задумалась.

— Почему мои подруги сказали, что оно было в столовой?

— У вас, творческих людей, свои обычаи, — сказал мистер Лайтфут. — Откуда мне знать? Все эти ваши перепланировки. Из двух комнат делают одну. Настоящей гостиной уже ни у кого не найдешь — не модно! Я это знаю на собственном горьком опыте.