Владимир Яценко - Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира [Антология]

• Название: Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира [Антология]
• Автор: Владимир Яценко
• Издательство: ACT
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-085766-1

Считается, что жанр фантастики появился совсем не давно — чуть более сотни лет назад. На самом деле с незапамятных времен создавались истории об иных мирах. Они так захватывают воображение, что люди до сих пор отправляются на поиски следов Атлантиды и Эльдорадо, Гипербореи и града Китежа.

Мы представляем очередной сборник рассказов, написанных русскими фантастами — победителями конкурса, организованного независимыми экспертами.

---

Эрика поблагодарила:

— Очень любезно, господин Фетч. Большое спасибо. Может, вы чего-нибудь хотите? Немного погулять? Я могла бы составить вам компанию.

«Прочь из холодной палаты! На солнце! В тепло!»

— Там, под окнами, очень приятный садик, — добавила она умоляюще, облизав непослушные губы, — прямо райский уголок…

О «райских уголках» Йохан узнал из интернет-форума и чуть ли не с первой буквы влюбился в курьезный слух, в подземную фата-моргану, в очередной, непонятно кем выдуманный миф. Тот, кто хоть раз погружался в толщу скал, знает, как много там необычного, удивительного, такого, что и вообразить трудно. Вырываясь на поверхность, пещерная быль становится легендами, прекрасными и жуткими, от которых кровь стынет в жилах у непосвященных и глаза блестят у романтичных неофитов.

Конечно, Йохану и прежде доводилось слышать и о двуликой хозяйке, и о холоднокровных нагах, и о белом спелеологе. Не то чтобы эти истории его не волновали. Он верил им и не верил, вышагивая по залитым солнцем улицам верхнего мира, и они становились реальностью, стоило очутиться внизу, в кромешной темноте и безмолвии, в котором умирает даже звук шагов, — становились тем, что может случиться в любую секунду. И все-таки, планируя с группой очередную экспедицию, он думал именно о «райских уголках». Йохан мечтал о них, как о чуде, и он нуждался в чуде, потому что существование его было тускло и безрадостно, как осенняя морось за окном. Городская квартира с видом на автостраду. В одной комнате — он с женой, в другой — наполовину парализованная теща. Жена наотрез отказалась отдавать старуху в дом престарелых, а вместо этого наняла сиделку — дебелую тетку лет сорока пяти, властную и громкоголосую, с утра до ночи ревущую будто иерихонская труба. К Йохану супруга и теща относились как к рабочей скотинке. Пили его деньги, точно соленую воду, — чем больше пили, тем сильнее делалась жажда. Чуть ли не вся его зарплата улетала на тряпки и лекарства да на услуги трубы иерихонской… Но это полбеды. Каждый вечер Йохан возвращался в пропахшую лекарствами и заваленную тряпками квартиру — и не знал, куда приткнуться. Не было у него своего угла, места, где можно спокойно посидеть, выпить чашку кофе с печеньем, расслабиться, вытянув ноги к горячей батарее, подремать или подумать. Всюду его тормошили, отвлекали, предъявляли какие-то претензии. Он устал… и от безнадежной усталости что-то сдвинулось в его голове, так, что зловещие и непонятные «райские уголки» вдруг показались олицетворением уюта и покоя. Того, чего Йохану не хватало в жизни.

Между тем призрачные пещерные оазисы сулили что угодно, только не отдых и не домашний уют. «Ловушки подземных демонов — так о них писали — Лживая красота, навлекающая смерть на всякого, кому откроется. Они так неожиданны и прекрасны, что в первый момент просто цепенеешь от изумления. Если это оцепенение тотчас не стряхнуть, оно сковывает тебя всего, так что и пальцем не двинуть, перерастает в нервную слабость, в паралич, а после — в гибельный сон. И все — пропал человек. Душа уйдет в камень».

Другие возражали, что есть способ выйти из переделки живым и невредимым, главное — не забывать о тех, кто наверху, тогда и обманки подземного мира не страшны. Надо вспомнить кого-нибудь очень любимого. Лучше — женщину. Сосредоточить на ней все мысли, ухватиться за ее зов, как за спасительный канат, и паралич отступит.

А некоторые считали, что никаких «райских уголков» и вовсе нет, а есть скопления ядовитого газа, от которых у людей приключаются галлюцинации.

Готовясь к своему последнему спуску, Йохан облазил спелеологические сайты вдоль и поперек. Он читал о подземных оазисах все, что только попадалось под руку: свидетельства якобы очевидцев, домыслы, размышления скептиков, и каждый новый факт сверкал ему в глаза необычайным по яркости и красоте алмазом.

Даже псевдонаучные объяснения, как ни жалко они выглядели, Йохан проглатывал с лету, как доверчивая рыба заглатывает наживку. Мол, порода в тех местах молодая, пластичная, потому и принимает любую форму. В идеале нижний мир способен один к одному скопировать мир верхний и стремится к этому — вот только слишком многое в нем уже застыло и отвердело, утратило первозданную гибкость.

