Стас Северский - Историк

• Название: Историк
• Автор: Стас Северский
• Жанр: Боевая фантастика

Ставший историком ушедшего человечества, Кот изучает мысленные отчеты бойцов и офицеров системы, уничтоженной войной. Работая с бригадой крыс, вскрывших данные архива Центрального управления службы безопасности рухнувшей системы, он узнает истории генералов и простых солдат, создававших и разрушавших этот мир — мир жизни. «Высокоинтеллектуальный» хищник вместе с высокоорганизованными крысами старается объять знания всего человечества.

Стремление к познаниям заводит отважного хищника в память верховного главнокомандующего одной из трех воюющих систем, открывая храброму зверьку период становления абсолютной власти генерала Снегова над тремя системами, объединенными им одним общим врагом, одной общей войной. Так смелый охотник на крыс заглядывает в разум великого диктатора обреченного человечества, вершившего судьбы людей, подчинившего пространство и время, утратившего сущность человека и ставшего богом, перейдя границы жизни и смерти, определенные понятием биохимии.

---

— Вы, Радеев, думаете, что я подобен ракетам прежних пор?.. Тогда вы должны думать, что я способен пройти сквозь землю, не разбившись…

— До предела, Грабен… Где-то вы возьмете да разорветесь…

— И это будет сокрушительно для вас — обитателей подземелий…

— А для вас это будет — губительно…

— Ученые призваны заграждать истину грудью, Радеев…

— Ото всех… и от себя… Боюсь, вы слишком заняты погоней, чтобы не забыть, что гонитесь за истиной…

— Так же, как вы слишком искушены ложью и угрозами, забывая, что эти средства призваны служить достижению той же истины…

— Просто правда — прыткая и скользкая… Она убегает от вас, ускользает от нас… Вот мы с вами и обязаны ловить эту хитрую правду сообща… Ваш разум скор, а мой — цепок…

— Скорость срывает с объекта все, что к нему цепляется, Радеев…

— Пока вы особых отличий от ракет прежних пор не показали — вас так же трудно обнаружить и остановить, вы так же устремлены к цели… И преследуете вы свою цель с недосягаемой, скорее, — с непостигаемой скоростью… Только учтите, что эти ракеты с незапамятных времен сняты с вооружения из-за того, что эти технологии — устарели, Грабен… Теперь лучи летят в цель, не отклоняясь и не скрываясь… Они скоры и сильны — для нас они не отразимы из-за этой силы и не зримы из-за этой скорости…

— Однако с помощью техники мы видим и отражаем и их.

— Техника не надежна… Она опасна для нас, полагающихся не на свои силы… Прямые жесткие лучи — наше непревзойденное оружие нападения и защиты… Они всегда сражают врага, всегда проявляют правду…

— Если бы каждый пущенный нами луч поражал каждого нашего врага и проявлял правоту каждого из нас — нас бы давно не было, Радеев, — нас всех.

— Вы думаете, что сумеете ловить лучи голыми руками?..

— Нет, — только в перчатках, Радеев.

Он усмехнулся про себя, опуская тяжелеющие глаза на Гарма, легшего у его ног и сложившего перед ним рогатую голову… Радеев понял, что пес не спит, а стережет… Офицер достаточно рассеяно огляделся, видимо, еще надеясь найти человека в зоне восприятия. Но он уже не старается сосредоточиться на сигнале — никого нет, мы здесь одни… Я поймал его. Теперь при отступлении он поплатится пугающей нас всех видимостью всепроходимости и всепроницательности офицера DIS — этим туманом, напускаемым на нас всех «тенями» системы. Его оружие — морок… и теперь я обращу его оружие против него. Я вытяну из него признание его же клещами — его же мутными угрозами, его же мглистой ложью… Я запутаю его в тенях и туманах между обманом и истиной… Я заставлю его ждать нападения так долго, что нападу, когда он перестанет ждать… Я заставлю его поверить, что на его крючок попался я, тогда он попадется — на мой… Вера приходит со страхом и усталостью… А вера убьет его разум, изнеможенный ожиданием смерти моего разума… Он скажет правду, когда его разум заснет и проснутся его кошмары… Мы останемся здесь надолго — на всю эту длинную ночь, которой он никогда не забудет…

Запись № 14

Радеев сжал плечи и понуро опустился на крыло разломанной «стрелы», которой не суждено взлететь с этой свалки преданных вечному покою машин… Туман пробирает сыростью до костей не его одного, но я стараюсь не замечать этого светлого мрака, прячущего не только темное небо, но и все остальное в метре от нас… Со сломанного крыла «стрелы» он поднялся только, чтобы выдрать из промерзшей земли клочья сухого мха, и, постелив мшистый покров, уселся снова… Гарм, проводивший его долгим и тоскливым взглядом, завыл так же долго, так же тоскливо… Этот хриплый вой подхватили другие, выступившие из тумана призрачные «псы»… И я, оставив офицера ждать меня с ощетинившимся острым хребтом «волкодавом», направился к столпившейся в стороне стае… Эти «псы» мыслят на низком уровне — им неведомы тонкости управления мыслительным процессом. С мыслями они обращаются достаточно грубо, общаясь односложно и обходясь открытыми для всех каналами связи, действующей только на коротких дистанциях. Я не подпускаю их, поддерживающих связь со Шлаком, к Радееву, чтобы он не прочел их мыслей, — мыслей Шлака, переданных им для меня…

— Шлак, что-то случилось?

