Алексей Меняйлов - Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)

• Название: Катарсис. Подноготная любви (Психоаналитическая эпопея)
• Автор: Алексей Меняйлов
• Издательство: Крафт+
• Жанр: Психология
• Год: 2005
• ISBN: 5-93675-099-X

В мировой культуре присутствует ряд «проклятых» вопросов. Скажем, каким способом клинический импотент Гитлер вёл обильную «половую» жизнь? Почему миллионы женщин объяснялись ему в страстной любви? Почему столь многие авторы оболгали супружескую жизнь Льва Толстого, в сущности, оплевав великого писателя? Почему так мало известно об интимной жизни Сталина? Какие стороны своей жизни во все века скрывают экстрасенсы-целители, скажем, тот же Гришка Распутин? Есть ли у человека половинка, как её встретить и распознать? В чём принципиальное отличие половинки от партнёра?

Оригинальный, поражающий воображение своими результатами метод психотерапии помогает найти ответы на эти и другие вопросы. Метод прост, доступен каждому и упоминается даже в Библии (у пророка Даниила).

В книге доступно изложен психоанализ половинок (П. и его Возлюбленной) — принципиально новые результаты психологической науки.

Книга увлекательна, написана хорошим языком. Она адресована широкому кругу читателей: от старшеклассников до профессиональных психотерапевтов. Но главные её читатели — те, кто ещё не успел совершить непоправимых ошибок в своей семейной жизни.

---

… Ольга: Не могу больше. Надоело — хоть разводись!

П.: Подожди. Ты мне лучше скажи: ты знаешь, что там, в Центре, групповухи организовывали?

Ольга: А что это такое?

П.: Что?

Ольга: Групповуха.

П.: А ты не знаешь?

Ольга: Нет.

П.: Это когда не двое, так сказать, занимаются, а, скажем, одновременно десять.

Ольга: !..

П.: Разве, не знала?

Ольга: Я? Откуда?

П.: Значит, тебя не привлекали…

Ольга: А кто их знает, может, и занимались. От этого деятеля можно вообще чего угодно ожидать. И ведь убедит, что всё так и надо. Это просто удивительно, насколько легко ему удаётся всех убеждать! Скажет: так, — и всё!

П.: А это и называется: гипноз.

Ольга: Разве?

П.: Да. Или, что то же самое, сильные подавляющие способности. Итак…

Ольга: Групповой массаж они, видела, устраивали.

П.: В обнажённом виде?

Ольга: Когда среди своих оставались, может, и в обнажённом. От него всё что угодно можно ожидать. Я же говорю: он на этом помешан! Я однажды туда двух девиц привела лечиться…

П.: И ты… Ничего-ничего, продолжай.

Ольга: Так они выходят и говорят: ну и что такого? Обыкновенный бабник, только и думает, что под юбку заглянуть. Целитель фигов. Смешно даже.

П.: Но тогда ты же во всё это верила?!

Ольга: Верила. А я не виновата: меня мать настроила. Она, перед тем как меня туда отвести, так всё расписала, что я уже ничего не могла сделать. А что сейчас смеюсь — просто настроение хорошее. После того, как ты со мной позанимался. Спасибо. Теперь бы ещё от этих гнойников избавиться…

П.: Помнится, он и тебя тоже домогался.

Ольга: Да. У меня тогда женские дела болели. Лежу я там на кушетке, сеанс значит, в голове всё плывёт, ничего не соображаю, — и в этот момент он меня начинает целовать! И всё такое. А я — всё, ничего от меня не осталось, только ноги осталось раздвинуть — и пожалуйста. Не знаю, как с силами собралась, оттолкнула его и говорю: всё, ещё немного, и мы отсюда не выйдем. Поднялась — и ушла.

П.: А лечение?

Ольга: А мне его сеансы всё равно не помогли. А теперь, как выяснилось, даже наоборот.

П.: Да, железа повытаскивали много.

Ольга: Да. А потом, ты что думаешь? После того как выяснилось, что я его могу на фиг отправить, он тут же ко мне всякий интерес потерял. О каком тут лечении говорить? К тому же меня почти сразу и вылечили.

П.: Кто?

Ольга: А там в этот Центр женщина одна ходила полы мыть — она и вылечила.

