Александр Башкуев - Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2)

• Название: Призванье варяга (von Benckendorff) (части 1 и 2)
• Автор: Александр Башкуев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Как ты думаешь, - почему мне -- наследственному барону дозволили взять в жены еврейку? По прусским законам ведь сие -- невозможно!!! А все -просто. Все очень просто...

Я болел в детстве свинкой... А может быть сие - "Проклятье фон Шеллингов"! Я не могу... Я - нормальный мужик, но от меня не бывает детей! Я -- стерилен! Я НЕ ТВОЙ ДЕД!

Что-то огромное, мягкое нежно ударило мне под коленки и я осел на землю. Мир потерял вдруг устойчивость и я понесся туда -- в тартары. Я замотал головой, я закричал:

- "Неправда! Моя бабушка не была шлюхой! Она -- иудейка, она не могла быть шлюхой!"

Лицо старика приняло странный вид. Он будто прислушивался к чему-то, что слышал один только он. Затем паяц кивнул головой:

- "Ты не понял... Она не была шлюхой. Она даже... любила меня. Но тебе надобно вырасти, чтоб понять мир взрослых...

Я был сыном моего отца -- друга Фридриха, его кредитора, Создателя Абвера и прочая, прочая, прочая... Меня принимали как наследного принца и многие дамы были рады свести знакомство со мной... А любил я лишь твою бабушку...

Потом настала Война с русскими и французами. Сперва мы побеждали и я быстро двигался по чинам, пока не стал генералом и командиром дивизии. Но... Я получил мою должность до срока, - не имея к ней ни умения, ни привычки...

Однажды, когда моя дивизия шла на марше, мы нос к носу столкнулись с русскою армией...

Русских было так много, что на одного нашего приходилось десять-двенадцать славян. А так как мы не успели перестроиться в боевые порядки, дело пошло с рукопашной и люди мои побежали...

Паника случилась ужасная. Люди бежали по узкой дороге, бросая оружие, форму и снаряжение и не слушали ничьих приказов... Я пытался... Я хотел остановить их... Но они бежали, как безумное стадо и чуть было не затоптали меня самого.

И тогда я решил, что мне надо возглавить отряд, который бы стал заслоном перед бегущими и как-то остановил их. Я вскочил на коня и мы понеслись по дороге, обгоняя солдат... А потом общий ужас, крики проклятий моих же людей, произвели страшное впечатление на мою лошадь и она понесла...

Я опомнился лишь когда какой-то капитан нашей армии схватил моего коня под уздцы. Я хотел... Я пытался ему объяснить, что случилось, что сейчас сюда придут русские и мы должны...

Тут он выдернул меня из седла, дал мне пощечину и прошипел:

"Слезайте немедленно с лошади, люди подумают, что их бросили! Придите в чувство, вы же -- генерал нашей армии! Вон те холмы, встаньте на них в каре и попытайтесь остановить как можно больше людей, чтоб защищаться! Я же с моим батальоном постараюсь задержать русских, пока вы... Пока вы не приведете людей в чувство!"

Я сразу опомнился. Я пошел, как сомнамбула и воткнул мою шпагу в землю на ближайшем холме и мои солдаты, бежавшие по дороге, при виде меня, стали по одному останавливаться, озираться вокруг, вооружаться оставшимся у них оружием и занимать место в строю. Так мы стояли и ждали русских...

Только русские не пришли. Вся их армия уперлась в единственный батальон и понесла в битве такие потери, что русские командиры не решились атаковать штандарты целой дивизии после конфузии с единственным батальоном пруссаков.

А тот капитан и все его люди полегли, как один. В том бою на один его штык пришлось... Бог весть -- сколько штыков русских...

На другой день стало известно, что главные силы Железного Фрица смогли нанести контрудар и теперь русские отступают по всему фронту... Потом прибыли вестовые, которые предложили мне ехать в Ставку, а вместо меня был назначен новый комдив...

На Трибунале я объяснял ситуацию, рассказал все, как было, и у меня оказались свидетели, так что... Меня оправдали.

Но пока шло это следствие, я оставался при короле под домашним арестом и не мог знать, что происходит с моей женой - твоей бабушкой.

В день оправдания (а следствие длилось почти ровно год) ко мне подошли и сказали:

"Твоя жена тебе изменила. Она родила от твоего же отца! Теперь тебя ждет в колыбельке маленькая сестричка, а старый греховодник так спятил, что показывается всюду с твоею женой, как с твоей матерью! Даже хлеще того, целует ее перед всеми -- старый сатир! А от этих евреек и впрямь легко потерять голову -- они же такие все сладенькие!"

Я сошел с ума от сих слов. Я не помнил себя. Я испросил дозволения у короля и поехал домой. Я вбежал в мой собственный дом и в спальне жены...

Там была люлька и Софи кормила малышку своей собственной грудью. А крохотная девчушка пускала огромные пузыри, гулила и размахивала ручонками...

