Георг Хилтль - Опасные пути

• Название: Опасные пути
• Автор: Георг Хилтль
• Издательство: Folium, Элко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7061-0004-7

Романы серии «Интимная жизнь монархов» пользовались большой популярностью в России конца XIX — начала XX века. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий, подробное, «живое» описание известных исторических личностей, невероятные интриги, всемогущих фаворитов и никому сейчас неизвестных фрейлин, дворцовый быт и обычаи, отважные мушкетеры и гренадеры, прекрасные придворные дамы, делают эти романы привлекательными и сегодня.

---

Гюэ задрожал. Между тем Экзили продолжал:

— Вы могли бы избавиться от этой опасности, если бы Ваша дочь решилась пожертвовать для Вашего спасения несколько капель своей крови, и я твердо убежден, что Аманда сделала бы это, потому что она рвала бы на себе волосы, если бы ее отцу пришлось пойти на каторгу.

Гюэ вскрикнул и, схватив Экзили за руку, простонал:

— Что мне делать? Аманда не согласится. В сущности я ничего не вижу в этом особенного, — продолжал он, опуская голову, — но… но Аманда застенчива… не могу ли я сам вскрыть ей вену?

— Нет, это должен сделать я сам; и человек, для которого приготовляется напиток, также должен присутствовать при этом. Он будет держать чашу, в которую будет стекать кровь.

— Ах, если бы мне не грозила такая страшная опасность…

— Решайтесь скорее!

— Аманда не захочет. Она будет кричать, звать на помощь. Она пойдет жаловаться самому королю.

— Если Вы впустите нас в свой дом, то согласия Аманды не понадобится… Когда же мне прийти к Вам?

— Назначьте день.

— В таком случае в будущую пятницу.

— А я?

— Завтрашнюю ночь Вы уже проведете в своем жилище, на площади Мобер. Но горе Вам, если Вы не сдержите слова!

Гюэ дрожа протянул итальянцу руку.

— Не будьте младенцем… не будьте бабой! — смеясь сказал Экзили. — Вы брались бывало за вещи более важные, употребляли капельки поопаснее тех, какие я извлеку из руки молоденькой девушки. И Вы сами можете это видеть; беспокоиться не о чем, опасности никакой. Вы — поклонник чудесного, — ну, Вы будете видеть чудо. Завтра в полдень Вы выйдете из Бастилии.

XIV Кровь девушки

Вернемся к семейству герцога Дамарра.

Услышав из уст отца слова, которые его осчастливили, Ренэ бросился на площадь Мобер, к дому Гюэ, где не был уже три дня. Уже смеркалось, когда он подошел к решетке, ограждавшей дом и сад со стороны улицы. Ставни дома были заперты, нигде не пробивался свет. Ренэ постучал тем условным стуком, который он употреблял, приходя к Аманде, однако ответа не было.

В жилище Брюнэ также царили мрак и безмолвие.

Ренэ обошел квартал и приблизился к дому со стороны площади. Он дернул за звонок, но никто не отворил. Ренэ почувствовал беспокойство. Он снова вернулся на улицу, перелез через решетку в палисаднике, подошел к задней двери и прислушался. Ему показалось, что в доме раздаются какие-то глухие звуки: слышались то как будто вздохи, то звон посуды или стаканов.

Какое-то тяжелое предчувствие закралось в душу юного герцога, а так как он непременно хотел узнать, что происходит в доме, и притом считал себя защитником и покровителем Аманды, уже занимавшим в доме Гюэ определенное положение, то и стал придумывать, каким бы способом попасть в помещение Гюэ. Поискав немного, он нашел заступ, и с помощью последнего ему удалось приоткрыть один ставень, и именно у того окна, обвитого диким виноградом, где он тайком беседовал с Амандой.

Между тем три дня, в течение которых Ренэ не видался с Амандой, были для нее весьма богаты событиями. Ее отец вернулся домой, он был освобожден. Аманда остолбенела от неожиданности и радости. Отец объяснил ей, что обязан своим освобождением одному высокому покровителю и что теперь ему нечего бояться.

Однако, как ни радовалась молодая девушка возвращению отца, ей не могло не броситься в глаза его странное, боязливое обращение. Больше всего поразила ее просьба, высказанная так же боязливо, — не сообщать Ренэ о его возвращении.

Это возбудило подозрение Аманды. Она утешалась надеждой, что молодой герцог скоро явится, и тогда все разъяснится. Но Ренэ не приходил. Сама Аманда не решалась послать за ним или известить его, так как не была уверена, что из этого не выйдет неприятностей для ее отца; ведь у него, конечно, были серьезные основания просить ее молчать о его освобождении; окружавшие его сети могли, вероятно, запутать и тех, кто близко подходил к нему.

На другой же день после своего освобождения Гюэ начал заводить с дочерью очень странные разговоры: он говорил о благодарности, которой обязан кому-то, хвалил дружественное расположение к нему Экзили и особенно много распространялся о любви, которую Аманда всегда выражала ему лично как отцу.

