Валерий Гитин - Энциклопедия шокирующих истин

• Название: Энциклопедия шокирующих истин
• Автор: Валерий Гитин
• Издательство: «Издательство ACT», «Торсинг»
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-008204-5, 966-7300-80-3

Эта книга — оригинальная картина мира, доброго и злого, высокою и низкого, непредсказуемого, стремительного, неоднозначного, но определенно безумного.

Для широкого круга читателей, не страдающих комплексами и отсутствием спасительного чувства юмора…

---

Бальтасар Грасиан

Эту мысль Грасиана предвосхитил в свое время Юлий Цезарь, сказав: «Я предпочел бы быть первым здесь (в бедном городке), чем вторым в Риме».

Достигать первенства дано очень немногим, и поэтому людям бездарным ничего другого не остается, как удовлетворять эти притязания, женясь на девственницах.

Путь, уже усыпанный цветами, никогда не приводит к славе.

Жан де Лафонтен

Подлинная ценность славы в значительной степени зависит от того, чьи голоса звучат в хоре славящих.

Трудно вообразить, какая в том честь богу, если его славят создания, неспособные различить, что достойно хвалы и что превосходно в самом роде человеческом.

Энтони Эшли Купер Шефтсбери

Этот английский лорд, великий мудрец и насмешник, любил повторять: «Единственный способ сохранить здравый смысл в мире — это дать свободу острому уму. Однако никогда не будет свободен острый ум там, где отнята свобода для насмешки».

Как-то, в вечернем разговоре у камина, Шефтсбери обсуждал со своим собеседником вопросы религии. Оба пришли к выводу, что, несмотря на невежество народа и алчность священников, которые привели к религиозной разобщенности, у всех умных людей существует одна религия. Присутствующая в гостиной леди поинтересовалась названием этой религии, на что Шефтсбери ответил с тонкой улыбкой: «Мадам, умные люди никогда этого не произносят».

Истинное красноречие — это умение сказать все, что нужно, и не более, чем нужно.

Франсуа де Ларошфуко

Ларошфуко — представитель одного из знатнейших дворянских родов Франции — был вечным оппозиционером по отношению к государственной власти, за что отсидел некоторый срок в Бастилии и был отправлен в ссылку могущественным кардиналом Ришелье, а затем, при фактической власти кардинала Мазарини, был также удален из Парижа как политически неблагонадежный элемент.

Там, вдали от столицы, в своем имении в Ангумуа и были написаны знаменитые «Мемуары» и «Максимы» Ларошфуко — подлинные философские зеркала современной ему эпохи…

Из «Максим»:

— «Трудно любить тех, кого мы совсем не уважаем, но еще труднее любить тех, кого уважаем больше, чем самих себя»;

— «Нередко нам пришлось бы стыдиться самых благородных своих поступков, если бы окружающие узнали об их истинных мотивах»;

— «Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими»;

— «Нет качества более редкого, чем истинная доброта: большинство людей, считающих себя добрыми, только снисходительны или слабы»;

— «Мы всего боимся, как и положено смертным, и всего хотим, как будто награждены бессмертием».

У великих и малых мира сего одинаковые беды, огорчения и страсти, только одних судьба поместила на ободе вертящегося колеса, а других — поближе к ступице, так что им легче устоять на ногах.

Блез Паскаль

Современник Ларошфуко, Блез Паскаль начал свою интеллектуальную карьеру как физик и математик. В 1644 году он изобрел первую счетную машину. Много лет своей жизни Паскаль посвятил теоретическим исследованиям в области точных наук и имел все основания войти в историю как выдающийся технократ, но одно непредвиденное событие, как это часто бывает в нашем изменчивом мире, враз изменило приоритеты интересов этого человека. Проезжая через один из парижских мостов, карета Паскаля оказалась вдруг неуправляемой: лошади понесли и свалились в воду, оборвав постромки. Чудом оставшийся в живых ученый усмотрел в случившемся знамение свыше и удалился в монастырь, где и посвятил все оставшиеся годы жизни изучению религии и духовного естества человека.

«За что ты убиваешь меня?» — «Как за что? Друг, да ведь ты живешь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь совершил бы неправое дело, злодейство, если бы тебя убил. Но ты живешь по ту сторону, значит, дело мое правое, и я совершил подвиг!»

