Михаил Колесников - Сухэ-Батор

• Название: Сухэ-Батор
• Автор: Михаил Колесников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга посвящена военачальнику, одному из вождей монгольской Народной революции, военному министру революционного правительства, главкому монгольских революционных войск. Перед народным ополчением, которым командовал Сухэ-Батор отступил даже барон Унгерн в 1921 году.

---

Сухэ-Батору не терпелось разузнать, что творится в мире. Он оседлал коня и помчался в Ургу. Был в Хурэ человек, с которым следовало повидаться в первую голову, — старый знакомый учитель Жамьян. Юрта Жамьяна стояла на прежнем месте. Учитель сразу же узнал гостя, взял его за плечи, усадил на почетное место.

— Как быстро катится время! — сказал он. — Давно ли Сухэ сидел на этой кошме и, закусив губу, выводил в тетрадке закорючки! Богатырь… Когда прослышал о ваших делах, сердце наполнилось радостью.

Жамьян был растроган вниманием бывшего ученика, принял подарки, сам разлил в чашки густой чай. Расспрашивал о боях у Халхин-Гола.

— А чем занят почтенный зайсан Жамьян?

Учитель горько улыбнулся:

— Наши дни наполнены мирской суетой и волнениями. Кровь закипает в жилах, когда посмотришь вокруг. Мне теперь, как писцу, приходится бывать на заседаниях нижней палаты при «солнечно-светлом».

Эта новость заинтересовала Сухэ-Батора:

— О чем же толкуют в нижней палате?

Щеки Жамьяна покрылись багровыми пятнами, он сузил глаза. Неожиданно сказал резко:

— Ханда-Дорджи и Намнан-Суруна отравили. Остался негодяй Бадма-Дорджи, нынешний премьер-министр. А рядом с ним подлые людишки, которые хотят продать нас аньфуистам за шестьдесят шесть тысяч серебряных ланов. И после этого небо не рухнет им на головы!..

Обычно сдержанный, Жамьян сейчас был возбужден. Немного успокоившись, он рассказал о последних событиях.

В Ургу приехал сановник Срединной республики некто Чен И. С виду это был добродушный толстячок с вкрадчивыми словами и манерами. Он сразу же сдружился с премьер-министром шанцзотбой Бадма-Дорджи. С богдо-гэгэном разговаривал смиренно, воздавал ему почести, заигрывал с высшими ламами и князьями, всем сулил золотые горы.

— В России после свержения царя наступило безвластие, — говорил он, сладко жмурясь. — Мы должны совместно охранять наши северные границы от проникновения большевистской заразы. Пора, пора Монголии и Срединной республике жить подобно родным сестрам. А для того требуется немногое: пусть правительство богдо обратится к правительству Китая с просьбой объединиться в одно государство. Автономия изжила себя, с ней пора покончить.

Чен И даже самолично составил проект соглашения. Да, да, самое важное, самое главное: все титулы сохраняются, привилегии и жалованье тоже.

Премьер-министр Бадма-Дорджи не стал упираться: он добавил в проект самый важный, на его взгляд, пункт — следует увеличить жалованье бывшему премьер-министру Автономной Внешней Монголии Бадма-Дорджи.

Китайский сановник был очарован такой сговорчивостью.

— Все ваши пожелания мы учли, — сказал он кротко. — Завтра я представлю вашему правительству окончательный текст соглашения.

Наутро Бадма-Дорджи получил от Чен И длинный свиток с заглавием: «Условия в 64 пунктах об улучшении положения Монголии в будущем». По этому документу правительство Автономной Внешней Монголии «добровольно» ликвидировалось. Монголия отныне будет управляться китайским наместником в Урге и его помощниками (тоже китайцами) в Кяхте, Кобдо, Улясутае. Богдо-гэгэну и его супруге выделялось жалованье в шестьдесят шесть тысяч серебряных ланов, то есть около восьмидесяти тысяч рублей в год. Китайские гарнизоны обязаны содержать, как и раньше, араты. Владетельные князья получали право посылать своих делегатов в китайский парламент.

Бадма-Дорджи поспешил передать проект соглашения богдо-гэгэну. Приближенные хана безоговорочно приняли шестьдесят четыре условия.

Но было одно «но»…

От стойбища к стойбищу поползли слухи: «Ламы хотят продать нас китайцам», «с юга идут китайские войска», «богдо вызывают в Пекин для сделки». Плохие дела подобны скрипучей телеге — скрип разносится на десятки уртонов.

«64 пункта об улучшении будущего положения Монголии» были одобрены богдо-гэгэном и его приближенными. Но ликвидировать автономию втихомолку было невозможно: против этого резко выступали мелкие и средние князья, грозились поднять народ. В распоряжении светских князей находились и войска, которые готовы были драться за автономию.

