Елена Холмогорова - Улица Чехова, 12

• Название: Улица Чехова, 12
• Автор: Елена Холмогорова
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Руководства
• Год: 1987

Книга рассказывает о доме, в котором в 1833—1834 годах жил декабрист М. Ф. Орлов, в 1850-х годах располагалась рисо­вальная школа. Это здание связано и с именем русского писа­теля А. П. Чехова. В 1920-х годах здесь находился Государст­венный институт журналистики.

---

Так судьба еще в юности прокладывает маршрут Чехова через Малую Дмитровку, где позднее, в 90-е го­ды, три дома, пусть на короткое время, станут его адресами. Потому что та же судьба жестоко распоря­дится, вынудив Антона Павловича, полюбившего Моск­ву еще в первый свой приезд из Таганрога на каникулы семнадцатилетним гимназистом и сказавшего: «Я на­всегда москвич», так и не иметь в любимом городе постоянного адреса, пошлет ему сжигающую болезнь, скитальческую жизнь и даже смерть на чужбине.

Но Малая Дмитровка, хранящая его следы, увеко­вечит имя Чехова в Москве, спустя десятилетия она будет названа улицей Чехова. Не миновал Антон Пав­лович и дома на углу Успенского переулка.

Впервые Чехов поселился на Малой Дмитровке во флигеле дома Фирганга (ул. Чехова, 29, во дворе), от­меченном ныне мемориальной доской, в конце 1890 го­да, вернувшись из поездки на Сахалин.

Уходила в прошлое дворянская Москва, уступая место Москве капиталистической, менялся ее силуэт. Рядом с уютными особняками росли многоэтажные и многоквартирные дома, строящиеся по заказам купцов, уверенных, что у них «денег хватит на все стили». Це­ны на наемные квартиры подскочили, и такие дома получили меткое название «доходных домов». Город охватила домостроительная лихорадка. Промышленная и торговая Москва настойчиво теснила традиционные обители московского дворянства, лишь небольшие ост­ровки, главным образом в районе Арбата и Пречистенки, упорно сопротивлялись натиску. Пыталась сохра­нить свой характер и Малая Дмитровка. Здесь не было промышленных предприятий, больших магазинов. Это дало основания Чехову написать не без иронии в 1891 году своему другу архитектору Ф. О. Шехтелю: «Я уже аристократ и потому живу на аристократической ули­це». Современник отмечал: «...Перейдя через Тверские ворота, вы на Малой Дмитровке очутитесь опять в бар­ской Москве. Эта улица одна из самых красивых, чи­стых, широких и с постоянной ездой, особенно летом; тут пролегает путь на дачи через Бутырки в Петров­ско-Разумовское».   Но время  брало  свое.  И именно Малая Дмитровка стала первой улицей города, по кото­рой в 1899 году от Страстного монастыря прошла линия электрического  трамвая.  Звонки трамвая  заглушали стук карет и экипажей, извозчичьих пролеток и линеек. Возвратившись из путешествия по Сахалину, Чехов переживает трудные дни, мечется, терзаясь неудовле­творенностью собой, страдая от непонимания многих друзей, видевших в нем по-прежнему коллегу по жур­нальной круговерти, тогда как Антоша Чехонте уже превратился в Антона Павловича Чехова; закончилась эпоха   газетно-журнальной   текучки — наступила зре­лость, а с ней и первое подведение итогов:  «Я не шантажировал, не писал ни пасквилей, ни доносов, не льстил, не лгал, не оскорблял, короче говоря, у меня есть много рассказов и передовых статей, которые я охотно бы выбросил за их негодностью, но нет ни одной такой строки, за которую мне теперь было бы стыдно». Эти слова были написаны в 1890 году в доме на Садо­вой-Кудринской улице, ставшем теперь по праву До­мом-музеем А. П. Чехова, поскольку в нем он прожил с 1886 до 1890 года, дольше, чем в других московских квартирах. В короткой жизни Чехова временные поня­тия как-то странно смещены: всего четыре года? целых четыре года? Сколько бессмертных страниц написано здесь, какие замечательные люди открывали дверь с медной дощечкой «Доктор А. П. Чехов»... В марте 1892 года Чехов покупает имение Мелихово, которое на семь лет станет его домом.

В эти годы болезнь, зловещие признаки которой появились еще в студенческие годы, неуклонно обостря­ется, но, верный выработанному жизненному кредо, Чехов всячески лелеет в себе надежду на невозможное и пытается убедить в этом окружающих: «Я жив и здо­ров. Кашель против прежнего стал сильнее, но думаю, что до чахотки еще очень далеко». Однако наступает все же день 22 марта 1897 года, поставивший все точки над i, когда в Москве во время обеда в «Эрмитаже» у Антона Павловича открывается сильное легочное кро­вотечение, заставившее его лечь в клинику профессора Остроумова (Б. Пироговская ул., 2). Необходимость пе­ремены климата становится очевидной: «...бациллы го­нят меня, и я опять должен буду скитаться всю зиму». Надо было думать о постоянном пристанище на юге. В октябре 1898 года умер отец Чехова — Павел Егоро­вич. Это событие подстегивает решение, и вскоре Чехов покупает участок в Ялте и приступает к строительству дачи, а спустя некоторое время Мелихово было продано.

