Михаил Колесников - Сухэ-Батор

• Название: Сухэ-Батор
• Автор: Михаил Колесников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга посвящена военачальнику, одному из вождей монгольской Народной революции, военному министру революционного правительства, главкому монгольских революционных войск. Перед народным ополчением, которым командовал Сухэ-Батор отступил даже барон Унгерн в 1921 году.

---

— О, это большой человек! Из России приехал, учился там. Революцию видел… В консульском поселке свой кружок организовал.

Теперь Сухэ-Батор приложил палец к губам:

— Ты его знаешь?

— Да.

— А он о нашем кружке знает?

Цирик потупил глаза:

— Знает. Я не вытерпел и рассказал.

— Ты поступил плохо. Никому ни слова о нашем разговоре. А Чойбалсана я должен видеть.

И вот они встретились. Приглядывались друг к другу, о деле говорили намеками. Но когда кони поднялись на сопку, оба словно стряхнули тяжесть с плеч. Сейчас они были одни.

Сухэ-Батор указал ташюром на север и задумчиво произнес:

— Там Россия. У меня есть один знакомый: Хатан-Батор Максаржаб. Он сейчас в Урянхайском крае. Говорят, встречался с сибирскими партизанами.

— Мне доводилось бывать в России, — отозвался Чойбалсан. — Мы учились в Иркутске. Хорошее было время! Верилось в невозможное…

Сухэ-Батор подмигнул своему спутнику:

— Говорят, один из учеников, посланных богдо-гэгэном в Иркутск, видел революцию, красные знамена, бывал на рабочих митингах, слушал опасные речи.

Оба рассмеялись.

— Я тоже наслышался много о делах некоего вахмистра из Худжирбулана. Вахмистр уговаривал цириков и офицеров не складывать оружие перед гаминами. Но его предали… Человек, достойный уважения и удивления! А потом узнал, что не все цирики отдали китайцам винтовки. Люди, достойные похвалы.

— Капля за каплей — будет озеро. Перестает капать — появляется пустыня.

— Мудрая пословица. Вчера на улице я услышал песнь, которая угодила мне в самое сердце.

— Надеюсь, досточтимый Чойбалсан споет ее. Люблю песни.

— Вот именно, досточтимый! А песнь о досточтимых министрах. Послушайте…

Чойбалсан запел. Сперва негромко, а потом все сильнее и сильнее:

В коричнево-пестрых почетных фартуках
Досточтимые министры продали столицу.
Косо смотрят на народ.
В парчовых халатах
Уважаемые министры продали народ.
Косо смотрят, косо смотрят!
Мешки и мешки с деньгами…
Продали своего богдо досточтимые министры,
Продали Монголию уважаемые министры…

Лицо Сухэ-Батора было серьезно. Он больше не улыбался. Когда песнь оборвалась, он произнес:

— Вижу, что у нас одни думы и одни заботы. Высшие ламы и князья продали Монголию гаминам. Церемония передачи власти намечена на второе число средней зимней луны будущего года. Сюй Шу-чжен боится народного возмущения и старается выиграть время, чтобы расправиться с непокорными. Да, времени больше чем достаточно. И мы обязаны до средней зимней луны сделать все возможное, и невозможное. Ни в коем случае нельзя отдавать Монголию в китайские руки! Наш народ должен завоевать свободу навечно. Если мужественные люди имеют твердую цель, они могут сделать все, что захотят!

— Вы правы, Гоймин-Батор. Общие цели привели нас сюда. Мы должны объединить наши усилия. Я сведу вас с людьми, устами которых говорит Ленин.

Они обменялись крепким рукопожатием.

…На дворе бесновалась метель, а в небольшой комнатушке было тепло и уютно. От порывов ветра содрогались ставни, тоненько завывало в трубе. Покачивалась керосиновая лампа, подвешенная к потолку. Мерно постукивали ходики. Шипел на столе пузатый самовар, сияющий, словно золото. Хозяин, высокий грузный человек в украинской рубахе с узорами, разливал чай. Худощавый, интеллигентного вида человек в пенсне просматривал газету, иногда теребил узкую бородку и восклицал:

— Это черт знает что! Им мало покушения на Ильича… Теперь они пробрались в военные штабы. Что скажете на это, доктор?

Врач Цибектаров постучал костяшками пальцев по столу:

— Я думаю, нет в мире силы, способной остановить победоносное наступление Красной Армии. Чем больше лютуют англичане, американцы и японцы, тем сильнее сопротивление народа. Мы еще увидим с вами, друзья, красные флаги. Отдал бы все, чтобы побывать сейчас хоть на минуту в своей Бурятии! Взглянуть одним глазом… Россия-матушка!..

Разговор прекратился. Повисло тягостное молчание. Все думали о родине, от которой они в силу обстоятельств были оторваны.

Нарушил паузу хозяин квартиры Кучеренко:

— Не пристало нам, большевикам, хныкать. И здесь, в Монголии, работы непочатый край. Летом прошлого года мы сделали свое дело. А теперь новая задача: помочь монголам. Есть здесь люди, которым очень нужна наша помощь. Я имею в виду Чойбал-сана и его хлопцев. А сегодня приведет нового. Вы уже слышали о нем: Сухэ-Батор. Свой брат, наборщик. За его спиной — большая группа людей: бывшие солдаты, кочевники, чиновники. Нужно помочь объединить кружки в одну группу. Вам, доктор, сейчас, пожалуй, лучше уйти. Народ они по всем данным надежный, но осторожность не мешает.