— Да, Грабен! Ты пропал, и я стал беспокоиться!

— Я не пропал, я просто вышел из зоны действия связи.

— И надолго ты так пропадать намерен? Я же нервничать начинаю.

— Скрепись, пока не придет Стаг.

— Стаг? Зачем Стаг?

— Жди, Шлак. Подключайся к камерам объекта, на котором находится наблюдаемый, — запоминай информацию и жди распоряжений.

— Какие камеры?

— Мне нужно видеть глазами объекта.

— Да, спутники здания насквозь не просветят и не просмотрят. Но новое подключение — серьезный шаг. Это сложно и страшно. Я и так испуган, а если еще и Стаг на меня наткнется — я не знаю, что я тогда сделаю.

— Просто поприветствуй его.

— Ты думаешь, это сработает?

— Обязательно, Шлак.

— Думаешь, уставшему и задумчивому человеку приятно повстречаться со мной ночью в пустом коридоре и получить в нагрузку мое приветствие?

— Уверен. Конец связи.

Я вернулся к Радееву, едва продравшему отекшие от сырого холода веки и выславшему мне навстречу потускневший взгляд…

— Вы не зря старое оружие помянули, Грабен… Похоже, вы решили устроить и старую войну… Сидим здесь, как в окопе…

— Вы, видимо, в окопе не сидели, если думаете, что там так тепло и сухо…

— А вы мороси не замечаете?..

— Мы ученые — мы видим большие задачи далеко впереди, не замечая близких и мелких незадач…

— Какая незадача… Но так уж повелось: ученые траншеи размечают, рабочие роют, мы — расчищаем от грязи, проводя последнюю подготовку к открытию пути нашей армии… Не то, чтобы все с нас начиналось и нами кончалось, но комья грязи тоже кому-то разгребать надо — на нас вся чистота траншей держится…

— Вы лично, Радеев, стоите на бруствере, смотря за своими подчиненными.

— А вы действительно думаете, что мое звание меня так возвышает?..

— Я думаю, что вас от траншей ограждают стены штабного корпуса.

— А я не штабной… Я — боевой…

— Что же вы тогда все вокруг да около крутитесь?

— Да я вслед за вами все вокруг окопов кружусь… А как вы в окоп полезете — я следом и сразу…

— Я в ваш могиле подобный окоп спускаться не собираюсь, Радеев. И столкнуть меня в этот окоп у вас не получится, как бы вы ни старались…

— Ну вы осведомлены о настойчивых свойствах моей надежды… Я еще постараюсь…

— Жаль вас разочаровывать, но вам не под силу сгноить меня в земле…

— Конечно, вы же не прогнивший в корысти человек — вы и под землей не сгниете…

— Нет, я не поддамся гниению и распаду, сколько бы разлагающего яда вы мне в разум ни залили…

— Я не ваш разум травлю, а душу… Я в ваш разум не лезу, чтобы в лабиринте извилин не заблудиться… Я вам яд прямиков в душу лью…

— Бесполезно.

— У вас нет души?.. Тогда мне придется изнутри вылезти и снаружи вас этим ядом обработать…

— Когда вы, каратели, допускаете мысли, что другие не крепки духом, а бездушны, вы — теряете души, отдавая их таким, как я…

— Сборщикам душ?..

— Сборщикам только в смысле — конструкторам…

— Нашим богам… Богам жизни и смерти, дающим и забирающим и то, и другое… Один код — и все, мы обретаем ум, теряя глупость… Другой код — и мы вспоминаем смелость, забывая трусость… Вы решаете, как нам жить, как умереть… Вы пишете схемы наших мыслей, и знаете их ход… Вы выпускаете нас из своей головы и знаете, кто мы, что делаем, о чем думаем… Я вам не соперник… Поэтому — я вам и не противник…

— Тогда возвращайтесь туда, откуда пришли — в ваши темные подземелья…

— Я ваших светлых чертогов без вас покинуть не смогу, как бы ни захотел…

— А вы хотите, Радеев?

— Признаться честно — хочу… Над вами насмехаться довольно утомительно…

— Я помогу вам — вернуться…

— Лучше бы помогли мне испортить вам нервы и закончить все это скорее…

— Я решу эту задачу с вашим начальством — прямо сейчас…

— Дело в том, что решить задачу с моим начальством поручено мне, и я не могу передать мое дело вам… Я не отцеплюсь от вас, пока вы не пойдете со мной…

— Никогда не отцепитесь?

— Похоже на то… Но только — похоже… Я не теряю надежды не потому, что мне так в голову взбрело… Моя надежда крепка потому, что — закалена испытаниями… Она прошла не одну проверку на прочность… И надобность ее оправдана, и надежность ее подтверждена опытным путем… Я не отцеплюсь — и, рано или поздно, вы промахнетесь… А я тут как тут… Как только промахнетесь, так я вас и схвачу, и в подземелье мое уволоку…

— Вы не докажете мою вину.

— А я про вину не говорил… Это вы — заговорили… Это первый шаг — вы признаете вашу вину…