Алиса Чернышова - Шанс дается лишь раз (СИ)

• Название: Шанс дается лишь раз (СИ)
• Автор: Алиса Чернышова
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2014

Это история, записанная некогда девушкой Омали, муэти, работавшей в старинной Библиотеке. Во время смуты ей довелось прятать под кровом своей обители юного принца, рвущегося к власти, и помочь ему в его нелегкой борьбе. Это история о принце, желавшем стать императором, и о простолюдинке, мечтавшей подняться в высший свет. Это история о любви между ними, о их мечтах и их ошибках, коих они совершили немало. Это история не о идеальных людях; она о тех, кого вполне можно было бы назвать отрицательными персонажами. Но, порой, так даже интересней…

---

Наверное, мысли мои очень уж ярко отразились на лице, поскольку Эстатра быстро сказала:

— Нет; пророчества такого рода разглашать всем подряд нельзя, дабы не гневить богов. Никто, кроме меня и тебя, не знает о нём.

Слова пэри заставили немного расслабиться; в конечном итоге, каждый сходит с ума по-своему. Если пэри Эстатре нравилось верить, что я, аки Спаситель Адад, послана ей богами — не мне её разочаровывать. Пока о пророчестве никто не знал, гнева со стороны Кота можно было не опасаться. С другой стороны, была вероятность того, что Ящерица поможет мне сблизиться с Эйтаном. За это я была готова простить ей любые странности и даже подыграть по мере возможностей.

Нет, я не верила в тот момент, что могу достаточно долго интересовать Змея, как женщина; но Эстатре об этом знать не следовало.

— Что же, пэри, благодарю Вас за доверие, хотя и не имею той же уверенности в правильности Ваших видений, — проговорила я осторожно, тщательно подбирая слова, — И, коль Вы уж действительно желаете видеть меня возле Серебристого Змея, расскажите мне о нём.

Брови пэри приподнялись:

— Разумно. Что же… Эйтан дан Ониа, Серебристый Змей, был рождён двадцать три года назад Лиалин, уроженкой Сакии, одной из младших жён Эшона Нетерпеливого. Мать Змея была умной, образованной и весьма привлекательной; после рождения сына она начала приобретать определённую власть при дворе и чрезмерное влияние на супруга, что многим не нравилось. Её отравили, когда Эйтану было семь лет. Принц остался один, и, если верить докладам наших шпионов, ему сильно доставалось и от старших братьев, и от их матерей.

— Почему? Он был не единственным принцем…

— Верно. Но он был единственным Змеем, если ты понимаешь, о чём я.

— Зависть…

— Разумеется. Ты знаешь, по какому принципу Чаша дарует юному принцу имя?

— Нет, знаю только, что Змей имеет при равных условиях больше шансов попасть на трон, чем, например, Волк или Лис, но меньше, нежели Дракон. Причины этого мне неведомы.

— Неудивительно — об этом не принято знать простолюдинам. Как ты сама упомянула, у Императоров Ишшарры есть четыре родовых тотема: Волк, Лис, Змей и Дракон. Ты знаешь легенду об их возникновении? Вспомни её в подробностях, пока мы сменим бассейн.

Последняя фраза пэри заставила меня изумлённо вздрогнуть: погруженная в невесёлые раздумья, я успела напрочь забыть о той необычной обстановке, что нас окружала. Между тем, надо мной склонился полуобнажённый темноволосый мальчик лет шестнадцати; он протянул руку, ожидая, когда я изволю вылезти из бассейна. Такой же юноша, но светловолосый, подошёл к Ящерице.

— Не беспокойся, глупенькая, — рассмеялась пэри, увидев моё лицо, — Их разум полностью подчинён; они глухи и немы, пока я не прикажу; ни один из них даже не вспомнит, о чём мы говорили. К тому же, — по её губам скользнула быстрая, хищная усмешка, — Твоего лица они не вспомнят тоже, так что скромность можешь не изображать. Лучше скажи, хороши?

Я невольно бросила взгляд на мальчишек. Ухоженные, отлично сложенные, юные, со стеклянными, полными похоти глазами…

Затолкав непрошенную жалость подальше, я без лишних ужимок вышла из воды, опираясь на руку темноволосого.

— Хороши, — признала я спокойно, пока юноша осторожно вытирал мягкой тканью голубоватые капли влаги с моего тела. Готова признать: делай он это по собственной воле, это было бы приятно. До дрожи приятно.

— Ах, благодарю, — звонкий смех Эстатры пронесся по купальням жутковатым эхом, — Мне их в счёт долга отдали, между прочим. Их собственные родители променяли их на клочок земли у моря и магическое благословение для торгового корабля.

Я тихо фыркнула:

— Меня это не удивляет. И часто Вы берёте оплату живым товаром? — уточнила, искренне стараясь, чтобы в голосе звучало только любопытство. Ящерица тонко усмехнулась:

— Если оно того стоит, моя девочка. Следуй за мной, нас ждёт новый бассейн.