П.: Уборщица? Она тоже из этой команды?

Ольга: Нет. Там в соседней комнате или вообще в этом помещении депутат, что ли, принимал — так вот там. Знали, конечно, что она тоже практикует, но к себе не звали. Да и она, вроде, тоже не стремилась. У них своя практика, у неё — своя. А полы — подрабатывала… Кстати, он же меня к ней и послал. Говорит, я не помог, может быть, она поможет.

П.: Значит, вылечила…

Ольга: Во всяком случае, боли прекратились. За два сеанса. Надо мной молитвы отчитала — и всё. Это у неё особый дар. Из поколения в поколение передаётся. Ещё какая-то там у неё прабабушка этим, говорит, занималась.

П.: А как же так получилось, что ты перед ним устояла?

Ольга: А на фиг он мне такой нужен? Хорошо ещё, если бы по возрасту мне подходил, а то разница-то какая! Я же соображаю. Да, хорошо бы… Вот бы… О чём это я? Ах, да! А вот Гале он ещё туда-сюда. Сколько ему? 45? Или больше?

П.: Если столько было тогда, то сейчас больше. Минимум 12 лет с Галей разницы.

Ольга: Да и потом, бабника, что ли, не видно? Зачем он нужен? Я и Гале говорила, что он и ко мне приставал… А она: а я зна-а-аю, он мне расска-а-азывал, это у него ме-е-етод такой… А что он ей рассказывал? Что лечил? Или что? Мы ей: вот он с той-то и с той-то. А она: а я зна-аю, в этом-то и е-есть благоро-одство — зна-а-ать и не обра-а-ащать внима-а-ание.

П.: А мне Галя говорила, что он — импотент.

Ольга: Разве??!

П.: Да. Не удивляйся: распространённое, между прочим, среди гипнотизёров явление. Взять того же Месмера. Или ещё кого-нибудь из известных… Этого пытались лечить многие, но вылечила — Галя. Поэтому-то он, как она объясняет, наконец, и женился.

Ольга: Импотент? Да у него семья вроде есть. В Прибалтике.

П.: Так он ещё и приезжий?

Ольга: Да. Сюда на заработки приезжает.

П.: Так он — приезжий…

Ольга: Да.

П.: Приезжий…

Ольга: А почему это так для тебя важно?

П.: Нет-нет, всё в порядке. (Ох, как больно… Больно-то как… Приезжий… Это очень важно…) Нет-нет, неважно. Значит, говоришь, семья… Что, и дети есть?

Ольга: Наверное. А хотя кто его знает — всё это, может быть, враньё, и никаких детей нет. Или не от него. От него всё что хочешь можно ожидать… Импотент, значит?.. Он же там с какой-то лестницы упал, позвоночник, говорил, повредил — может, у него после этого? А может, дело не в лестнице, а просто внутри весь насквозь гнилой. Он же весь гнилой! Почему бы и не это тоже? А Гале: помоги мне, несчастненькому… Какая гадость, какая гадость!

П.: Галя мне говорила, что она не его одного в Центре от импотенции вылечила.

Ольга: Она? Исцеляла кого-то? Что-то я сомневаюсь! Нет, не может быть!.. Хотя… Знаю, у одной на работе горло вылечила. Точно. Но импотентов? Нет, не знаю. Ничего не могу сказать.

П.: А как же он мог жениться, если, говоришь, у него семья?

Ольга: А ну и что? С него и это станется. А может, никакой семьи и не было никогда…

П.: А как долго это у них продолжалось?

Ольга: Сколько встречались? С год, наверное. Или полгода. Я точно не знаю.

П.: А как ты думаешь, кто из них был инициатором отношений?

Ольга: Он, конечно. Я же говорю: ни одной юбки не пропускал. И в любви объяснялся. И Гале тоже. Хотя, в сущности, она ему ни на минуту не была нужна.

П.: (Больно, очень больно… Опять приезжий… Почему именно приезжий? Что-то здесь не то… Сталин — с Кавказа, Гитлер — из Австрии, Наполеон — с Корсики…) Так… А закончилось по чьей инициативе?

Ольга: По его же. Очень некрасиво, причём, всё это сделал.

П.: Как?