Блез Паскаль

Как бы ни был человек хорош и добр к своим близким, он все же дает им при жизни достаточно оснований для того, чтобы утешиться после его кончины.

Жан де Лабрюйер

Лабрюйер — скромный библиотекарь в доме принца Конде, написавший бестселлер того времени — «Характеры или нравы нынешнего века», вследствие чего в 1693 году избранный членом французской Академии.

Из «Характеров…»:

— «Неблагодарное ремесло избрал тот, кто пытается создать себе громкое имя. Жизнь его подходит к концу, а работа едва начата»;

— «Порою женщины, чья красота совершенна, а достоинства редкостны, так трогают наше сердце, что мы вполне довольствуемся правом смотреть на них и говорить с ними»;

— «Как бы сильно не любила молодая женщина, она начинает любить еще сильнее, когда к ее чувству примешивается корысть или честолюбие»;

— «На свете немало людей, которые и рады бы полюбить, но никак не могут; они ищут поражения, но всегда одерживают победу, и если можно так выразиться, вынуждены жить на свободе»;

— «Ни к кому не ходить на поклон и не ждать, что придут на поклон к вам, — вот отрадная жизнь, золотой век, естественное состояние человека!».

Философы не лучше могут судить о механизме мира, чем крестьянин о башенных часах. Они знают лишь маленькую часть этого мира, но они не знают замысла его создателя, его намерения, его цели, они не знают, в чем состоят взаимные отношения между частями мира.

Скажите кому-нибудь, что Земля должна быть круглой для того, чтобы легче обращаться вокруг своей оси. Он вам ответит, что было бы лучше, если бы она была квадратной и вращалась медленнее. Это дало бы нам более продолжительные дни.

Пьер Бейль

Все философы — мудрецы в своих сентенциях и глупцы в своем поведении.

Бенджамин Франклин

Знаменитый ученый, изобретатель громоотвода, почетный член академий многих стран мира, один из авторов Конституции Соединенных Штатов.

Автор бессмертного афоризма «Время — деньги».

Портрет Франклина на стодолларовой банкноте является как бы дополнительной гарантией надежности и стабильности этого денежного знака.

Неутомимый, великий труженик, с полным правом на то ненавидевший косность и лень, как-то заметил не без сарказма: «Мастер находить оправдания редко бывает мастером в чем-нибудь еще».

Франклин с глубочайшим презрением относился к людям, которые бормочут, разводя руками: «Ну… не получилось…»

Большая империя, как и большой пирог, легче всего объедается с краев.

Бенджамин Франклин

Я смотрю на истинных философов как на апостолов божества. Такие апостолы нужны для разного рода людей. Приходский учитель катехизиса говорит детям, что есть бог. Ньютон доказывает это мудрецам.

Франсуа-Мари Аруэ Вольтер

Умник выдвигает проблемы, дурак и невежда решают их, но все трудности остаются для философа.

Жюльен де Ламетри

Мир полон умными, очень умными людьми, которые всегда и обо всем судят. А на самом деле они всего лишь предполагают, ибо предполагать — это и есть судить о вещах, не установив предварительно; имеются ли веские основания для вынесения окончательного суждения. Они не знают действительного радиуса действия человеческого ума; они считают, что он может все познать.

Именно поэтому они полагают постыдным не выносить никаких суждений и воображают, что ум и заключается в суждениях. Философ же считает, что ум состоит в том, чтобы судить правильно. Он будет больше доволен самим собой, если он поначалу вообще воздержится от принятия решения, чем если бы он принял это решение, не установив предварительно, что у него имеются веские основания для этого. Поэтому он судит и говорит меньше, зато надежнее и лучше…

Дени Дидро

Не каждый человек может быть философом, как далеко не каждый философ может оставаться человеком.

Дэвид Юм

Чем умнее человек, тем более он склонен к непонятному безрассудству.

Люк де Клапье де Вовенарг

Универсальность этого афоризма с наибольшей, пожалуй, убедительностью опровергает великого немецкого мыслителя Иммануила Канта. Его можно было назвать «думающей машиной», «человеком-хронометром», точно выверенным и абсолютно чуждым понятию «безрассудство». Как заметил Генрих Гейне, «изложить историю жизни Иммануила Канта трудно. Ибо не было у него ни жизни, ни истории»