На плечи мне опустилась полупрозрачная кружевная накидка, напоминающая вязь инея на стекле. Была она лёгкой, приятной и так ласкала кожу, что я невольно прикрыла глаза. Хотелось избавиться ото всех лишних мыслей, отбросить страх и просто наслаждаться этой дивной, ни на что не похожей атмосферой, такой же красивой и порочной, как и та, кто её создал.

— Нравится? — голос Эстатры стал ниже, в нём появились непонятные мне опасные нотки, — Они сплетены из волокон таши-ни; влияют на нервную систему человека. Впрочем, ты и сама наверняка это чувствуешь, не так ли?

— Да, — мягко призналась я, — Потрясающие ощущения.

Во мне боролись два противоборствующих, равных по силе желания; одно из них призывало наплевать на все правила приличия и бежать от безумной пэри, куда глаза глядят, до тех пор, пока нас не будет разделять расстояние в пару дневных переходов. Но вторая моя половина искренне наслаждалась этой возможностью прикоснуться к чему-то неведомому, новому, прочувствовать то, чего не знала ранее; и женщина напротив, жестокая и склонная к безумию, все же вызывала куда больше уважения и восхищения, чем большинство знакомых мне людей — настолько она была яркой.

Глупо лгать самой себе: да, меня пугало происходящее, но — мне действительно это нравилось.

Второй бассейн был чуть меньше предыдущего, и белая жидкость, его наполнившая, подозрительно напоминала…

— Это что, молоко?! — вопрос вырвался помимо воли. Всё же, выросшая на ферме, я слишком привыкла относиться бережливо к этому продукту.

— Да, — улыбнулась пэри, наблюдая, как я вслед за ней сбрасываю накидку и погружаюсь в тёплую жидкость, — Поверь, такие ванны крайне полезны для кожи. Так что, ты мне расскажешь Легенду об Императорских тотемах?

Честно говоря, говорить мне не хотелось совершенно, тем более — о каких-то там тотемах. Мой провожатый массировал мне плечи, молоко ласкало кожу, и мысли разбегались, словно жуки; однако, усилием воли я заставила себя вернуться к прерванной теме:

— Легенда гласит, что много веков назад Солнечный Бог взглянул вниз и ужаснулся тому, что видел; люди, его излюбленные творения, вызвали у него только жалость и сожаления. И тогда, в порыве злости, он заключил в душу одного из людей, мота, путешественника и прелюбодея, духи четырёх Зверей. Первая сущность принадлежала мудрому, смелому, могущественному и бессмертному Дракону, жившему в подземельях. Вторым заключенным был дух хитрого, жестокого, умного и быстрого Змея-Полоза, чьей вотчиной были болота. Третьим — сущность любопытного, ловкого, жадного и артистичного Лиса, чьи норы были в полях. Последней была душа надёжного, жёсткого, верного и упрямого Волка, что охотился в северных лесах. Когда сила Зверей перешла человеку, он возжелал изменить мир для себя. Позднее его назвали Эрасом Величайшим, первым Императором Ишшарры. Каждому из детей Эраса, а также его потомков, передается частичка сущности одного Зверя; Чаша Наследия помогает определить, какого именно, и дать ребёнку родовое имя; вот все, что мне известно.

Эстатра кивнула:

— Что же, справедливо; но есть ещё кое-что. История показала, что Императоры, рожденные под определённым тотемом, имеют общие характеристики, не включенные в… скажем так, официальные летописи. Так, все Драконы любят войну ради войны и грабеж ради грабежа; победа — вот истинное имя их бога. Жадные, непримиримые, не признающие мнения, кроме собственного, и правды, кроме своей, Драконы — настоящие тираны, склонные к навязчивым идеям. Все принцы, носившие такое имя, приходили к власти и приносили стране как новые достижения, так и безмерные потери. Змеи же, о которых мы с тобой говорим, предпочитают коварство и хитрость откровенной войне; не склонные к показушным выступлениям, Императоры, носившие этот тотем, славились моральным садизмом, отсутствием принципов и пугающей страстью к играм.

— Азартным? Вроде карт или шахи? — удивилась я: подобных пристрастий в Эйтане не замечала.

— О, — улыбка пэри стала подозрительно широкой, — Не совсем. Впрочем, речь не о том: в Императорской семье Драконы не рождались уже семь веков; Змеи — два века, причем Эждяс Змей был зарезан в собственной кровати в возрасте двенадцати лет. Так что, думаю, ты понимаешь, почему Эйтан вызывал у многих пристальное внимание — он, можно сказать, уникален. Ни Лисы, склонные к расточительству, возлияниям и падкие на лесть, ни Волки, за которых обычно правят Советники, не могут сравниться со Змеями.

— Но почему же его сослали? — поразилась я искренне. Эстатра развеселилась:

— О, это было шоу! Когда у двенадцатилетнего Змея на балу спросили, по душе ли ему построенный отцом птичник, он при иностранных послах и Сиятельных пэрах сказал вслух то, о чём многие только думали.