Я сказал Софье:

"Как ты могла? Ведь я так сильно любил тебя! Как ты могла предать нашу Любовь?"

Тогда твоя бабушка положила твою мать в люльку, убрала в платье грудь, приложила палец к губам и шикнула:

"Не пугай ее! Говори тише".

Затем она вышла со мною из комнаты, прикрыла за собой дверь, с досадою посмотрела на меня и просто сказала:

"В кого же ты такой уродился? Недоделок... Отец бы твой за такое -прибил бы и меня, и мой плод! А ты даже выходишь на цыпочках... Ладно, чего уж теперь...

Уходи отсюда, пожалуйста. Дочь моя не должна тебя больше видеть. Пусть лучше я родила ребенка в Грехе, чем... Сей Грех -- на мне и я теперь -шлюха. Зато на моей девочке нет Пятна за то, что ты сделал. Иль верней за то, что не смог сделать. Уж лучше бы...

Лучше бы ты застрелился в тот день! Своей Чести не жаль, отца б пожалел! Он чуть не умер со стыда и горя из-за тебя..."

Я не помню, как вышел из моего ж дома... Потом я написал прошение Фридриху, в котором просил его отправить меня -- куда-нибудь, лишь бы из дома подальше. Америка тогда считалась известнейшей ссылкой и меня послали туда -- с глаз долой.

После Войны, когда меня выкупили из французского плена, я узнал, что отец, будучи комендантом Берлина, был тяжко ранен. Русское ядро раздробило ногу его, а он все пытался ее сохранить -- вот и доигрался до сепсиса... Ногу пришлось отнять по бедро, но по его личной просьбе Фридрих оставил его комендантом Берлина и командующим берлинского гарнизона.

Уже после Войны рана его вдруг воспалилась и он пролежал в горячке полгода. За время сие они убили твою бабушку - Софью.

Ее изнасиловали до смерти в тюрьме. Было следствие и по личному приказу Фрица всех насильников обезглавили. Но я, как человек причастный к разведке, знаю подоплеку этого дела...

Мой отец и твой дед страстно влюбился в мою жену и твою бабку. Он настолько потерял голову от Любви, что она стала вертеть им, как хотела. А в Пруссии начались гонения на евреев и советники Фридриха сказали ему, что нужно прервать эту связь, иначе прусский Абвер может обернуть оружие против немцев! Но они боялись, что отец все узнает, а он до смерти был -- ужасного нрава.

Поэтому тюрьма и пара безмозглых скотов, которым нравилось мучить насилуемых... Все списали на их зверскую похоть и ошибку охраны. Да только отец был умнее других. Он не мог предъявить обвинений Железному Фрицу, зато...

Протри глаза, мальчик. Если твоя бабка умерла, когда твоей матери было пять лет, а еврейских родственников к тому времени выгнали из страны -откуда в ней такая ненависть к Пруссии? Откуда она знает, что ее мать изнасиловали? Почему она больше всех ненавидит именно Железного Фрица? Подумай, сынок!

Воспитывал ее -- один мой отец. Воспитывал он ее, как самую любимую доченьку -- младшенькую! И я не думаю, что он самолично все ей рассказывал. Да только дети чуют такие штуки порой -- лучше нашего! Так что было на душе у отца, когда он рассказывал твоей матери о пруссаках, евреях и Фридрихе?! Других учителей у малышки не было и -- не могло быть. Глава национальной разведки -- такое лицо, у коего не может быть домашних учителей для потомства..."

Я слушал и не слышал этого человека. Я пробормотал:

- "Зачем ты мне это сказал? Зачем ты мучишь меня?"

Иоганн фон Шеллинг воскликнул:

- "Да как же ты не можешь понять?! Если мужчина любит, он -- во власти жены! А ты хочешь жениться на литвинке и католичке! А, представь, - у вас пойдут дети! Твои ж латыши и придавят эту девчонку, ибо она воспитает детей в литвинстве и католичестве! А когда они сделают это, (а по другому дело не кончится!) ты возненавидишь собственный же народ ровно так же, как это сделал твой дед! Пока не поздно -- откажись от нее!"

Я смотрел на сие существо и не мог понять, как в нашем роду могло сие уродиться? Я только пожал плечами и прошептал:

- "Не так важно -- Люблю я ее, или -- нет. Мои люди совершили над ней злодеяние. Или -- пытались его совершить. Я взял ее к себе в дом, чтоб загладить вину слуг моих, ибо я им - Хозяин.

Я -- Бенкендорф и Жеребец Всей Ливонии, а мой отец -- лишь купец Уллманис. Так что и отвечать за дела егерей -- мне, а не моему отцу!

На карте Честь семьи Бенкендорфов и очередной Господин моих подданных не может "поматросить с девицей", а потом выставить ее за порог! Мои подданные -- сего не поймут. Стало быть, я -- стану спать с Ялькой и она принесет мне кучу маленьких. И никто уже не сможет сего изменить. Ибо сие -Честь моя!