Ольга: Так. Некрасиво — и всё. Даже не хочется рассказывать. Ему же нужно было жениться. В Москве обосноваться.

П.: Галя, знаю, в дом свой его не ввела.

Ольга: Да.

П.: А почему?

Ольга: А ты спроси: ему нужно было это? Нужды ему не было — вот она и не ввела. А если бы была, то, наверное, сделала бы, как ему нужно…

П. не случайно обратил внимание на ту деталь, что «дорогой экстрасенс» был приезжим. В который уже раз в его жизни воспроизводилось одно и то же положение. Любая его более или менее продолжительная связь заканчивалась однотипно: после того как очередная дама предавала, у неё вскоре (!) случалась страстная, до лихорадки, любовь. Начиналась она грязно, заканчивалась и вовсе омерзительно. Так что же тут важного? То, что женщины предают, — это не новость, то, что страстная любовь случается, — тоже, то, что вскоре и после, — занятно, но поразительно то, что объектом страсти всякий раз оказывался приезжий. Или история приключалась на выезде. Причём объект вовсе не был интеллектуалом из какой-нибудь другой столицы, вовсе нет, они были, на удивление, даже не из провинции, а из самой что ни на есть тупорылой глубинки. Принюхивающиеся — да, но выраженных говнюков сотни тысяч и в городах, тем более в столицах, почему же непременно — глубинка? Наш П. и раньше обратил внимание на эту закономерность, ещё до того, как стал писать, и даже прежде, чем стал углублённо изучать психологию. Но заметить закономерность — одно, осмыслить её — нечто иное. Обратил внимание — и правильно сделал: в этой закономерности отражался способ существования и его самого, и тех женщин, которые оказывались рядом с ним… И вот — снова пример страстной любви, грязное начало, омерзительный конец, и опять, опять приезжий!! Правда, есть и отличие: у Гали не после, а до. Расширение пространства для размышления… В чём же разгадка? Приезжий, неважно откуда, отличается от местных немногим: манерой говорить, манерой кивать, манерой не соглашаться, и т. д. Таким образом, те, кто привык, скажем, визуально (по мимике, жестам и т. п. — это во многих случаях надёжный способ) определять скрываемые за потоком слов истинные намерения собеседников, не давая себя провести своим, с приезжими могут обмануться.

Людей можно разделить на три типа: визуальный, аудиальный и кинестатический. Женщина визуального типа скажет про свою неудавшуюся причёску: мне кажется (видится), что не получилась. Аудиального типа скажет: я слышу, все говорят — не получилась. А кинестатического: чувствую — не получилось. Люди разного типа по мировосприятию существенно друг от друга отличаются. Очевидно, что женщине кинестатического типа безразлично — приезжий перед ней или нет. Злобу она всё равно чувствует как злобу. А вот женщине визуального типа — не безразлично. Она оценивает намерения оказавшегося рядом зрительно. Оценивая именно внешние проявления, она определяет необходимый уровень защиты от поползновений её поработить. Но у приезжего мимика и жесты иные; пытаясь по движениям неизвестного оценить внутренние его побуждения, её логический, и без того женский, ум перегружается, отключается, и она впадает в гипнотический транс. В этом её состоянии, если любой, даже среднепринюхивающийся индивид скажет «я тебя люблю» — для неё это приказ. В бессознательном смысл фразы теряет исходный смысл и превращается в приказ к определённому поведению — изображать по отношению к нему любовь. «Я» — для неё это она, «люблю» — как это делается, она видела, «тебя» — это его. Да, таковы свойства языковых безымённых перевёртышей в устах подавляющих: они, минуя критическое мышление, фиксируются непосредственно в подсознании. И потом ритмически лязгают изнутри ржавым металлом: «Я тебя люблю… Я тебя люблю… Я тебя люблю… Я тебя люблю — я его люблю!..» Таким образом, приезжий, только потому, что он приезжий, обходит местных как гипнотизёр, целитель, император, жулик, проповедник… Вспомним, хотя бы, Сталина. Вождь русских — нерусский, с Кавказа. Вождь немцев — Гитлер, хоть и немец, но из Австрии, другая культура, быт… Наполеон не из Франции, а с Корсики. Русские цари по крови — немцы, англичане…