Михаил Колесников - Сухэ-Батор

• Название: Сухэ-Батор
• Автор: Михаил Колесников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга посвящена военачальнику, одному из вождей монгольской Народной революции, военному министру революционного правительства, главкому монгольских революционных войск. Перед народным ополчением, которым командовал Сухэ-Батор отступил даже барон Унгерн в 1921 году.

---

Барону Унгерну отводилась не последняя роль. Он должен был двинуть свои полчища в Забайкалье, захватить Верхнеудинск, Читу, Кяхту, уничтожить Народное правительство Монголии, отрезать Дальний Восток от России.

Унгерн лихорадочно готовился к этому походу. Сейчас в его распоряжении было: кавалерии — одиннадцать тысяч сабель, тридцать семь пулеметов, двадцать одно орудие.

Основной ударной силой считалась кавдивизия под командой самого Унгерна. В нее входили два полка пехоты и четыре тысячи восемьсот сабель. Усиливали ее двенадцать орудий и двадцать пулеметов.

Другой дивизией в две тысячи штыков командовал генерал Резухин. Кроме того, можно было бросить в бой отдельные белогвардейские отряды и монгольские части автономного правительства.

Штаб Унгерна разработал детальный план похода.

Основные силы под личным командованием барона наносят удар по Алтан-Булаку и Троицкосавску. Дивизия Резухина идет в ста верстах западнее тракта Урга — Кяхта. Левое крыло ее направляется на караул Желтура. В случае необходимости все отряды объединяются в сильный кулак и наносят удар по Троицкосавску.

Южнее озера Хубсугул действуют две бригады особого назначения под командой полковника Казагранди. Из Урянхайского края идут три отряда Казанцева, насчитывавшие семьсот кавалеристов.

Четыре отряда Кайгородова продвигаются вдоль Керулена и Онона, присоединяя к себе банды русских и бурятских белогвардейцев.

Все силы делились на четыре колонны и должны были одновременно разными дорогами двинуться к русско-монгольской границе.

Перед выступлением был зачитан приказ Унгерна своим войскам. В нем говорилось:

«…Русские отряды стоят в полной готовности вдоль всей северной границы Монголии. Они нанесут удар одновременно с нами. Таким образом, наступление будет проходить по широкому фронту. В Уссурийском крае оно будет поддержано атаманом Семеновым, в Урянхайском крае — атаманом Енисейского казачьего войска Казанцевым, на Иртыше — сибирскими казаками Кайгородова и еще западнее — доблестными отрядами атамана Анненкова и генерала Бакича.

Сомнений в нашем успехе нет и не может быть, так как он основан на строго обдуманном и широком политическом плане. Едва мы перейдем русскую границу, как в тылу красных начнутся восстания. К нам примкнут испытавшие на себе коммунистический гнет ононские, нерчинские, верхнеудинские и тункинские казаки.

Приказываю:

Всем генералам и офицерам, казакам и солдатам действовать стремительно и дерзко. Используя внезапность, громить противника, сеять панику в его рядах и бесстрашно прорываться в его тылы. Пленными себя не обременять. Всех коммунистов и комиссаров расстреливать на месте…»

В то время, когда Петр Ефимович Щетинкин появился в Монголии, от разведки и военных частей, расположенных в Ибицике и Шаморе, поступило донесение: 20 мая барон Унгерн, оставив в Урге лишь полицейскую охрану, со своими основными силами идет на север. В авангарде бригады Унгерна ведет наступление на Кяхту отряд чахара Баяр-гуна. Сборный отряд из русских и бурятских белогвардейцев наступает на караул Мензу восточнее Троицкосавска. Конная бригада Казагранди продвигается на караул Модонт Куль.

Штаб монгольской Народной армии, координируя свои действия с частями Дальневосточной республики, со своей стороны, разработал план разгрома Унгерна.

Сухэ-Батор считал, что операцией против чахара Баяр-гуна должен руководить он сам.

Против унгерновского отряда, наступавшего восточнее Троицкосавска, действуют 2-я Сретенская бригада и читинская батарея.

Конную бригаду Казагранди и дивизию Резухина, наступавшие на Модон-Кульский и Желтуринский караулы, уничтожают войска западного направления под командой Чойбалсана и отряд красных партизан во главе со Щетинкиным.

Ликвидация белогвардейских отрядов, орудовавших в Алтайском и Кобдоском районах, возлагается на партизанские отряды, организованные уполномоченными партии из местного населения. На выручку партизанам придут части Красной Армии.

22 мая отряды Казагранди заняли Мензу, 25 мая— Модон-Куль. Отряд генерала Резухина развертывал действия на советско-монгольской границе в районе Желтуры. Дивизион Щетинкина, стоявший в бурятском селении, был разгромлен.

5 июня чахар Баяр-гун занял Ибицик и, уничтожив отряд Народной армии, двинулся через лес к Алтан-Булаку.

