Алексей Меняйлов - Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)

• Название: Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)
• Автор: Алексей Меняйлов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Психология
• Год: 2005
• ISBN: 5-93675-099-X

В мировой культуре присутствует ряд «проклятых» вопросов. Скажем, каким способом клинический импотент Гитлер вёл обильную «половую» жизнь? Почему миллионы женщин объяснялись ему в страстной любви? Почему столь многие авторы оболгали супружескую жизнь Льва Толстого, в сущности, оплевав великого писателя? Почему так мало известно об интимной жизни Сталина? Какие стороны своей жизни во все века скрывают экстрасенсы-целители, скажем, тот же Гришка Распутин? Есть ли у человека половинка, как её встретить и распознать? В чём принципиальное отличие половинки от партнёра?

Оригинальный, поражающий воображение своими результатами метод психотерапии помогает найти ответы на эти и другие вопросы. Метод прост, доступен каждому и упоминается даже в Библии (у пророка Даниила).

В книге доступно изложен психоанализ половинок (П. и его Возлюбленной) — принципиально новые результаты психологической науки.

Книга увлекательна, написана хорошим языком. Она адресована широкому кругу читателей: от старшеклассников до профессиональных психотерапевтов. Но главные её читатели — те, кто ещё не успел совершить непоправимых ошибок в своей семейной жизни.

---

Они вышли и молча, очень быстрым шагом — так, что она едва за ним поспевала, — бросились к метро.

…Каким бы ни казался этот поцелуй в лоб малопримечательным и с происходящим не связанным, но именно он стал для неё наиболее сильным переживанием первого периода — почти двухмесячного. Именно с него она позволила себе начать осмысление происходящего…

VI

На Хаббардовских курсах они встретились через день — уже после окончания их пары.

— Ну как? — первым делом спросил Ал. — Как самочувствие после психотерапии?

— Отлично! — ответила Галя. — То есть настолько хорошо, что я даже не ожидала, что возможно столь сильное изменение самочувствия. Спасибо.

— Что ж, очень рад. В таком случае — с тебя поцелуй, — как бы шутя сказал Ал.

— И не один! — тоже как бы отшутилась Галя.

— Тогда вперёд, — и Ал кивнул в сторону свободного диванчика спрятавшегося за белой квадратной колонной (дело происходило на втором этаже заводского Дворца культуры, в части помещения которого и располагались контора и курсы Церкви саентологии).

Они сели. Публики вокруг почти не было, только выше на галерее холла курили и хихикали одиторы и супервайзеры. Им было не до Ала с Галей.

— Ну?! — как бы строго сказал Ал и, нахмурив брови, чуть наклонился вперёд.

Галя сняла сапожки и с ногами забралась на диванчик. С полминуты, стоя перед Алом на коленях, поцеловать не решалась. Этого времени Алу вполне хватило, чтобы, заглянув ей в глаза, вновь запаниковать от подымавшегося в душе уже в третий раз чувства. Галя наклонилась и ткнулась губами в его правую щеку. Губы оказались холодными, влажными и очень испуганными.

— Ты сказала: и не один… — совершенно серьёзно, без всякой игры сказал Ал.

Галя оперлась рукой на его плечо и снова прикоснулась губами к его щеке. Потом, чтобы прервать это занятие, у которого было вполне достаточное логическое обоснование стать бесконечным, чуть отодвинулась и сказала:

— А знаешь, я сегодня занималась в паре с молоденьким студентом, — хороший такой мальчишечка — сидим, значит, играем в эти «гляделки», я вижу, что у него тоже есть экстрасенсорные способности и спрашиваю: «Что видишь?» А он мне: «Вижу, что у тебя пятно голубое светится у основания шеи». Тут я сразу и поняла, что ты мне тогда Вишудху открыл. — Галя тогда ещё была вынуждена верить во все эти чакры с каналами.

— Чего? — не понял Ал.

— Чакру открыл. Вишудха называется. Вот здесь у основания шеи.

— Это не я открыл. Это ты сама открыла.

— Да, но с твоей помощью.

— Без всякой помощи. Если уж на то пошло, то только по подсказке.

— Ну вот я и говорю, что ты открыл.

Ал вздохнул.

— А потом, — продолжила Галя, — я его спрашиваю: «А что ты ещё видишь?» А он мне говорит: «Верхняя половина лица, вижу, твоя, а нижняя — рыжая борода». Я засмеялась: «Точно, — говорю, — о ком думаю, того и борода».

— А потом? — спросил Ал.

— А потом подскочила супервайзер Тамара — а она, похоже, очень хорошо чувствует, когда устанавливается циркуляция хорошей энергии — и велела немедленно прекратить разговоры.

— О! — вдруг вспомнил Ал, полез в карман куртки и, достав из него два яблока, протянул их Гале. — Вот, — сказал он, — угощаю!

Галя смотрела на Ала, человека, который явно любил поесть, причём настолько любил, что в течение всего рабочего дня не съесть эти два яблока явно было для него большим подвигом, и чем больше смотрела, тем легче и веселее ей становилось.