— В этом есть резон, — согласился Цибектаров и поднялся.

Цибектаров, в самом деле, был слишком заметной фигурой в Урге — его знали все. В своем белом халате с толстой сумкой через плечо он появлялся и в юртах бедняков и в покоях князей. И даже сам Сюй Шу-чжен, страдающий от зубной боли, однажды послал за ним целый отряд своих солдат.

Часа два спустя после ухода врача в ставню осторожно постучали. Гембаржевский открыл дверь. Из сеней ворвались клубы пара, потом на пороге показались Чойбалсан и Сухэ-Батор.

Хозяин дома радушно приветствовал гостей, усадил их за стол. Вначале молча пили чай.

Сухэ-Батор понял, что его изучают. Он должен был заговорить первым. Он обратился к Кучеренко:

— Слышал, вы работаете механиком в русско-монгольской типографии.

Кучеренко утвердительно кивнул головой.

— Мой друг Чойбалсан посоветовал обратиться к вам. Я работаю наборщиком в типографии министерства. Директор все время придирается, каждый день ругаемся. Решил уйти и проситься к вам.

Хозяин дома и Гембаржевский переглянулись. Они сразу сообразили, что имеют дело с человеком осторожным, а это уже был хороший признак. Кучеренко положил широкую ладонь на плечо Сухэ-Батора.

— Не советую вам уходить из китайской типографии… Нужно подождать. Сейчас там вы нужнее. Не следует скапливаться в одном месте.

Сухэ-Батор улыбнулся краешками губ. Теперь, если бы китайские солдаты неожиданно ворвались в комнату механика русско-монгольской типографии, эту ночную встречу русских и монголов легко было бы объяснить. Незаметно разговор перешел на последние события. Чойбалсан рассказывал о своей жизни в Иркутске, о Февральской революции.

— От одного знакомого князя я слышал, будто бы Советское правительство обратилось к монгольскому правительству с воззванием, — сказал Сухэ-Батор, — и будто бы нам предлагают выслать навстречу Красной Армии своих представителей. Наше правительство скрыло от аратов это обращение, но слухи идут. Так ли это? Вы русские и должны знать.

— Да, это так, — отозвался Гембаржевский. — По-видимому, ваше правительство не хочет по каким-то соображениям устанавливать дружеские отношения с Советами. А может быть, не могут подыскать делегатов? Все-таки, страшно — большевики. Что у них на уме, не известно. Вот вы согласились бы поехать в Россию, быть делегатом монгольского народа?

Все рассмеялись.

— Я сплю и вижу себя делегатом! — воскликнул Сухэ-Батор.

— А если вас схватят солдаты генерала Сюя?

— Тогда они мне сделают чик-чик.

— И, зная это, вы все же рветесь в Россию?

— Да, рвусь. Видите ли какое дело: мне приснился странный сон. Будто бы скачу я на резвом коне через сопки и долины, через Хэнтэйский хребет. Вскоре Кяхта осталась позади, мелькнул Байкал. Много дней скакал по Сибири, перевалил Урал. А потом увидел Москву. Привязал коня у золотого столба и вхожу в огромную юрту. А навстречу выходит богатырь в сверкающих доспехах. Огромный, выше храма Арьяволо. Улыбается ласковой улыбкой. А вокруг голоса: «Ленин, великий батор Ленин!..»

Ленин подает мне руку, из глаз его струится ясный свет. Говорит: «Зачем пожаловал, Сухэ? Присаживайся, гостем будешь». А я не знаю, что сказать. Потом собрался с духом, отвечаю: «Пришел за великой мудростью. Исстрадался монгольский народ.

Сперва его угнетали маньчжуры, потом русские купцы и свои князья и ламы, теперь пожаловал генерал Сюй. Терзают нашу страну, алчные собаки. Протяни руку помощи, отец! Дай избавиться от генерала Сюя и его солдат, прогони их с нашей земли, а князей и желтых мы сами прогоним». Вот ведь что иногда может присниться!

— И что вам ответил Ленин? — серьезно спросил Кучеренко.

— А я в это время проснулся. Жаль, не досмотрел всего до конца.

— Хитрый вы, Гоймин-Батор, — с шутливой укоризной покачал головой Гембаржевский. — Я скажу, что ответил вам Владимир Ильич. Вот здесь, в тетрадке, у меня ответы его записаны. Специально для вас записал. Слушайте: еще в 1916 году Ленин указывал: «Мы всегда стояли, стоим и будем стоять за самое тесное сближение и слияние сознательных рабочих передовых стран с рабочими, крестьянами, рабами всех угнетенных стран… Мы все усилия приложим, чтобы с монголами (вас называет в первую очередь), персами, индийцами, египтянами сблизиться и слиться, мы считаем своим долгом и своим интересом сделать это, ибо иначе социализм в Европе будет непрочен. Мы постараемся оказать этим отсталым и угнетенным, более чем мы, народам «бескорыстную культурную помощь», по прекрасному выражению польских социал-демократов, т. е. помочь им перейти к употреблению машин, к облегчению труда, к демократии, к социализму».