Главнокомандующий Сухэ-Батор с отрядом цириков устремился к горе Ламын-Ула. Налет был сокрушающим. За каких-нибудь полчаса отряд Баяр-гуна был разбит. Конница преследовала бегущих в панике солдат и рубила их.

— Баяр-гуна взять живьем! — приказал Сухэ-Батор.

Приказание было своевременным, так как в первой же стычке Баяр-гун был ранен. Обливаясь кровью, он скакал к Белому Субургану. Но уйти не удалось. На берегу Гилан-Нура он был окружен, и сдался в плен. Преследование чахарского отряда велось вплоть до реки Иро. Здесь почти вся банда была истреблена. Надежды Унгерна на Баяр-гуна не оправдались.

Тогда он бросил свои основные силы на Алтан-Булак и Троицкосавск. Семь орудий открыли огонь по Алтан-Булаку и Троицкосавску. Унгерн ввел в бой три тысячи пятьсот сабель.

Что мог противопоставить ему Сухэ-Батор? Под его командой насчитывалось едва ли семьсот бойцов. Правда, в Троицкосавоке находилась 2-я Сретенская бригада численностью в пятьсот сабель и пехотный батальон в двести пятьдесят штыков при одной батарее.

И все же Сухэ-Батор принял бой. Он верил в то, что Красная Армия не оставит в беде. Сейчас нужно стойко держаться Скоро подойдет 103-я бригада 35-й Сибирской стрелковой дивизии. К западу от нее — еще две бригады той же дивизии, 35-й кавалерийский полк и конные отряды Щетинкина.

Завязались изнурительные кровопролитные бои. Они шли на подступах к Алтан-Булаку. Словно вихрь, то тут, то там появлялся Сухэ-Батор на сером скакуне. Он врезался в гущу врагов, смахивал кривой саблей головы с плеч, разрубал озверевших от крови унгерновцев от плеча до пояса, по десять раз в день бросал свои отряды в атаку.

Гибли храбрецы цирики, рядом с ними падали бойцы армии ДВР. Но смерть словно щадила главкома. Он был всюду, где становилось особенно трудно, где, казалось, больше не выстоять, не удержаться. Стекленели глаза людей от страха, но появлялся на вздыбленном коне Сухэ-Батор, и цирики устремлялись за ним, забывали о смерти, о родных и близких, с древним кличем налетали на врага, теснили его.

— Наш Сухэ-Батор! Наш джанджин!..

Суровый, непреклонный, прекрасный, как легендарный богатырь. Ветер шевелит алую ленточку на груди. Когда докладывают о поражении на том или ином участке, он не меняется в лице, сразу принимает решение, выкраивает резервы, сам скачет на подмогу.

И никто из цириков не подозревал, что все висит на волоске. Об этом знал только сам Сухэ-Батор. Поредели отряды защитников Алтан-Булака. Заснули вечным сном герои в зарослях дикого бурьяна. Все настойчивее и наглее становился противник. Он бросал в бой все новые и новые части, любой ценой, по собственным трупам готов был ворваться в город. Вот он уже захватил окраину, облепил со всех сторон и Алтан-Булак и Троицкосавск. Артиллерия била беспрестанно. На улицах валялись убитые осколками люди и лошади. Захваченных в плен унгерновцы не щадили. Умирали под ударами сабель монголы, русские, буряты, китайцы.

Но Сухэ-Батор продолжал сражаться. Он не мог отдать Алтан-Булак. Отступать было некуда, да и не мог он отступать сейчас. Судьбы монгольской революции, судьба Монголии — все решалось вот здесь. Слишком долго ждали монголы свободы, чтобы отдать ее здесь, в первом городе революции Алтан-Булаке.

Унгерн ворвался в город. Собрав остатки своих отрядов, Сухэ-Батор бросил их в последнюю атаку. Это была жестокая рукопашная схватка. Противники сталкивались грудь грудью. Звенели клинки, ломались пики, развевались гривы коней, падали на землю всадники из окровавленных седел. Дрогнули цирики, повернули коней назад, к воротам объятого пламенем и дымом города. Пешие, побросав винтовки, перепрыгивали через траншеи, через конские туши.

Есаул с оскаленными зубами занес клинок над головой Сухэ-Батора, но тотчас же чья-то пика повергла унгерновца наземь, лошадиные копыта затоптали его.

С закушенных удил скакуна главкома срывались клочья пены. Звенело небо от частых разрывов и пулеметной трескотни.

И внезапно откуда-то с северо-запада донесся странный гул. Перекрывая все звуки боя, пронзительно запела труба.

— А-а-а-а!.. Ура-а-а-а!.. — покатилось по степи.

Гул нарастал, набирал силу.

Вот уже по лощине скачут всадники в шлемах с красными звездами. Вот они окружили сопку, на которой разместился Унгерн со своим штабом. Ударили орудия.

— Свои!.. Наши!.. Красные!..

— Сто третья!.. Ура-а-а!..