Ерунда, в общем, сетевые бредни. Как, скажите на милость, камень может быть пластичным? Остается только головой покачать. Но Йохан читал — как некоторые слушают музыку — задумчиво и вдохновенно, сам не понимая толком, что влечет его с такой силой. Не иначе какое-то дежавю.

За сорок пять минут он выжал ее, как половую тряпку, этот Фетч, выкрутил и шмякнул о стену, да вдобавок еще и выморозил все кости так, что спустя сутки они продолжали болеть и похрустывать при каждом движении. Стоило неудачно повернуться или резко выпрямиться, как поясницу заламывало, а перед глазами разлетался целый рой огненных мошек. Предобморочное состояние. Согреться никак не могла — всю ночь тряслась в ознобе. Всего-то поболтала немного с пациентом да посидела рядом с ним на лавочке в больничном саду. И вот — на тебе — ощущение такое, как будто целый день глыбы ворочала.

«Видно, не мое это, — разочарованно думала Эрика, — вытягивать больных… Неблагодарное занятие. Ты их вытягиваешь, а они снова втягиваются, как улитки в раковины. Наверное, тут особая душевная сила нужна, чтобы таким бедолагам помочь, а у меня ее нет. Не каждый может стать хорошим психологом. Надо было на экономику пойти учиться, с моим-то характером, говорили мне…»

Расспрашивать психически нездорового человека — то же, что ходить по минному полю. Чуть ступишь не туда — взорвется. Эрика, как могла, продвигалась осторожно, но все ее попытки разговорить пациента окончились ничем.

— Там темно и тихо, — цедил Фетч сквозь зубы, по-бычьи наклонив голову, так что отчетливо напряглись жилы на мощной шее. — Очень тихо и темно. Вода сочится… По капле. Темная вода. Своды — красные, в острых сосульках. Холодно. Зачем меня оттуда забрали? Я не хотел… — бормотал он бессвязно, и слова, казалось, сочились по капле, как та самая вода.

«Воспоминания о перинатальном опыте? — размышляла Эрика. — Похоже на то… Не исключено, что у него была родовая травма. А может, кесарево сечение — слишком резкий переход из одной среды в другую. Для младенца это шок. Надо поинтересоваться у Керна, хотя может и не сказать, конечно…»

— Откуда забрали, господин Фетч? — спрашивала она, стараясь говорить, как Хайко Керн, ясно и четко. — Чего вы не хотели?

— Не хотел уходить… Там я — на своем месте, не следовало забирать… Сопротивляться не умею, — продолжал он бубнить себе под нос, с видимым усилием выталкивая из себя звуки и слоги.

Солнечного мира вокруг он словно не видел.

«Бред», — в отчаянии думала Эрика. Она как будто примерзла к скамейке. Как в кошмарном сне — пытаешься встать и не можешь. Сто пудов на спину навалились. На лопатки давит, на шею — не вздохнуть. «Неужели с каждым пациентом так? Да, наверное, с доброй половиной — так… Вынести на собственных плечах чужую боль — и самому не сломаться, каково это? Нет, не мое, точно не мое. Где угодно готова работать, только не в психиатрической больнице…»

Под конец прогулки Фетч выглядел немного поживее — даже улыбка оформилась, тусклая, стылая, и все-таки улыбка, — но несчастной практикантке стало к тому времени не до него. Не отпросившись у Керна, она еле-еле добрела до автобусной остановки — медлительная, будто сомнамбула, — и сама не поняла, как вернулась домой.

Но делать нечего. На следующее утро, поболтавшись без толку в отделении эрготерапии — депрессивные клеили там какие-то аппликации, бесполезное, если вдуматься, занятие, — к одиннадцати часам Эрика отправилась в корпус к «острым». В кармане у нее лежала маленькая шоколадка.

Фетч сидел в той же позе, уставившись в одну точку, но — удивительное дело — он как будто ждал Эрику. Во всяком случае, сразу обернулся и сфокусировал взгляд.

«А глаза-то у него зеленые. Нет… померещилось. Просто так свет упал».

— Руке стало легче, — произнес он без всякого выражения. — Спасибо. Она не моя, но — болит.

«При чем тут рука?» — не поняла Эрика.

— Хотите, пообщаемся в саду? — сказала она бодро. — Как вчера. Вам полезно. Я имею в виду, свежий воздух…

— Полезно, — согласился Фетч и покорно встал. Точно скала воздвиглась. Он тут же занял всю палату, и без того тесную. Кровать, тумбочка, пахнущий хлоркой, но все равно как будто грязноватый столик испуганно отступили к стенам.

«Большой, как медведь, и такой беспомощный».