Богдохан вынужден был вынести вопрос о ликвидации автономии на обсуждение совещательных палат. Верхняя палата одобрила соглашение. Но нижняя вышла из-под власти хана и заявила протест. Особенно неистовствовала военная группа нижней палаты. Представители военной группы во всеуслышание заявили, что если китайцы попытаются применить силу, то получат удар по зубам. «Мы будем до последнего издыхания драться за автономию!» — говорили они.

Богдо-гэгэн пришел в великий гнев: он топал ногами, стучал кулаками, а потом приказал распустить обе палаты.

— И все-таки мы победили! — воскликнул Жамьян. — «Шестьдесят четыре пункта» Чен И отклонены. Мы будем бороться за автономию.

Сухэ-Батор задумчиво слушал своего бывшего учителя. А когда тот выговорился, сказал негромко:

— Богдо-гэгэн и его друзья замыслили уничтожить Монголию, продаться аньфуистам. Нижняя палата одержала временную победу. Я так думаю: после этого китайцы попытаются взять нас силой. Они введут войска, и мы снова окажемся в рабстве. Я услышал мудрые слова: нужно бороться! Теперь расскажу о наших худжирбуланских делах: есть у нас там крепкие люди, на которых можно опереться в трудный час. Цирикам известны гнусные дела Бадма-Дорджи и богдохана. Но я хотел бы, почтенный зай-сан, познакомиться с теми, кто выступал в нижней палате против «шестидесяти четырех пунктов». Нужно объединить наши усилия.

— Я их всех хорошо знаю!. — горячо отозвался Жамьян. — Можете положиться на меня: сведу с ними и потолкуем.

— А не найдется ли у вас хотя бы два-три номера газеты «Нийслэл хурээний сонин бичиг»? — спросил Сухэ-Батор…

Жамьян презрительно выпятил губу, плюнул:

— Грязная собачонка, лающая на караван!

Он порылся в бумагах и вытащил несколько номеров газеты. Пока зайсан убирал со стола чашки, Сухэ-Батор внимательно просматривал газету. Давно ли эта газетка высмеивала феодальные порядки? Теперь она обливала грязью большевиков, восхваляла аньфуистов, расточала любезности Чен И.

Попался старый, пожелтевший номер. Он относился к концу 1918 года. В то тревожное время в Монголии стали появляться новые беженцы, не похожие, на прежних: русские рабочие и крестьяне, семьи советских работников. Они спасались от белогвардейцев, временно подавивших советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке. Газетка злорадствовала по этому поводу, прославляла колчаковцев.

— Врага нужно знать! — сказал Сухэ-Батор Жамьяну. — Все номера газеты, какие удастся достать, прошу сохранять для меня.

После того как Сухэ-Батор узнал о пролетарской революции в России, одна мысль все время не давала ему покоя: как это все могло произойти? Царизм, горнозаводчики, фабриканты, помещики, купцы, огромная армия с генералами и офицерами — все это казалось несокрушимым. И вот это рухнуло, власть взяла беднота, рабочий люд. Все это походило на. огромное чудо. Вокруг России лютовали капиталисты Англии, Франции, Америки, Японии, грозили пушками и танками, бомбами. А Россия стояла, будто волшебная гора. Теперь вот доходили слухи об успешном наступлении Красной Армии на Восточном фронте… Армия рабочих и крестьян теснила Колчака, туго приходилось и японским интервентам на Дальнем. Востоке. И Сухэ-Батор верил: советская власть победит. Где она, та сила, что подняла народ на борьбу? И ответ приходил сам собой: партия, Ленин…

Разве не он, Сухэ, говорил цирикам в Худжирбулане, что если двое дружны — они подобны каменному утесу, и что если двадцать совещаются — их мудрость равна сорока умам? Нужна партия, группа людей, преданных революции.

От подобных дум захватывало дух. В том, что единомышленники найдутся, Сухэ-Батор не сомневался. Взять того же зайсана Жамьяна… А мало ли испытанных огнем людей в Худжирбулане! Как на военных учениях, а потом в бою, Сухэ-Батор всегда стремился определить направление главного удара, так и сейчас он старался понять, против кого направить первый удар. Главным врагом были аньфуисты — коварные, беспощадные гамины, вооруженные до зубов. Их ненавидели даже князья и чиновники.

— Надеяться на то, что объявится новый Гэсэр, искоренитель десяти зол, и уничтожит гаминов, не приходится, — сказал Сухэ-Батор Жамьяну. — Будем действовать сами. Нужно привлечь к нашему делу мелких чиновников, писцов, военных из нижней палаты князей.

Вскоре Сухэ-Батору удалось с помощью зайсана Жамьяна встретиться кое с кем из нижней палаты. Обе стороны долго прощупывали друг друга. Имя Сухэ-Батора и его дела хорошо были известны чиновникам. Молодой командир бесстрашно защищал автономию у Халхин-Гола, а сейчас был сторонником независимости. Это хорошо. Но не вздумает ли он, по примеру русских, пойти в своих делах дальше? Чиновникам нужна была автономия во главе с богдо-ханом.