Но еще до этого Мария Павловна с матерью переез­жают из опустевшего Мелихова в Москву и поселяются вновь на Малой Дмитровке, на этот раз в уже хорошо известном нам доме № 12. В этот период отношения Ан­тона Павловича с единственной сестрой становятся еще более близкими, и не случайно ее долгая жизнь, протя­нувшаяся на полвека после кончины брата, была отда­на увековечению его памяти.

«В нашем кругу она всегда была ноткой «тургенев­ской» женственности, тихо веющей от нее даже в самые шумные минуты. Она вся, с ее лучистыми глазами, неслышными шагами и тихим голосом, была олицетворе­нием женственности и чистоты. Но — недаром она была Чехова: умела и понимать шутку, и сама подразнить — все это незлобиво и умно»,— вспоминала о Марии Пав­ловне писательница Т. Л. Щепкина-Куперник, дружив­шая с семьей Чеховых.

Письма Марии Павловны брату осенью 1898 года рассказывают об обстоятельствах переезда:

И ноября: «Вчера уже дала задаток за квартиру на углу Малой Дмитровки и Успенского пер., не знаю, не посмотрела, чей дом. К 20-му мы с матерью уже будем жить вместе. Я бесконечно рада этому. Из Мелихова мы привезли только белье, ковры и немного посуды. Мои друзья снабжают меня мебелью. Квартира из четырех маленьких комнат. Ты можешь приехать и остановить­ся, как у себя дома».

16 ноября: «Мой адрес: угол Малой Дмитровки и Ус­пенского .пер., дом Владимирова, кв. № 10... За кварти­ру я буду платить 45 р. в месяц, дешевле не нашла». Как поднялись за десятилетие цены на наемные квартиры! За обширные помещения в доме на Садовой-Кудринской Чеховы платили 650 рублей в год, здесь же почти за ту же цену «четыре маленькие комнаты».

20 ноября: «Наконец-то мы переехали вчера в Мо­скву и теперь устраиваемся, получается некоторый уют. Комнаты очень маленькие, но остановиться приезжему есть где».

29 ноября: «Наняла я квартиру в Москве и думала: как-то я буду без мебели... И что же ты думаешь? Ста­ли возить со всех сторон мне обстановку, очень при­личную. Малкиели с удовольствием обставили мне гос­тиную и комнату матери, шелковые табуретки, кресла и драпировки. Хотяинцева дала хороший турецкий ди­ван, на котором ночуют гости, и дюжину венских стуль­ев. Купчиха прислала два стола. Я привезла ковры, скатерти и подушки для дивана, две вышитые подушки взяла у тебя в кабинете».

И уже весной 1899 года, ожидая приезда брата, Ма­рия Павловна пишет: «Милый Антоша, если ты прие­дешь в начале апреля, то я тебе советую ехать прямо в Москву и остановиться у нас. Квартира приличная, прислуга своя, место центральное, повидаешься со все­ми. Квартиру я думаю оставить за собой до 15 апреля».

Антон Павлович последовал совету сестры и, выехав 10 апреля из Ялты, 12-го обосновался в ее квартире.

Когда в 1905 году домовладелец коммерции совет­ник Александр Ефимович Владимиров подает прошение в строительное отделение Московской городской управы о переделке главного дома в особняк, он сообщает, что в нем имеется четыре квартиры, сдающиеся разным лицам. Сомнительно, чтобы одна из квартир этого боль­шого дома была всего лишь из четырех «очень малень­ких» комнат. Мария Павловна в письмах говорит о до­ме на углу Успенского переулка. Так что логично пред­положить, что квартира № 10 размещалась в боковом корпусе, именно том, который выходил одной стороной в переулок.

В 1892 году часть этого корпуса, тянущаяся вдоль Успенского переулка, была снесена и выстроена вновь. Возможно, уже при строительстве помещение предпо­лагалось сдавать внаем, поскольку на плане предусмот­рены отдельные входы в квартиры. Именно в этой час­ти, как видно на поэтажном плане, и были квартиры из четырех комнат, одинаковые на первом и втором эта­жах. Внутренняя планировка в основном сохранилась до наших дней, так что можно удостовериться, что ком­наты действительно невелики, а вот от интерьеров, к сожалению, ныне нет и следа. Итак, остается вопрос, где была эта квартира: на первом или втором этаже. В «Деле об оценке владения, принадлежащего Владимирову Александру Ефимовичу», датированном 1900 го­дом, то есть всего год спустя после отъезда Чехова, зна­чится свободная квартира из четырех комнат под номе­ром 10, приносящая 540 рублей годового дохода (то есть те самые 45 рублей в месяц), расположенная в угловом корпусе на первом этаже. Думается, что и последний вопрос тем самым снимается.

Четыре дня провел Чехов в этом доме. Опять-таки: много это или мало? Заслуживают ли они пристально­го внимания? Что значили эти дни в быстротечной жиз­ни Антона Павловича? Ответ один: для нас драгоцен­ны любые мгновения его жизни. А что значили эти четыре дня в биографии дома? Одну из самых ярких его страниц, умещающихся в три захватывающих дух сло­ва: «Здесь жил Чехов».