— Ведь ты не отступила бы ни перед какой жертвой, если бы дело шло о спасении твоего отца, не правда ли? — сказал старик в заключение всех своих речей и затем снова принялся говорить о счастье, богатстве и почестях, ожидавших его в будущем.

Аманде пришло в голову, что отец хочет разлучить ее с Ренэ, что ее рука была той наградой, которой требовал освободитель Гюэ, что отказ от любимого человека должен был доказать ее любовь к отцу.

Тогда она решилась сообщить обо всем Ренэ; но, когда она собралась выйти из дома, отец загородил ей дорогу и принялся снова умолять ее не губить его. Аманда очень решительно заявила отцу, что хочет знать, какая тайна угнетает его.

— Подожди еще один день, и ты все узнаешь, — ответил старик.

Беспокойство Аманды все возрастало. Она стала избегать отца, который занимался в своей лаборатории какими-то приготовлениями. Страх сделал ее осторожной. Она все время оставалась в своей комнате.

Наступил третий вечер. Гюэ казался занятым и озабоченным. Аманда внимательно следила за каждым его движением. Брюнэ ушла; старик отправился к себе в лабораторию. В доме настала тишина; надвигался вечер.

“Теперь уж скоро все разъяснится, — сказала себе Аманда, — да и пора. Отчего это Ренэ все не приходит? Или он знает, в чем дело, и нарочно избегает меня?”

Эти мысли расстроили девушку, но она все-таки ни до чего не додумалась.

* * *

Гюэ тихо вышел из лаборатории и остановился в совершенно темных стенах. В оконные щели со свистом врывался ночной ветер и так качал незажженые лампы, свешивавшиеся с потолка, что они издавали слабый стук.

Старик проскользнул к входной двери и стал ждать. Когда за ней послышались шаги, он осторожно отворил ее и впустил двух мужчин.

— Вы очень аккуратны, доктор, — шепнул он, — я просто не мог дождаться Вас и дрожу, как в лихорадке.

— Перестаньте же беспокоиться: Вы делаете это ради своей свободы, ради своего счастья. Все ли Вы приготовили?

— Идите и посмотрите сами!

— Обождите минуточку здесь, в сенях, Ваше сиятельство, — сказал Экзили своему спутнику, снимая шляпу, и прошел вслед за Гюэ в лабораторию, где старик показал ему сосуд, наполненный чудно окрашенной жидкостью.

— Так, хорошо, — сказал Экзили, исследовав содержимое сосуда, — состав очень удался Вам; Вы приготовили его совершенно так, как я Вам предписал. Теперь Вы узнаете, как я приготовлю смесь.

Экзили вынул из-под плаща сосуд, похожий на оболочку от небольшого пушечного ядра, отвинтил крышку и показал Гюэ содержимое сосуда. Это была масса, походившая на осадок, остающийся после известковых и глинистых жидкостей; вся она была прорезана красными жилками.

— Это — главная составная часть смеси, — сказал Экзили, — Вы сейчас увидите, какое поразительное действие окажут на нее несколько капель человеческой крови, — и он шепотом, на ухо Гюэ, принялся давать свои объяснения.

— Нет! Нет!.. Я не хочу, я… отказываюсь! Оставьте меня! — крикнул старик.

— А Бастилия? А палач? А пытка? — возразил Экзили. — Да и что Вам за дело до этой смеси? Вся ответственность лежит на мне, я за все отвечаю. Пойдемте! Тот, кто стоит там, в темноте, и есть Ваш покровитель.

Гюэ взял свечу и пошел за итальянцем. Закутанный человек ждал их в сенях. Экзили пошептался с ним, затем все трое, стараясь двигаться по возможности неслышно, пошли в лабораторию.

— Здесь, за этой дверью, сидит в своей комнате Аманда, — сказал Гюэ, — да простит мне Господь, если с ней случится какое-либо несчастье! Тогда я открыто обвиню Вас, Экзили, и мне ничего не останется, кроме смерти.

Итальянец пожал плечами, а потом подал обоим своим спутникам по небольшому флакончику.

— Когда я подам знак, приложите это к носу, — сказал он и приблизился к двери, которая вела в комнату молодой девушки.

Вынув из кармана маленькую коробочку и тонкую, короткую металлическую трубку, он вставил один конец трубки в отверстие в коробке, а другой пропустил сквозь замочную скважину.

* * *

Аманда сидела на стуле, прислонившись к старому деревянному шкафу, и машинально занималась каким-то рукоделием. Услышав бой часов, она подняла голову и прислушалась; ей показалось, что она слышит громкий говор, потом как будто заскрипел песок под окнами и постучали в дверь. Аманда провела рукой по лицу, стараясь отогнать свои опасения, собралась с духом и еще раз повторила себе, что отец не мог бы подвергнуть ее какой-либо опасности. От отца ее мысли перенеслись к Ренэ; она уронила работу на колени и, подняв взор к потолку, погрузилась в мечты. Среди этого сладостного ничегонеделания ей почудился слабый лязг металла, как будто раздававшийся около двери, которую она заперла на ключ. Тогда девушка с испугом повернула голову и заметила едва уловимое звяканье дверной задвижки.