— Спасибо, — сказала она. И вдруг засмеялась. Она всё смеялась и смеялась, смеялась и смеялась, и никак не могла остановиться…

VII

Больше в Пушкинский Ал не ходил. Лекции начинались в семь, продолжались иной раз чуть ли не до десяти — слишком поздно, чтобы можно было не торопясь проводить Галю до дома. Да и далеко. А вот Третьяковка была не только ближе, но и лекции начиналась в шесть и больше двух часов никогда не длились. Цикл тем выбирал Ал. Выбрал русский авангард начала XX века.

В тот день были символисты — объединение «Мир искусства».

— Как мне нравится! — шепнула Алу Галя, не отрываясь от экрана, где в этот момент показывали картину Сомова «Подсмотренный поцелуй». — Гораздо больше, чем предыдущие темы. А тебе?

— И мне тоже. Только почему лекторша называет его поверхностным? По-моему, наоборот… — Ал, вообще-то, не считал себя знатоком, живопись начал изучать не больше, чем за год до встречи с Галей. А Галя уж тем более не была скована суждениями искусствоведов.

— И предыдущая картина… — сказала Галя. — Эти Арлекины с Коломбинами, эти подсматривающие фигуры в карнавальных костюмах и под масками, — все они хотя и на первом плане, хотя и заслоняют обзор, но они не главное. А главное — там, дальше, на втором плане, там, смотри, чистое небо…

Но Ал не очень вслушивался в её слова, может, потому, что её чувствовал, а слова ничего не прибавляли. Гораздо важнее было то, что они соприкасались плечами, и от этого возникало странное, не испытанное им прежде ощущение тепла и близости…

— Только признайся честно, ладно? Обещаешь? — услышал он.

— Обещаю, — попытался сосредоточиться Ал.

— О чём ты сейчас думаешь? Только честно.

— О том, — сказал Ал, — что я никогда в жизни не забуду, как мы сидели с тобой на лекции в почти пустом зале, как нам показывали слайды, и, главное, никогда не забуду прикосновение твоего плеча...

И Галя улыбнулась. Точно так же, как она сегодня уже улыбалась, перед лекцией, когда до начала оставалось целых полчаса. Тогда им в коридорах музея удалось найти укромную скамейку, и Ал тоже очень честно и серьёзно сказал, что им никогда не удастся ужиться. А потому не удастся, что по рождению они принадлежат к разным социальным слоям, а это, как доказали учёные, и статистически, и как угодно, препятствие непреодолимое.

Ал почему-то думал, что Галя расстроится, но она, напротив, улыбнулась — и совсем не расстроилась. Ал не понял. А между тем всё было очень просто — раз он заговорил на эту тему, значит, хотел с ней жить, причём всю жизнь. И она это поняла.

— А я и не напрашиваюсь, — сказала она.

VIII (Из неотправленного письма)

 «…Я, кажется, попался! Представь себе картину: совершенно пустая комната старинного московского дома с разными там уютными избыточными углами, на полу клеёнка, на ней — сложенные вдвое занавески (это всё для мягкости), перед тобой стоит женщина на коленях и срывающимся голосом полуговорит-полушепчет:

— Ну, ты и сади-и-ист! Ну, ты и сади-и-ист… Отказываешь — и кому?.. Мне! Мне, которой, ради одной только надежды поцеловать руку, мужчины готовы любую очередь выстоять! А этому человеку я предлагаю всё, а он отказывается! Отказывается!.. Ну, ты и сади-и-ист…

Насчёт «поцеловать руку» — это точно. У неё потрясающий приёмчик есть: она, когда хочет, свободно мысли (и желания!) читает, извлекает из памяти мужчины его лучшую, из предыдущих, любовную историю, а из неё — лучший момент, затем перевоплощается в ту — понимаешь, полностью: движения, интонации, сдавленный стон — тем самым возвращает его в наиприятнейший момент и продолжает эпизод, как будто он не прерывался!.. Представляешь себе приёмчик?! Эффективность — как ломом по голове! Потом постепенно обратно в себя перевоплощается — а сама, между прочим, потрясающая личность! Да, это уж точно: действует убедительно — как кувалдой по темечку. Когда она со мной эту штуку прокрутила, я сразу понял — и чуть с дивана на пол не сполз.

Естественно, это у неё происходит бессознательно.

Мы с ней на курсах Хаббарда познакомились. Хаббардисты себя за церковь выдают — Церковь саентологии (греческий: знание о том, как надо знать), но хорошего там, на самом деле, один только ихний метод первичной психотерапии. Не сравнить, конечно, с психокатарсисом, но тем не менее. Интересно и поучительно.

Так вот, по поводу её бессознательного: на занятиях она на моих глазах подошла к одному купчику — что-то ей от него нужно было — и, похоже, этот приёмчик с ним проделала. Так тот прямо там же на уши встал. Прямо чуть не свихнулся. Всё её потом с мешком яблок преследовал. Зачем она это делает — непонятно. На уши, я имею в виду, ставит. Возможно, это просто изощрённый способ одинокой женщины: показать, что она что-то да значит.

Могла, между прочим, на мне и не демонстрировать — у меня от неё и без того крыша поехала, ещё до того приёмчика. Но что удивительно — полностью себя контролирую — ей не отдался, понял, верно, с первых-то строк? Оскорбил, понимаешь, женщину. Ведь это же наипервейшее среди дураков правило: если женщина просит, то разве можно оскорбить её отказом?!